Юрий Валин - Запах снега
Нож Лит решил в Дубовке обменять. К однорукому Будеку обратиться, он в оружии понимает. Войдет в положение.
Лит пошел решительно к воротам, пристроился за телегой с фермером. Народу у ворот было немного, да и стражники бездельничали. Лит ссутулился, лицо на всякий случай спрятал, скромно плелся за медлительной телегой. Вот они, ворота. Уже тиной из обмелевшего рва пахнуло. Не тут-то было, — ткнули древком между лопаток, приказали стоять. Толстый стражник спросил у фермера, — с ним ли парень идет? Фермер испуганно головой замотал. Стражник довольно мирно осведомился у Лита — откуда тот будет? Лит соврал, что из Озерного. Мелькнула мысль проскочить мимо телеги, да деру дать. Вдоль рва кусты растут, нырнуть в них, если и стрельнут вслед, то вряд ли попадут. Но было уже поздно, подошли еще двое стражей, спросили, что в Кэкстоне делал? Лит сказал, что нанимали рыбу разгружать, и тут же сообразил, что глупость сболтнул — рыбаки с Озерного наверняка еще до города дотащиться не успели. Толстяк оглядел парня, и сказал, что в Озерном, видать, совсем обнищали. Пусть оборванец своих подождет. Лит пытался было что-то сказать, но мрачный стражник неторопливо опустил свою короткую алебарду, почти уткнул наконечник в запавший живот парня.
В сарае сидело еще двое. Лит, проклиная собственную нерешительность, присел на корточки у двери. Помятый черноволосый мужчина ухмыльнулся щербатым ртом:
— Лоханулся, соплячок? Теперь на каменоломни отправят. Ныне строго.
Второй лишь поднял голову, мутно взглянул на Лита. Глаза у мужчины были красные, слезящиеся, будто сутки напролет у печи работал. И пахло от него сладковато, видно, пил что-то особенное.
Ждать долго не пришлось. К воротам подкатил фургон, сарай отперли.
— Руки сюда положили! Ты, ворюга, первый, — рявкнул десятник в кольчуге.
Черноволосый мужчина пробормотал ругательство, но взялся за перекладину, приколоченную к двери. В тот же момент на его запястьях звякнуло железо.
— Следующий! Эй ты, пьянь.
Красноглазый поднял голову, но не встал. Десятник повторять не стал, ударил ногой в бок, свалив на землю. Наступил на грудь, прижимая к земле. Второй стражник ловко нацепил мудреную железку на руки красноглазому, тот, впрочем, не сопротивлялся.
— Эй, сосунок!
Лит уперся руками в перекладину. Ребра заныли от нехорошего предчувствия. Но бить не стали, только на руках лязгнуло железо.
Троих задержанных мигом запихали в фургон. Лит подумал, что сейчас вернется к господину Ирниму. Ох, интересные вопросы задавать начнут. Но фургон выкатился за городские стены. У Лита даже на сердце полегчало. Хотя радоваться было нечему — запястья сковывала двойная металлическая колодка, оснащенная хитроумной защелкой. Не то чтобы металл был шибко тяжелым, но царапал руки немилосердно. Приходилось держать колодку на коленях и лишний раз не ерзать.
Фургон трясся на ухабах, катился исправно. Лит гадал — куда везут? Одно понятно, не по знакомой дороге к Сон-Озеру катят. Стражники и возница обсуждали стройку, что в замке наместника начали. Галереи там ремонтировать вздумали. Видать, какие-то деньги из собранных налогов король городу все-таки оставил.
Фургон пересчитал колесами бревна моста, — внизу река медленно несла палые листья. «Синелила» — догадался Лит. Стало быть, к юго-востоку везут. Довелось напоследок новые места посмотреть.
За мостом стояла повозка, возились двое вооруженных мужчин.
— Эй, чего так долго? — крикнул один, подходя к дороге.
— Служба, — кратко объяснил старший стражник. — Возьмете троих?
— Смотря кого привез.
— В самый раз. Сильные, много не жрут, помалкивают.
Скованную троицу вытолкнули из фургона. Красноглазый упал на колени, вставать не стал. Так и сидел, бессмысленно глядя на реку. Из угла рта тянулась клейкая слюна.
— Совсем сдурели? — возмутился плохо выбритый мужчина с топором у пояса. — Этот же на нутте сидит.
— Так я нюхал его, что ли? — старший стражник почесал лысину. — Чего дали, то и привез. Может, возьмешь? Он высокий, протянет месячишко.
— Так с него одно дерьмо и никакого толку. Даром не нужен.
Старший стражник пожал плечами, вытащил меч и схватил красноглазого за нечесаные волосы. Блеснула сталь, стражник привычно отшатнулся, чтобы не забрызгаться.
Лит смотрел, не веря своим глазам.
Хрип умирающего быстро стих, лишь река журчала. Старший стражник перевернул тело, ловко снял колодки-наручники. Кивнул напарнику:
— Берись.
