Александр Авраменко - Мы всякую жалость оставим в бою…
Мы отправляемся на трех машинах. «Кюбельваген», легкий разведывательный ЛБ-62 и огромная четырехоска БА-231 — вот и весь наш автомобильный парк, который можно использовать для поездки в гости. В качестве подарка мы прихватываем весь свой запас пайкового какао, положенного офицерам. Вчера пресветлый князь Дэван был поражен вкусом необычайного напитка «коко-фэй», который он попробовал впервые в своей жизни. Собственно говоря, мы бы еще вчера отдали «союзнику» какао, тем более, что сваренное на кобыльем молоке оно приобретает весьма специфический вкус. Просто вчера их светлость к концу банкета был явно не в состоянии принимать какие-нибудь подарки…
Кроме «коко-фэя» мы везем хороший радиоприемник «Маяк-Телефункен», два десятка патефонных пластинок, несколько чудом уцелевших после вчерашнего бутылок коньяку для свиты и разнообразную мелочь для жен князя. Надеюсь, что мы не обманем ожиданий его светлости.
Вокруг расстилается прекрасная местность. Конечно, война пометила эти места своей черной рукой, но здесь это не так бросается в глаза. Кажется, что эти разрушенные глинобитные стенки и кривые обгорелые деревца так и стоят на своих местах с самого сотворения мира. Их черные силуэты удивительно красивы на фоне лазурного неба. Что-то подобное можно увидеть на картинах старых китайских мастеров, или на полотнах Рериха. Я с удовольствием разглядываю китайские пейзажи. Когда-то еще доведется полюбоваться ими вот так, не торопясь…
* * *В расположение 1-ой кавалерийской «железной» дивизии мы прибываем в полдень. Как видно князь Дэван решил поразить нас видом и выправкой своих воинов, выстроенных шпалерами у нас на пути. М-да, ну и вояки. На низкорослых монгольских лошадках восседают наездники в цветных халатах. У каждой сотни — свой цвет. Сперва были цирики в ярко-зеленых халатах, потом — в салатово-зеленых, дальше — в белых, следом — в пурпурных, на манер древних спартанцев. За ними выстроился отряд в халатах небесно-голубого цвета с золотыми разводами. Хвала Перуну, на «голубых» парад окончен. Перед белоснежной юртой нас встречает сам князь Дэван. Его окружает свита, которой изрядно больше, чем тех, кто вчера гостил у нас. Дэван, приложив руку к груди, приглашает нас оглядеть его «блестящее» воинство. Ох-о-хо-нюшки, ну, пойдем, повосхищаемся… Я изображаю на лице самую восторженную улыбку и шагаю вместе с Дэваном вдоль строя. Вскидываю руку к фуражке и строй отзывается дружным ревом. Ладно, хоть на приветствие отвечать умеют. Дэвану подводят коня. Э-э, а это еще что за новости? Кто это, интересно, решил, что я верхом скакать буду? Я коней не люблю, на то причина своя есть. Первый и последний раз, когда я верхом был на параде, дело кончилось госпиталем… Вежливо отвожу поводья в руке нукера и машу рукой. Здоровенная махина БА-231 фырча останавливается рядом. Вот с брони я и посмотрю, чему их светлость своих воинов научил…
Надо признать, что, по крайней мере, разворачиваться в лаву и скакать по полю Дэван свою орду выучил. Они очень впечатляюще несутся вперед с диким визгом, на скаку палят из карабинов, размахивают шашками. Как говорил мой первый командир, соратник Кольцов про первые северо-манчжурские части: «Хоть для преследования разгромленного противника сгодятся». Ого, кажется, нам хотят показать артиллерию дивизии. Дэван подъезжает поближе к броневику и через переводчика интересуется, как мне понравилось увиденное. Сообщаю, что я в восхищении. А, может, и в самом деле ничего солдаты. В деле посмотрим…
Мы подъезжаем к позиции артиллерийского дивизиона. Вот это да, такое даже не в каждом музее увидишь. Две 77-мм крупповские пушки, одна японская 75-мм «тип 38», пара японских же 70-мм гаубиц и «жемчужина коллекции» — два 42-мм горных орудия Максима-Норденфельда, которые считались устаревшими еще во время Англо-Бурской войны. Бог мой, где они взяли этот металлолом?! Дэван, радостно улыбаясь, рассказывает о несравненных достоинствах своих великолепных пушек и их бравых артиллеристах. Оглядываюсь. Комбаты отчаянно пытаются не захохотать в голос, а начарт нашей дивизии, подполковник Скоблин, явно изо всех сил удерживается, чтобы не схватится за голову от знакомства с такими раритетами. Свят-свят-свят, да у них и снаряды к этим реликтам имеются?! А их при выстреле не разорвет?! Так и есть, все орудия приветствуют нас дружным залпом салюта. Смотри-ка, не разорвало. Вот рассказать кому, что видел эти чудища в боевой обстановке, так ведь и не поверят…
Пулеметный эскадрон тоже выглядит как выставка устаревших образцов оружия. Потертые Максимы, Кольты, Гочкисы, Арисаки, — все вперемешку рядом с новенькими ДП-28 и ЕП-34. Ну, эти-то Дэвану из монгольской армии передали, понятно. Интересно, а почему это у их светлости ДШК не на станках в небо смотрят, а тут же, на параде красуются? Перун-хранитель, спасибо еще, что наши соколы безраздельно господствуют в небе, а то япошки бы нам показали парад…
Оглядев все воинство Дэвана (Боже милосердный, если это лучшие солдаты, нукеры, то что же у него творится в худшей части?!) мы отправляемся к юртам. Так, начинается как обычно. Огромный медный котел, в котором варится баранина и баран на вертеле. Любопытно, а гарнир они какой-никакой сообразили?
Мы рассаживаемся вокруг снежно-белой кошмы. Дэван любезно предлагает мне место во главе стола. Ну, эту восточную церемонию я уже изучил. Прикладываю руку к сердцу и, чуть поклонившись, отрицательно качаю головой. Он настаивает. Я тоже. Наконец он, с деланной неохотой, усаживается на главное место и приглашает меня сесть по левую руку от себя. Я вежливо киваю и усаживаюсь. Тут же одна из жен Дэвана, смазливенькая молодка, вся увешанная серебряными украшениями, протягивает мне расписную пиалу. О, Господи, опять айран!
Начало банкета проходит в обычном монгольском стиле. Жирный бульон — шэлюн, в который макают куски жареной и вареной баранины, вечный айран, сухой овечий творог. И, конечно же, спиртное в невообразимых количествах. Пока мы едим, вокруг нас под заунывную мелодию танцуют молодые девушки. То ли это наложницы их светлости, то ли «фрейлины» двора — кто их разберет. Мы мерно напиваемся, пытаясь выгнать алкоголем кошмарное впечатления от новых союзников…
Что? Князь Дэван пихает меня в бок чем-то твердым. Ну ящик, ну с сигарами, ну и что? ЧТО? Какие негры? Их светлость на ломанном русском языке предлагает мне любимые сигары негров? Я что, уже допился до галлюцинаций? Ах, вот в чем дело: на крышке ящика изображены негры, и Дэван искренне считает, что это изображение основных потребителей заморского курева. Сигары, кстати, не из самых плохих, хотя и не слишком дорогие. Благодарю, Ваша светлость, я не большой любитель сигар.
А пьянка между тем приобретает размах. На патефоне уже в тринадцатый раз гремит столь полюбившаяся князю «Катюша». Ее сменяет торжественно-мрачный «Полночный лес в Арденнах». Удивительно, как эти молоденькие монголки умудряются танцевать под любую, даже совсем неподходящую мелодию. К танцам присоединяются мужчины, и скоро мы уже все отплясываем под «Донскую походную». В круге появляются весьма миловидные китаянки в европейской одежде. Вот это — точно наложницы, причем какого-нибудь второго или третьего ранга. Довольно мило танцуют. Многие совсем еще девчонки. Хотя у этих маленьких обезьянок трудно понять: сколько им лет.
Танец заканчивается и мы снова рассаживаемся вокруг кошмы. На ней, в дополнение к баранине, появляются и европейские блюда. Теперь к сидящим гостям присоединяются танцовщицы. Дэван с очаровательной непринужденностью облапил какую-то девицу, одновременно умудряясь чавкать бараниной, обмазанной икрой (гурман!) и отправлять в пасть пиалу за пиалой коньяк, водку и шампанское. Он вытирает жирные руки о волосы сидящей у него на коленях девушки и поворачивается ко мне:
— Друг мой, я всегда удивляться: как такой распутный женщин как русский, может рожать такой воин?
Интересно, с чего этот варвар решил, что наши женщины распутны? Ну-ка, ну-ка…
— Ваша светлость, я хотел бы уточнить: почему Вы решили, что русские женщины распутны?
Его физиономия расплывается в масляной улыбке, глаза хитро прищуриваются. Он притворно грозит мне пальцем:
— Я все знать, все знать. Я видеть, как жить ваш русский женщин, — он делает кому-то знак, и у него в руках появляется журнал. «Огонек»?
— Вот здесь. Разве это не правда?
Он демонстрирует мне разворот журнала. На развороте изображена молодая женщина, принимающая ванну. На полочке рядом стоят флаконы с шампунями, одеколонами и духами. А на переднем плане — огромный флакон с одеколоном «Любава». Ну и что он хочет этим сказать? Обычная реклама…
— Он купаться в одеколон. А потом пахнуть как самый низкий продажный шлюха. Так? — он опять ухмыляется, — Разве у Вас печатают снимки шлюха?
Понятно. Интересно как я ему объясню, что такое реклама? Такое ощущение, что Дэван живет во времена Чингисхана. Хотя, почему ощущение…
