Вадим Хлыстов - Заговор красных генералов
Пожалуй, для начала достаточно. Завтра вечером после двадцати часов спуститесь в свой подвал, я буду вас там ждать и передам ключ от бункера. Теперь подымайтесь, Ян Карлович, нам пора.
— Последний вопрос, Андрей Егорович. Что вы сделали бы со мной, если бы я не согласился?
— Да ничего бы не сделал, господин Берзин. Просто вы и ваш помощник с охранником забыли бы о моем посещении вашего управления, и все. Я бы пошел к Артузову или Менжинскому и поставил их перед такими же фактами, перед которыми поставил вас. Кто-то из вас оказался бы самым сообразительным и наконец понял бы, что ему предлагают обратный билет с пути в один конец. С ним бы и начал работать. А вы бы потом присоединились. Или не присоединились. Ну, тогда у меня не оставалось бы выхода, как устранить несообразительных и поставить на их место более догадливых из заместителей.
— А вы циничны.
— Нет, я просто реалист. Пойдемте, Яков Карлович.
* * *Председателю ОГПУ СССР при СНК СССР
тов. Менжинскому В. Р.
Докладная записка N 31/87 (выписка).
Экз. единств. Сов. секретно
Тема: «Седой»
Дата: 29.11.32 г.
…По достоверным данным, от лица, заслуживающего доверие, стало известно, что:
28.11.32 г., в 16:43, в главном здании 4-го управления штаба РККА, расположенного по адресу: Большой Знаменский переулок 19, произошла встреча «Седого» и фельдъегеря ЦК ВКП(б). От фельдъегеря «Седому», были переданы некие документы, обязательные к возврату по прочтению. Встреча «Седого» с фельдъегерем ЦК ВКП(б) продолжалась 10 минут. Характер и содержание документов устанавливается через наши каналы в штабе РККА и ЦК ВКП(б).
Техническим отделом службы проведен анализ описания источником информации личности фельдъегеря ЦК ВКП(б). Его словесный портрет на 94 процента совпал со словесным портретом одного из трех фигурантов, объявленных во всесоюзный розыск и представившегося как старший оперуполномоченный центрального аппарата ОГПУ, при событиях в г. Киеве 11.11.32 г. — тема «Шпионаж. Террор». Присутствие нашего сотрудника в означенное время в г. Киеве исключено.
Кроме стандартных выводов о возможных связях «Седого» с внедренной в ОГПУ иностранной агентурой, аналитическим отделом службы рассмотрен вариант проведения совместной операции внутри страны 4 управлением штаба РККА и Секретного отдела ЦК ВКП(б) с неясными для нас целями и задачами под прикрытием документов службы. Вероятность такого варианта, по оценкам аналитиков, составляет 46 процентов…
Начальник Секретного политического отдела ОГПУ СССР при СНК СССР Молчанов Г. А.Резолюция (синим карандашом):
Дело о событиях в г. Киеве взять под личный контроль. Розыск фигурантов продолжить. При дальнейшей разработке «Седого» приоритетным сделать направление по последнему выводу аналитического отдела. Предоставить мне до 02.12.32 г. развернутый анализ о возможных целях и задачах совместных операций 4 упр. Штаба РККА и Секретного отдела ЦК ВКП(б).
Менжинский В. Р.Приписка (красным карандашом):
Георгий Андреевич, нахрен нужен твой Секретно-политический отдел, если в стране проводятся операции, о которых ты узнаешь задним числом?
* * *Валерий Николаевич Виноградов, русский по национальности, 1907 года рождения, из рабочих, сирота, командир саперного взвода, 134 артиллерийского полка, армию уважал, а вот порядки в ней нет. Валерке нравилась форма, оружие и учения. И еще ему нравились девчонки. Их у него было много, и он всех их любил. А вот строевая подготовка и политрук роты у него вызывали отвращение. Ну не любил комвзвода Виноградов «тянуть носочек» на плацу и сидеть на комсомольских собраниях. Ему от этого становилось так тоскливо, что после собраний он частенько сбивал напряжение пол-литрой самогона, покупаемого у бабки Авдотьи, у которой снимал крохотную комнату. И поскольку собрания проходили часто, то и напряжение приходилось сбивать часто. Нелюбовь у Виноградова с политруком была взаимная, и неизвестно, чем бы закончилась Валеркина карьера, если бы его не вызвали в строевой отдел и не выдали предписание убыть в распоряжение командира 13 отдельного саперного батальона, расположенного в Подольске, что под Москвой.
Штаб батальона Валерка нашел на краю города. Прочитав его предписание, начальник штаба батальона хмыкнул, поднял трубку телефона, набрал короткий номер и сообщил своему абоненту на другом конце провода:
— Последний прибыл, товарищ Ногинский.