Они потащили труп к реке. Щетинистый на них не смотрел, шагнул к черноволосому пленнику:
— Ну, Чернушка, а ты?
— Здоров, ваша милость, — поспешно заверил черноволосый. — Я крепкий. Могу что угодно делать.
Щетинистый ухмыльнулся:
— Что угодно не нужно. Рожей ты не вышел. Грести умеешь?
Черноволосый побледнел:
— Ваша милость, меня выкупить могут. У меня друзья…
— Пусть серебро копят. Весной вернешься, вот радости-то будет, — щетинистый, оценивая, пощупал мускулы скованного человека, ткнул кулаком в бедро.
— Пойдешь. В самый раз.
— Ваша милость…
Щетинистый коротко ударил пленника в бок:
— Пасть заткни. У нас болтать не принято. Споймал?
Согнувшийся пленник смог только кивнуть.
Щетинистый шагнул к Литу:
— Ну, а ты, малый? Чего от мамки удрал?
Лит сообразил, что отвечать не нужно. Его больно ухватили выше локтя, пощупали.
— Сопляк, а жилистый, — удивился мужчина. — Возьму, но со скидкой.
— Чего это? Бери как взрослого, — возмутился, вытирая меч, старший стражник. — Он же ростом с тебя.
Щетинистый скривился:
— Рост есть, а в силу не вошел. Половину «короны» дам. Не хочешь — вези обратно или прирежь.
Лит слушал их препирательства и думал, каково кролику, угодившему в петлю не глупой головой, а лапой. Вроде и жив, и силы еще есть, а конец. Вот он, охотник, уже пришел.
Пленники плелись за груженой повозкой. Железные колодки-наручники стражники сняли. Но щетинистый так связал руки за спиной, что веревка казалась хуже железа. Накинутую на шею петлю зацепил за крюк на повозке, хочешь отстать — твое дело. Удавит мигом. Повозка катилась вдоль реки, по едва заметной дороге. Щетинистый разговаривал с возчиком. Лит не вслушивался, старался короткую веревку не натягивать. Ох, зря про кроликов и силки вспоминал.
— Пропали мы, — прошептал черноволосый. — Уж лучше бы на рудники. Ты своим успел скиву кинуть?
— Нет, — на всякий случай пробормотал Лит, не уловивший смысла.
— А, все одно не сыщут. Жмуры мы.
— Курлычете? — щетинистый спрыгнул с повозки. — Неймется скорее за работу ухватиться? Повезло, сегодня и пойдем. А вот скулить без спросу не дело.
Бил он коротко, почти неуловимо глазу. Лит только и заметил, как черноволосый дернулся, перекосившись, едва устоял на ногах.
— Болтать у меня не принято, — улыбаясь, пояснил щетинистый. — У меня парни хорошие, работящие. Меня, кстати, господин Хабор зовут. Для вас — лорд, король, папочка любимый. Будете молиться на меня истовее, чем на Светлого — тогда еще поживете. Споймал, Малек?
Он сгреб юного пленника за волосы на затылке. Лит приготовился к боли, но его лишь сильно тряхнули.
— Не бойся, Малек, — Хабор дыхнул чесноком и перегаром. — Умных бьют редко. Хотя был бы ты умный, сюда бы не попал. Ишь, морда какая чистая, без прыщей. За дом нужно было держаться, Малек. Ничего, пообвыкнешь.
Лит дернулся, — шутник Хабор ущипнул сквозь прореху штанов. Пальцы у него были хуже клещей. Бедро так и ожгло.
— Ничего, я тебя подкормлю, — непонятно к чему пообещал Хабор. — У нас один мальчонка пристроился, только тот на башку тронутый, бешенный. Ты-то, поумнее будешь?
Лит с ужасом догадался, что чего-то не понимает. Странно глянул на него этот дурак, королем и богом вознамерившийся быть. Сам он бешенный, что ли?
Но Хабор уже глянул на черноволосого:
— Чего косишься, умник?
Два удара сбили пленника с ног. Веревка немедленно натянулась, поволокла, удушая. Человек, преодолевая боль, пополз на коленях за повозкой. С трудом поднялся на ноги. Кашлял, хрипел.
Хабор шагал рядом, наблюдал с улыбкой.
— Соображай, а то еще споймаешь. Хозяина понимать не глядя нужно. Усек, Чернушка? А ты, Малек, запомни — у меня любимчиков мало.
Хабор, поправляя за поясом топор, зашагал вперед.
Черноволосый, все еще задыхаясь, с ненавистью и отчаянием глянул вслед.
Потянуло дымком. Повозка выкатилась на открытый берег. На воде у песчаного берега стояли три барки. Вокруг сновал народ, что-то грузили. Властно орал какой-то человек. Спешно сворачивали большую палатку из синей ткани. Хабор направился к молодому господину в благородной одежде, что-то принялся говорить, показывая на повозку и двоих пленников. Молодой лорд равнодушно махнул рукой в сторону барок, плотнее укутался в плащ с огромным вышитым крестом-решеткой, и принялся рассматривать реку.
