Андрей Кивинов - Герои. Новая реальность (сборник)
Андрей грохнул штангу на землю, отдал женщине шляпу и, путаясь в полах длинного пальто, неуклюже и, возможно, абсолютно напрасно побежал за грабителями.
Исход
Наставник закончил чтение и хмуро посмотрел на Ученика.
– Ну и что? В каждой работе должен быть какой-то смысл. Что ты хотел доказать этим Экспериментом? Набор каких-то сводок и цифр. Может, ты не понял начальных условий? Может, следовало пригласить опытного консультанта?
– Нет, нет, – виновато склонил голову Ученик. – Условия были вполне понятны, и я прекрасно видел цель своей работы.
– Секундочку, – перебил Наставник. – Почему ты выбрал именно этот город? Я не нахожу логического обоснования в отчете.
– Здесь и не может быть логического обоснования. Условия эксперимента не ограничивали меня в выборе объекта, тем более что объекты ничем принципиальным друг от друга не отличаются.
– И все-таки почему?
– Крупный город вызвал бы определенные временные затраты да и… Слишком на виду. Выбранный же объект невелик и, главное, сохранил относительно сбалансированную инфраструктуру. Экономика, уровень жизни, культура. В некоторых городах давно парализовано все, что можно.
– А почему органы правопорядка? Почему не структуры власти, например, что было бы гораздо логичнее?
– Может быть, но это подрывало бы чистоту Эксперимента. Невозможно менять тех же губернаторов, как перчатки. Все должно протекать естественно, что наиболее ценно. И второе – результаты выплывают довольно скоро. Преступность влияет практически на все стороны жизни, в том числе и на структуры власти.
– И что же у тебя выплыло?
Ученик робко взглянул в глаза Наставника.
– Я не пойму почему… Я не смог получить ожидаемых результатов. Хотя весь накопленный опыт о влиянии личности на массы говорит…
– Не надо оправданий, я жду выводов.
– Хорошо, извините. Вывод как раз кроется в тех самых цифрах. Уровни преступности и раскрываемых преступлений, как ни странно, остались в пределах доэкспериментальных границ.
– Это официальная статистика?
– Не совсем. Это МОЯ статистика, то есть объективная. Официальную статистику я бы никогда не посмел поместить в отчет.
– Неужели ничего не менялось? Очень сомнительно, даже невероятно!
– Конечно, менялось. Всегда есть люди, которые используют сложившуюся ситуацию в сугубо личных интересах и приспособятся к любым переменам. Плюс объективные причины, созданные мною искусственно, путем постановки на руководящие должности людей некомпетентных и даже откровенно полярных. Я, признаюсь, ожидал быстрого развала системы, но в чем-то просчитался, чего-то не учел. Система не утратила своих функций, она каким-то невероятным образом выполняет свою роль.
– В чем же секрет Красной армии? – ухмыльнувшись, спросил Наставник. – Люди?
– Не понимаю. Честно не понимаю! Я организовал травлю в средствах массовой информации, затруднил финансирование… Любой нормальный человек давно опустил бы руки или протянул ноги. Но эти… Как в том анекдоте про веревку и профсоюз. Ведь голый фанатизм существует только в прыгающих по киноэкрану героях боевиков. А тут? Не боевик.
Наставник на несколько секунд задумался.
– Ты отдаешь себе отчет, что результаты Эксперимента крайне важны для меня? Для поставленной перед нами цели механизм разрушения любой системы самой системой должен быть изучен досконально. Мы не можем приступить к действию, пока не получим конкретных данных.
– Конечно, Наставник, но…
– Я дам тебе еще пару месяцев. Ты упомянул про анекдот. Что ж, крайние меры тоже необходимо использовать. У тебя есть идеи на этот счет?
– По-моему, я и так довел ситуацию до абсурда. Нельзя же совсем…
– Можно. Ради Цели можно. У тебя неограниченные возможности. Я жду конкретных результатов. Через два месяца доложишь.
– Это может вызвать хаос в городе. Условия не допускают…
– К черту условия! Мне важен итог. Ты понял?
– Хорошо, – тихо ответил Ученик. – Я попытаюсь.
Наставник удовлетворенно кивнул и указал рукой на дверь. Выйдя, Ученик вернулся к себе в рабочий кабинет, включил компьютер и вызвал нужный файл.
– Так. Гинеколог, сантехник, отставной полковник, нет, нет, не то… Ага. Парашютист. Пожалуй. Возможны жертвы, очень даже возможны. Они у меня угомонятся, угомонятся, черти. А там поглядим. Понаблюдаем…
«Какая прекрасная смерть! – воскликнул Генерал. – Желаю, солдаты, всем вам дожить до такой прекрасной смерти!»
Ярослав Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка».
Через месяц Андрей погиб. Не героически, не в жестокой схватке с озверевшим преступником, как впоследствии сообщила пресс-служба. По-глупому, до обидного просто, на бытовом скандале, куда он выскочил вместе с Палычем. Успокоившийся было пьяный мужичок, только что отлупивший жену, схватил кухонный нож и ударил Андрея в спину…
Пока Палыч неумело пытался остановить хлеставшую из артерии кровь, Андрей почему-то улыбнулся и прошептал три слова, как показалось участковому, абсурдных и лишенных какого-либо смысла:
– Не умею летать…
На следующий день весь отдел выехал на первый прыжок. В кабинете опера Воронова остался лежать неправильно собранный парашют.
Марина Дробкова, Игорь Минаков
Пионер и комета
Это случилось в самый разгар лета. Заслышав на рассвете скрип телеги Снусмумрика, Муми выбрался из чума. Над бормочущей рекой поднимался пар. Тайга на правом берегу стояла темная, не стряхнувшая еще сонной одури. Плоские серые тучи, скопившиеся за ночь, пока раздумывали: остаться на дневку в Мумидоле или отправиться дальше, но замерзшие подземные духи уже разложили под ними солнечный костер, подпалив разлохмаченные края.
Муми потянул носом. Пахло дымком и похлебкой из оленины. Мама встала еще до света, готовила завтрак. Так что Снусмумрик подоспел вовремя.
Впряженная в телегу лохматая приземистая лошадка остановилась, скосив фиолетовый глаз в сторону костра, повела ушами, вслушиваясь в заунывный напев пенгипкэвуна. Позади Снусмумрика, прислонясь друг к другу, сидели два похожих как близнецы субъекта с мышиными личиками. Один из них был в нелепой шапке-ушанке, другой вцепился в огромный чемодан. Они одинаково уставились на Муми круглыми стеклами очков.
«Иностранцы», – отчего-то подумал Муми.
– Салют, – осторожно сказал он, поправляя галстук, повязанный поверх кухлянки.
– С пламенным приветом, пионер! – отозвался, продолжая играть, Снусмумрик.
На круглом плоском личике Муми зардел румянец. Он любил, когда его называли пионером, тем более при посторонних.
– Знакомься, Муми, – сказал Снусмумрик, откладывая инструмент. – Это товарищи-ученые из Ленинграда. Приехали твою комету искать.
Тот, который носил ушанку, спрыгнул с телеги и подошел к Муми.
– А-а, это тот самый мальчик! – пискнул он. – Будем знакомы, доцент Пулковской обсерватории Тофсла.
– Очень приятно, товарищ доцент, – степенно откликнулся Муми. – Муми Тролль, ученик.
– А это мой коллега – инженер Вифсла.
– Дым, сла! – пробормотал Вифсла, кивая на завивающийся кольцами дымок над костром. – Варят что-то, сла.
– Хотите молока? – звякнув амулетами, спросила молчавшая до сих пор Муми-мама.
Вифсла резво соскочил с телеги и засеменил к костру, не выпуская чемодана из рук.
«Точно иностранцы, – заключил Муми. – Поляки. Из Коминтерна…»
– Значит, это ты видел, как комета упала в тайгу? – спросил доцент Тофсла.
Муми кивнул.
– Покажешь?
Муми задумался. Место, куда упала комета, он знал хорошо, но ведь они со Снорк решили, что это будет только их Секретное место и больше ничье. С другой стороны, товарищи из самого Ленинграда приехали. Далеко, однако…
– Ну так покажешь? – нетерпеливо переспросил ученый.
Муми понурил голову. Никуда не денешься, придется показать.
– А зачем она вам? – на всякий случай поинтересовался он.
– Как зачем? – изумился Тофсла. – Для науки! Для изучения междупланетного пространства. Иными словами, космоса.
– Космос черный как уголь, – низким голосом произнесла Муми-мама, снимая котелок с огня. Все вздрогнули, а она добавила обычным тоном: – Однако завтракать надо.
Позавтракав, начали собираться в дорогу. Муми-папа, услыхав, что приезжие собираются «за кометой», повздыхал, поохал, но разрешил взять свой обласок – пусть не очень проворный на стремнине, зато вместительный. Муми-мама поначалу не хотела отпускать сына в дальний путь в компании странных гостей, но Снусмумрик вызвался сопровождать, как он выразился, «кометную экспедицию». А заглянувшая из соседнего становища Снорк заявила, что уж без нее-то Муми точно никуда не поедет. На том и порешили. И после обеда тронулись в путь.
Муми на правах хозяина вызвался грести сам. Ученые из Ленинграда со своим чемоданом расположились на корме. Снорк села напротив Муми, а Снусмумрик с трубкой в зубах развалился на носу. Оставшееся место заняли припасы. Пыхтя и отдуваясь, Муми-папа столкнул потяжелевший обласок с мели. Муми налег на весла, выгребая на стрежень. Сначала суденышко шло ни шатко ни валко, но вскоре течение подхватило его и понесло. Муми оставалось лишь следить, чтобы не сносило к берегу, где пенилась на перекатах ледяная в любое время года водица Подкаменной Тувеянсы.
