Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы
Все оказалось еще хуже. Дней через пять Ростислав был вновь вызван к полковнику, и тот протянул ему список. Из его товарищей не уцелел никто. Ротный – капитан Корф уже в чине полковника пропал без вести, офицеры его взвода погибли еще в 19-м, а совсем недавно, в марте, умер от тифа Андрей Орловский. Князь Ухтомский, на встречу с которым Ростислав надеялся больше всего, так и не попал в Крым. Его часть была отрезана под Новороссийском и отступила куда-то к грузинской границе.
Итак, не осталось никого. Прошел всего год – и он вернулся на кладбище. Даже хуже – никто уже не скажет, где, в каких местах от Тулы до Симферополя, находятся могилы его друзей…
Полковник Нога, подумав, предложил назвать кого-либо из офицеров других частей, которые могли бы помнить Арцеулова. Это был выход. Ростислав хорошо знал ребят из отряда Дроздовского. Самого Дроздовского уже не было в живых, и он назвал капитана Туцевича, с которым был знаком еще с 16-го. Увы, Туцевич, тоже погиб прошлым летом. Арцеулов стал лихорадочно вспоминать. Он неплохо знал еще двоих: капитана Макарова и поручика Тургула. Ростислав хотел назвать Макарова, но вспомнил, что того перевели в штаб Май-Маевского, а значит, его тоже могло не быть в Крыму. И он назвал Антошку Тургула.
Брови полковника поползли вверх. Он заявил, что поручика Тургула не знает, а что касается его превосходительства генерала Тургула, то запрос сделать можно, ежели, конечно Арцеулов знаком именно с ним. Ростислав стал вспоминать, не было ли у Антошки дяди генерала, но потом решил, что терять ему нечего. Тем более, выяснилось, что и Антошку и загадочного генерала зовут одинаково – Антоном Васильевичем.
Через три дня дверь его камеры распахнулась, и появился Антошка – веселый, подтянутый, в лихо заломленной на затылок, по примеру покойного Дроздовского, фуражке. Они обнялись, и Тургул потащил его из камеры. Какие-то тюремные крысы пытались толковать о нарушенном порядке, но Антошка рыкнул – и контрразведчиков сдуло ветром. Тут только Арцеулов заметил, что на Тургуле не обычный офицерский китель, а щегольская форма дорогого сукна. А еще через несколько минут он узнал то, что добило окончательно: Антошка, то есть, конечно, Антон Васильевич, не просто генерал, которых в Крыму и так окопалось достаточно. Бывший поручик командовал знаменитой Дроздовской дивизией.
С этой минуты жизнь пошла совершенно иначе. В тот же день Арцеулова доставили прямиком к Главнокомандующему. Выяснилось, что Врангель его хорошо помнит. Ростислав получил выговор за то, что не решился обратиться прямо к Главкому, а затем Врангель слушал его больше двух часов. Арцеулов понимал, что его рассказ уже не имеет никакой практической ценности. Все, ради чего его посылали через фронт, погибло вместе с Колчаком. Но барон слушал его не перебивая, как слушают сказку – или древний миф о героях.
Из кабинета Врангеля Ростислав вышел уже подполковником. Так же легко он мог стать и генералом – барон, повысивший его на чин, верил на слово. Конечно, подобная мысль даже не приходила в голову, но кое-какие выводы Арцеулов уже успел сделать. Здесь, в Крыму, очень легко отправляли людей в контрразведку – и так же просто повышали в званиях. Оставалось узнать, как тут воюют.
Тургул обещал ему должность заместителя командира полка – и не простого, а Первого Офицерского, лучшего в дивизии. Иного желать было просто невозможно. Оставался пустяк, чистая формальность – пройти через армейских эскулапов, дабы получить необходимую справку. Ростислав с легким сердцем зашел в центральный севастопольский госпиталь – и был признан полностью негодным к службе.
Это был конец. Напрасно он шумел, пытался поднимать гирю и стоять на руках. Врачи были неумолимы. Арцеулов в отчаянии прорвался на прием к какому-то столичному светилу, занесенному военным ветром в Симферополь. И тут уж ему самому стало не до шуток. Светило говорило долго, сыпало латинскими терминами, но главное Ростислав уловил сразу. Черепная травма – свежая, обширная, поразившая почти треть мозга…
Ростислав вспомнил: падающий «Муромец», лопнувшие ремни, страшный удар… Он, прикованный к креслу, смотрит на глухую стену неведомого ему парижского дома…
Врач после долгих расспросов подтвердил – Ростислава ждал полный паралич. То, что этого до сих пор не случилось, было для петроградского светила величайшей и абсолютно неразрешимой научной загадкой.