Выслушав короткую тираду в трубке, повторил несколько раз:
— Понял. Понял. Есть.
После этого положил трубку и повернулся к Валерке.
— Выйдите из штаба, товарищ комвзвода, сверните налево, пройдите за казармы. Там увидите спортгородок. Возле него вас ждут. Не смею задерживать, и успехов вам в службе.
Увиденное в спортгородке несколько озадачило Валерку. Там и тут стояли группками, курили и просто слонялись без дела около двухсот молодых командиров. Недалеко, выстроившись в один ряд, стояли двенадцать крытых грузовиков и три легковых «эмки». Отельной группой стояли, как их мысленно про себя почему-то назвал Валерка, одиннадцать «мордоворотов», хотя ничего вроде особенного в них не было. Двенадцатый появился из-за казарм, быстро подошел к этой отдельной группе, что-то сказал и указал рукой на машины. После этого необычайно зычным голосом дал команду:
— Товарищи командиры, внимание! Сейчас будут называться ваши фамилии и должности. После того как ваша фамилия прозвучит, подходите к назвавшему, представляйтесь и передавайте ему ваши документы.
Через двадцать минут Валерка, услышав свою фамилию, выкрикнул «я» и подошел к сухощавому черноволосому мужчине с восточными чертами лица и пустыми глазами. Представившись по уставу, он услышал в ответ:
— Очень хорошо, товарищ Виноградов. Будете моим временным помощником. Постройте всех из нашей группы в две шеренги.
Построив девятнадцать человек в две шеренги, Валерка доложил, что приказание выполнено, и встал в строй.
Черноволосый молча прошелся вдоль строя и вдруг неожиданно, глядя куда-то поверх голов, спросил:
— Жить хотите?
— А то, — произнес рядом с Валеркой стоявший парень.
— Очень хорошо. Все хотят?
— Да, — послышалось вразнобой.
— Ну, тогда держитесь меня, — сказал чернявый. — И будете жить. Я теперь для вас мама с папой, бог и политрук в одном флаконе. Мое имя для вас — Фарада. Обращаться ко мне — товарищ лейтенант. Для вас это не привычно, но мне плевать, к чему вы привыкли или не привыкли. Вы для меня пока просто материал, и поэтому с этого момента имен и фамилий у вас нет. Есть только клички. Обратно имя и фамилию вам придется заслужить. Клички выберете себе сами в дороге, я их дам только двоим из вас.
— Ты, — он показал пальцем на Валерку, — будешь Горе. А ты, — он перевел палец на парня, который первым ответил, что хочет жить, — будешь Говорун.
Сейчас по общей команде — продолжил чернявый, — вы погрузитесь в машины, и мы отбудем в место постоянной дислокации. В дороге можете жрать водку, которая у вас у каждого наверняка есть в чемодане. Потом про нее можете забыть, как про курево и баб. Это все вам тоже придется заслужить. Старший по кузову — Горе. Если кто-то спьяну выпадет по дороге из машины, останавливаться не будем. Пусть подыхает в зимнем лесу. Или ищет нас. К местным органам власти вам в этом случае лучше не обращаться. Для них вы будете разыскиваемыми преступниками. С сегодняшнего дня вы все уже уволены из рядов Красной Армии, вычеркнуты из списков частей, где вы служили, в связи с вашей социальной опасностью и объявлены в розыск, как скрывающиеся от органов правосудия.
— Позвольте, что здесь… — начал было кто-то из первой шеренги. Валерка только краем глаз увидел смазанное движение Фарады, и говоривший завалился набок, хрипя и хватаясь за горло. Лейтенант присел перед ним на корточки и шипяще сказал:
— Я тебе не разрешил задавать вопросы. Я тебе не разрешил говорить. Поэтому с этого момента ты Молчун. — Потом, встав, опять ткнул пальцем в сторону Валерки и Говоруна: — Ты и ты. Поднимите его и держите за ремень, чтобы не упал. Скоро очухается, от этого не умирают.
— Ты с ними закончил, Фарид? — спросил подошедший, тот, который появился последним из штаба.
— Так точно, товарищ подполковник. Закончил.
— Тогда пусть грузятся.
Лейтенант повернулся к Валерке и сказал:
— Командуй, Горе.
Ехали около четырех часов по грунтовке. Как Валерка определил, в Брянском направлении. Потом свернули с грунтовки в лес и еще километров двадцать петляли по лесной дороге. Два раза выскакивали из кузова и выталкивали машину из глубокого снега. Молча пили и курили. В голове у Валерки вертелись разные мысли, и одна гаже другой. Похоже, что такие же мысли крутились и у других, и для того, чтобы хоть как-то отвлечься, начали придумывать себе клички. Наконец машины остановились, и послышался голос Фарады:
