Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой!
— Семена, кажется, знает поручник. Именно Семен сказал им, что я представляю опасность. Правда, не объяснил какую, что меня и выручило.
— Так вот этот гад поручник молчит и только крестится.
— Крестится, говорите? Валентин Петрович, а давайте я помогу его разговорить.
— Ну и как ты это сделаешь? Оставь лучше это нам — профессионалам.
— Я думаю, что смогу, только сделайте вот что.
Я детально объяснила, что я хочу от них. Капитан, выслушав меня, схватился за голову.
— Ну, Анюта, ну ты и стерва, извини, конечно. Ладно, хуже от этого не будет, а получиться может. Вот так всегда — стоит женщине проявить изобретательность в достижении своей цели, как ее обзывают стервой!
Далее события развивались следующим образом.
Поручник в комнате для допросов услышал за стеной жуткий вопль, который вдруг резко оборвался. А потом в комнату ворвалась я, которую безуспешно пытались остановить Сергей, Василий и капитан. Рот и руки у меня были в крови, на лице опять черные разводы, глаза сверкали. Я подскочила к стулу, на котором сидел поручник и пытался дрожащими руками ухватить висевший на груди крестик. Он забормотал:
— Матка боска ченстоховска. Защити меня от всякой напасти. Спаси и сохрани.
— Никто тебя от меня не защитит, — прорычала я. — Ни ксендз Кордецкий, ни Мария, с которой мы давно договорились друг другу не мешать. Я внучка Лилит. И я голодна, а ты сегодня утром убил моего верного слугу.
— Простите, сударыня, — просящим голосом заговорил сзади капитан. — Очень просим вас хоть немного потерпеть. Может он нам все-таки даст информацию.
— Дам, дам, — буквально заскулил поручник, — только защитите меня.
— Хорошо, Валентин, — как бы успокаиваясь, сказала я. — Я помню не только зло, но и добро, поэтому пока оставлю этого типа твоим людям. Но как только он станет не нужен, ты мне его отдашь.
— Но, если он нам все расскажет и согласится сотрудничать, мы будем вынуждены его придержать у себя.
— Тогда найди мне какую-нибудь замену. Ты же знаешь, что я всегда голодна.
С этими словами я позволила вывести себя из комнаты. Капитан вышел за мной.
— Ну, ты наговорила, — отсмеявшись, начал капитан, когда мы вышли из дома на воздух. А что за имена ты упоминала: Кордецкий, Мария, Лилит?
— Когда шведы в семнадцатом веке осаждали ченстоховский монастырь, то обороной руководил ксендз Кордецкий. Кажется, его потом причислили к лику святых. Об это писал польский писатель Сенкевич в своем романе «Потоп». Этот роман знают все образованные поляки. Мария — это «матка боска», то есть богородица. А Лилит по преданиям была первой женой Адама и потом стала демоном. Просто этот поручник, как и большинство других поляков, очень религиозен. Видели, как он держался за крестик. Вот на этом я и решила сыграть, так как, если человек верит в бога, то он верит и в черта. А теперь ваша очередь. И вытрясите из него все про этого Семена. Возможно, что служит он здесь в роте.
Капитан помрачнел, кивнул головой и пошел в дом продолжать допрос. А я снова двинулась умываться. Да, сегодня занятия придется отменить. И наша подготовка тоже откладывается. Как бы это не стало системой.
Еще примерно через час была объявлена тревога и почти вся рота, кроме дежурных, погрузилась в машины. Меня, несмотря на настойчивые просьбы, не взяли. Вот так: как тренировать, так можно, а как пройти практику в реальном деле, так нельзя — не женское, мол, это дело. Ладно, потом отыграюсь. А пока, чтобы не терять время даром, выцарапала себе инструктора по стрельбе и пошла с ним на полигон. У меня все никак не получалась нормальная стрельбы из мосинки. СВТ и карабин — пожалуйста. Сто и двести метров — все пули в черном кружке. А как беру винтовку Мосина, идет большой разброс. Не могу приспособиться к сильной отдаче. То ли дело моя спортивная винтовка с удобным ложем и почти без отдачи. Автоматы и пулемет — вообще отдельная песня. Первая пуля еще как-то цепляет мишень, а вот остальные… Ну, не буду о грустном.
С короткостволом тоже проблемы. Из нагана попадаю практически отлично, но не лежит душа к револьверам — слишком долго перезаряжать. Из ТТ тоже попадаю неплохо, но нужно лучше. А вообще, в своем времени, я много хороших слов читала о немецких Вальтерах и, о парабеллуме, или, как его еще называют, люггере. Но в этой роте парабеллум есть только у командира. Так что остается лишь подбирать слюни, когда в тире он из своего люггера сажает пулю за пулей точно в яблочко.
На самом деле, по результатам стрельбы из неавтоматического оружия я входила в пятерку лучших в роте, но для будущего мне этого явно мало. Долго прицеливаюсь, и нужно научиться попадать в нужную точку, а не просто стрелять на поражение. И еще голубая мечта — научиться стрелять из пистолетов с двух рук. По Васиным словам во всем отряде НКВД есть всего два спеца по такой стрельбе, и они постоянно загружены. Но если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Надо будет поговорить с Валентином Петровичем, жалостливо похлопать глазками. Может быть, он растает и разрешит хотя бы на пару дней съездить в отряд. А там, глядишь, и еще пару дней выцыганю. Уже что-то. Во время таких поездок, если получится, я уж вцеплюсь в этих спецов, как клещ. И надеюсь, что нескольких уроков мне хватит. Задел по общей стрельбе хороший, физподготовка на уровне. Значит, будут нужны только техника и, может быть, какие-то их собственные секреты такой стрельбы. А в качестве компенсации предложу им что-нибудь из моих приемов рукопашного боя. Вдруг чего-то не знают.
Еще одна проблема. Не факт, что у нас всегда будет советское оружие. Скорее всего, будет ровно наоборот, а с немецким я вообще никогда не имела дела. В роте такого оружия практически нет, а к тем крохам, что есть, боеприпасов кот наплакал.
Отстрелявшись, пошла к штабу и села ждать. Через час пошла, поужинала, и снова ждать. Правильно я где-то читала, что ожидание в неизвестности — самое тяжелое дело. Постепенно стемнело, и, по совету Пилипчука, я залезла поспать в какую-то каморку. Лечь, то я легла, но без толку. Сна ни в одном глазу. Как там Вася, как ребята? Для некоторых из них это первая операция. Теперь станет видно, хорошо я их учила или плохо. Так, за этими переживаниями я сама не заметила, как все-таки задремала. И очнулась, услышав шум моторов.
16
Выскочив на улицу, я обнаружила, что уже почти светло, так небольшие сумерки. Машины въезжали одна за другой и останавливались около штаба. Из них стали выскакивать бойцы. Заехала и легковушка НКВД, из которой вышел только шофер Валентина Петровича. Он никуда не пошел, а стал оглядываться. Я подлетела к нему, вцепилась в гимнастерку и заорала:
— А где Вася, что с ним?
Видя мое состояние, он четко и коротко доложил:
— Два легких ранения, две недели.
— Какие две недели? — Меня затрясло.
— Доктор в больнице сказал, что через две недели товарищ лейтенант будет здоров. А я приехал за вами, чтобы отвезти в больницу.
Чуть-чуть полегчало. Я уселась рядом с шофером, и мы поехали. По дороге он рассказал, что банду окружили, но, при стягивании кольца, под чьей-то ногой хрустнула ветка, и тут же началась стрельба. Бандиты понимали, что им не уйти и ожесточенно сопротивлялись. У них оказались гранаты. Вот Вася и словил сразу два осколка. Поэтому сразу после окончания боя тяжело раненых отправили вместе с санинструктором в госпиталь, а легких — их оказалось всего два — отвезли в больницу нашего городка. Сдавшихся бандитов повезли в отряд для допросов.
Я почти совсем успокоилась и, когда машина остановилась около хорошо знакомой мне больницы, уже держала себя в руках. У меня также появилась одна идея, к реализации которой я немедленно приступила. Войдя в больницу, я двинулась не в палату, а, в первую очередь, прошла в кабинет к Сергею Палычу и устроила ему небольшой допрос с пристрастием. Он твердо обещал, что не позднее, чем через десять дней Вася полностью оправится от ран — один осколок разрезал мышцы левого плеча, а второй застрял в том месте, где, как выразился доктор, «Спина теряет свое благородное название». После этого я переключилась на другую тему.
— Сергей Палыч, вы главный врач в этой больнице?
— Да, Анечка.
— Тогда у вас должна быть какая-то печать для того, чтобы ставить на важные бумаги?
— Само собой разумеется, такая печать у меня есть.
— А найдутся у вас два листа чистой бумаги, листик копирки и скрепка?
— Минуточку. — Доктор выдвинул ящик стола, и достал все требуемые предметы.
Я взяла два листка, положила между ними копирку и все аккуратно соединила скрепкой.
— Доктор, сейчас я пойду в палату, а вас попрошу зайти туда минут через пять с этими бумагами и с печатью больницы.
Сергей Палыч очень удивился, но пообещал выполнить мою просьбу. После этого я пошла в палату, где лежал Вася и еще один боец с обмотанной шеей. Около Васиной кровати стоял стул, на котором в данный момент сидел капитан. Увидев меня, капитан встал и галантно предложил мне место около больного. Вася лежал на боку, выглядел бледно, но, тем не менее, явно не был похож на тяжелобольного. Я тут же перешла ко второму этапу реализации своей идеи.
