Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Мариоцетти поднялся, в каждом жесте чувствуется, что начальное образование и воспитание получал, как юный принц или герцог, сказал с величественным пренебрежением:
- Полагаю, обмен мнениями был полезен.
- Очень, - подчеркнул я.
Он кивнул:
- Теперь мы представляем, что желает сэр Фидей, а он примерно знает, как относится к его запросам коллегия кардиналов.
Гальяниницатти поднялся несколько поспешно, происхождение из простонародья сказывается, посмотрел на меня с некоторой неловкостью.
- Будьте осторожны, сэр Фидей, - напомнил он.
- В чем? - спросил я.
- К папе, - сообщил он, - приезжают на поклон и с просьбами даже императоры.
- Знаю, - ответил я. - Папа, естественно, выше любых земных владык.
Он сказал уже мягче:
- Потому ваш титул короля на чашу весов класть не стоит. Это только рассердит. Держитесь смиренно, аки праведный христианин.
- До встречи, - сказал Мариоцетти и покровительственно улыбнулся.
Вышли они вместе, я долго смотрел в закрывшуюся дверь, перебирая разговор и чувствуя досаду, что слишком старался высказаться и не выстроил доводы клином, способным пробить любую защиту.
Глава 8
Пару часов я бродил по дворцу, вернее, по ансамблю дворцов, любовался хоть и против желания, не для того прибыл, но любовался. В эту массу камня вложен труд не только каменотесов, но и гениальных архитекторов, дизайнеров, художников. Одних вытащили из дальних королевств, других вырастили и обучили на месте, а общими усилиями создали это монументально-кружевное чудо, в котором и тяжелая напористая сила католической церкви, и ее высокая духовность, постоянно напоминающая человеку, что он - творение Господа и не смеет жить, как просто животное.
Мое передвижение как-то отслеживают, хотя я бродил в одиночестве и хвоста не видел. В какой-то момент передо мной возник священник в облачении диакона, немолодой и степенный, молодежи я что-то вообще не заметил, кроме мальков хора, поклонился замедленно и произнес бесстрастным голосом:
- Сэр Ричард, кардиналы соберутся в малой совещательной комнате.
Я сказал бодро:
- Прекрасно! Где это?
- Я проведу вас, сэр Ричард.
- Идемте, - сказал я бодро.
Он мягко улыбнулся:
- У кардиналов нет вашей бодрости, сэр Фидей. Они придут не сразу, сперва разберутся с делами. Это я к тому, чтобы вы ничем себя особым не занимали… надолго.
- Я всегда могу бросить любое дело, - заверил я. - Что я обычно с охотой и делаю.
Он улыбнулся одной половинкой рта:
- Кстати, с вами жаждут пообщаться некоторые наши служители.
- Я со всеми рад общаться, - сообщил я. - Я человек общительный и наивный, какими и рекомендуется в заповедях быть христианам. А еще кроток, аки голубь сизокрылый.
- Тогда прошу, - проговорил он, явно не слушая, что за бред несу, - пока что в эту комнату, она вроде пуста.
От распахнул передо мной дверь, в комнате у высокого окна четверо священников ведут оживленный спор, оглянулись.
Мой диакон сказал торопливо:
- Продолжайте, продолжайте! Мы с Фидей Дефендером пока только…
Один вскрикнул счастливым голосом:
- Это и есть тот самый Защитник с таинственного Севера?.. Ой, как интересно, дайте на него посмотреть…
Они окружили меня все четверо, посыпались вопросы, сперва простенькие насчет как вам здесь понравилось, потом глыбже и ширше, я уже все понял, честно и подробно изложил свое видение ситуации, рассказал все о настроениях северных лордов, однако чем дальше углублялась беседа, чем более странными казались вопросы, но я сперва спихивал на свою возросшую подозрительность, чего только не вытворяет с психикой высокая должность и титул монарха, и лишь когда они поблагодарили и ушли, хлопнул себя по лбу в запоздалом озарении.
Вопросы совсем не странные, потому что спрашивали не о положении на севере, на что я отвечал так подробно, а на самом деле выясняли мое отношение к тем или иным событиям, людям, поступкам, или же, говоря понятным языком, рисовали мой психологический портрет. Я отвечал на все вопросы хитро составленного теста добросовестно, даже не заподозрив, что это за, иначе точно попытался бы схитрить и ответить правильнее и красивше.
Диакон проводил их добрым взглядом, сказал со вздохом:
- Молодежь… Такие любопытные.
- Да, - согласился я, - но специалисты хорошие. Даже первоклассные, я бы сказал.
Он посмотрел озадаченно:
- Правда?