…Арцеулов не стал рассказывать о тайном убежище и о Цронцангамбо, лечивший его каким-то пахучими мазями. Тогда боль и слабость отступили. Позже, в Индии, почти ничего не напоминало о травме. Другое дело, насколько долго будут действовать загадочные снадобья…
Единственно чего он добился – это должности офицера по особым поручениям при Ставке. Конечно, это было абсолютно не то. Арцеулов ехал в Крым не инспектировать – он спешил на войну, и очень скоро его посетило первое сомнение. Может, Ростиславу все-таки стоило остаться в Индии и вместе с Ингваром организовывать экспедиции в Гималаи. А может, и эта мысль посещала его все чаще, надо было ехать в Париж, чтобы краснопузый дурак Степка не оставался там один…
…Ростислав не выдержал и написал Валюженичу, сообщив свой симферопольский адрес. Ответа не было, и тревога росла. Ростислав вспомнил последний разговор с Наташей, странную телеграмму от Карла Берга и еще более странное молчание Тэда…
В свободное время, которого здесь оказалось слишком много, Арцеулов забегал в библиотеки: и в симферопольскую городскую, и в знаменитую севастопольскую, основанную адмиралом Лазаревым. Там он нашел немало статей Семирадского, несколько публикаций Семена Богораза и массу работ, напечатанных Бергами – Карлом и Федором, отцом Наташи. Были и Наташины статьи, но прочитать их, равно как и все прочие, Ростислав так и не смог. Физика и высшая математика – от этого он полностью отвык за фронтовые годы. Перелистав «Известия Императорской Академии Наук», Арцеулов нашел статью Родиона Геннадиевича, который оказался на простым учителем, а почетным доктором Стокгольмского университета. Ростислав решил ее основательно проштудировать, но не успел. Барон отправил его под Александровск, где Дроздовская дивизия насмерть схватилась с 13-й армией бывшего поручика Уборевича.
…День клонился к закату, но грохот канонады не стихал. Арцеулов то и дело поглядывал на Тургула – лицо Антошки оставалось невозмутимым, даже веселым, но глаза выдавали скрытое беспокойство. Что-то складывалось не так. Ростислав видел, что генерал сам готов немедленно мчаться в Александровск, где сражались его «дрозды».
Было уже около семи, когда адъютант позвал Тургула к телефону. Антошка отсутствовал долго, а вернувшись, бросил уже без всякой улыбки:
– Сглазил! Нас вышибли из центра и гонят дальше. Я послал туда полк Колтышева… Слушай, у Барона есть сведения о красных резервах?
– К Александровску идет 2-я Конная Миронова…
– Эти далеко. Объявилась свежая красная дивизия. Там, оказывается, есть ударный полк – 256-й имени Парижской Коммуны. Они опрокинули наш Первый Офицерский, представляешь?
– Ого! – Арцеулов покачал головой. – А кто командир?
– Какой-то Косухин. Говорят, бывший офицер. Вот бы кого достать!..
Тургул скрипнул зубами. Офицеров, служивших у красных, здесь в плен не брали…
…Арцеулов вновь вскинул бинокль, хотя рассмотреть хоть что-нибудь в дымящемся мареве было невозможно. Интересно, есть ли у краснопузого Степы родственники-офицеры, кроме брата? Впрочем, Степина фамилия не из редких, в отличие от его собственной. Да и то на всю Таврию гремело имя красного летчика Константина Арцеулова, что стало предметом частых язвительных шуточек сослуживцев Ростислава.
Еще полчаса прошло в молчании. Подполковник знал, что Тургул отправил в бой всех, кроме начштаба, которого в атаку посылать не принято, и его самого. В Александровске наступал момент, когда судьбу сражения могла решить свежая рота. Но к красным спешили резервы, а у Тургула оставался лишь один батальон – Особый Офицерский.
Адъютант вновь что-то доложил Тургулу, тот кивком отпустил его, минуту подумал и повернулся к Арцеулову:
– Нас прижали к южной окраине. Колтышев ранен, Володю Манштейна отрезали, он где-то в центре. Я вывожу батальон…
– Антон, разреши! – дернулся Арцеулов.
– Слава, ты же знаешь!..
– Ваше превосходительство! – Ростислав стал по стойке «смирно». – Даю слово офицера, что вышибу красных и продержусь в городе до рассвета!
– Господин подполковник, – грустно улыбнулся Тургул, – этого мало. Надо продержаться до десяти утра. На подходе бригада Морозова. Но к ним идет Вторая Конная…
– Я понял. Разреши!..
Тургул секунду подумал:
– С Богом, Ростислав. Вышиби этого Косухина! Далеко не забирайся, в центре много каменных зданий – зацепись за них…