- Правда-правда, - заверил я. - Еще чуть бы тоньше сыграли, я бы почти поверил. Да, в Ватикане есть и хорошие работники. Ну что, идем к кардиналам? Или нужно дать время, чтобы их ознакомили с результатами теста?
- Простите…
- Вопросника, - пояснил я. - Ответы нужно еще интерпретировать, верно? Когда я отвечал, предпочитаю голубой цвет или красный, речь шла не о цвете, кому это нужно?.. Вы разве не из той службы, что вроде бы дворцовая охрана, только не дворцовая и не охрана?
Он скромно опустил взгляд:
- Нет-нет, что вы… Это неправильно… Не совсем правильно держать такие службы в святом месте.
- Но мы в Ватикане, - напомнил я. - Духовном центре мира. А духовность придает обычным гадостям оттенок гармоничной завершенности. В Ватикане все настолько возвышенно, что преступление может смотреться, как законченный шедевр Микеланджело, который разукрасил свод и стены папского дворца абсолютно языческими картинами, посмев изобразить даже Творца в облике Зевса.
Он дернулся, посмотрел на меня несколько ошарашенно. Я ответил наглой улыбкой, дескать, хоть и провинция, но чисты духом и помыслами, все замечаем. И очищение церкви, что грядет обязательно и неизбежно, как восход солнца, придет не из Рима.
- Но папа одобрил, - пробормотал он, - да и кардиналам понравилось.
- Это знакомо, - заверил я. - Мне тоже часто та-а-акое нравится, еще как нравится!.. Потом иногда чуть-чуть жалею, чаще нет, так как уже привыклось, стало частью обыденной жизни.
- Сэр Фидей?
Я пояснил:
- Нельзя быть святым не только всю жизнь, но и слишком долго.
- Подвижникам это удавалось, - сказал он тихо.
- Мир состоит не из подвижников, - ответил я сожалеюще. - Наверное, к счастью.
Он взглянул странно, вытянул руку, указывая новое направление:
- Кардиналы собираются вон там.
Комната, в которую он почтительно и торжественно открыл дверь, отделана с кричащей скромностью: вся в темно-коричневых тонах, стены из дерева дорогих и редких пород, небольшой столик ближе к камину, а дюжина кресел вдоль стен лицом друг к другу.
- Ждите здесь, - произнес диакон и, заметив выражение моего лица, строго добавил: - Они люди очень занятые, к тому же все не так молоды, как вы, сэр Ричард.
- Но как Фидей Дефендер, - заметил я, - уже стар.
- Простите?
- Нет-нет, - заверил я, - никак не тороплю. Я тоже как бы весьма поразмышляю о высоком. В пределах моего исполинского духовного роста, разумеется.
Он поклонился без улыбки, принимая смягчающую формулировку, почти шутку, отступил, постоял так со склоненной головой у двери, словно не зная, как поступить дальше, наконец вышел.
Некоторое время я исследовал комнату, рассматривал затейливо исполненные канделябры, камин, это у меня проходит по графе «мыслить о высоком».
Одно из кресел на возвышении, белоснежное, явно из слоновой кости, отделано серебром и золотом. Кардиналы сядут лицом друг в другу, между ними широкий проход, а кресло папы стоит так, что смотрит вдоль прохода на далекую дверь. Наверное, это что-то означает, в столь сложных и древних ритуалах каждый жест, слово и даже приподнятая бровь что-то да означают.
Когда из коридора открылась дверь, я ковырял ногтем облицовку стены, стараясь определить, в самом ли деле дерево или же святость этого места сумела перестроить его в некое совершенно иное состояние.
Кардиналы, все в пурпурных мантиях и красных шапках, заходят неспешно, усаживаются в разных концах комнаты, занимая то ли строго установленные места, то ли группируются по интересам и общим целям, везде есть левые, правые и центристы, здесь они, скорее, паписты.
Я стоял в почтительном молчании, они здесь хозяева, я гость, хотя какой-то неинтересный, всего лишь двое-трое бросили на меня беглые взгляды и продолжают вполголоса тихие разговоры.
Мой диакон вернулся вместе с кардиналами, посмотрел на меня строго и удалился. В числе последних вошли кардиналы Гальяниницатти и Мариоцетти, и хотя в комнате разошлись в разные стороны, мне почудилось, что успели о чем-то сговориться или, как говорят на верхах, достичь определенных согласованностей.
Когда все расселись, и говор начал стихать, появился кардинал Бабзани, быстро прошел к оставленному для него месту за столом, но не сел, а сказал отрывисто:
- Мы собрались по просьбе Верховного Инквизитора северных земель отца Дитриха, но не забывайте, что после дела, по которому прибыл Фидей Дефендер, нам предстоит решить еще несколько важных вопросов… Сэр Фидей?
