Константин Мзареулов - Танки решают все!
— Ошибаетесь, русский шпион, — злобно прошипел Фукс. — Я должен ехать в Окридж.
Как обычно, разговор с контрразведчиком вывел из равновесия Клауса Фукса, который не любил подобную публику, действующую методами гестапо. Продолжая бормотать проклятия, он направился в свой кабинет, возле которого топтался венгерский эмигрант Эдвард Теллер. Парень был весьма талантливым физиком, но по взглядам почти не отличался от наци.
Увидев приближавшегося Фукса, Теллер поспешил навстречу, протягивая папку с бумагами.
— Доктор Фукс, вот последние вычисления по супербомбе, — заискивающе начал он. — Вы, как наш лучший специалист в области математической физики, должны посмотреть…
— Должен? — стараясь не показать неприязни, удивленно переспросил немец.
— Вас подключают к нашей группе, — радостно сообщил Теллер. — Оппенгеймер договорился с Гровсом.
Пожав плечами, Фукс пригласил юного наглеца в кабинет и бегло проглядел уравнения, исходные данные, схемы термоядерной реакции. Судя по грубым расчетам Теллера, новая бомба могла получиться на порядок, а то и на три мощнее, чем урановое чудовище, созревавшее в чреве Лос-Аламоса.
— Сейчас у меня нет времени, — проворчал доктор Фукс. — Я запру ваши бумаги в сейф, как наставляет полковник Паш, и внимательно изучу послезавтра, когда вернусь. Идите, Эдвард… Только скажите, зачем нужна супербомба? Ведь с нацизмом уже практически покончено.
— Не будьте ребенком, — фыркнул Теллер. — Впереди война с большевиками. Супербомба понадобится, чтобы выжечь красную заразу.
Выпроводив его, Фукс запер дверь кабинета, разложил на столе рукопись и — страницу за страницей — сфотографировал. Микропленку он присоединил к нескольким другим, упрятанным в ручку зонтика.
Победа нацизма в Германии окончательно превратила Клауса Фукса в убежденного коммуниста. Эмигрировав в Англию, он нашел способ предложить свои услуги советской разведке. Затем были бегство в Канаду, работа над британским атомным проектом и, наконец, командировка в Лос-Аламос. Здесь его нашел связник, и Фукс передал своим друзьям много важных сведений. Он бы очень удивился, узнав о количестве сотрудников проекта «Манхэттен», информирующих Москву. Некоторые, как и он, работали бескорыстно, из идейных побуждений, другие получали денежное вознаграждение.
Так или иначе в СССР быстро получали практически все результаты американских инженеров и ученых. Разработчики урановых и плутониевых зарядов на советских объектах отставали от американских коллег всего на год или два.
Вечером в упрятанной среди скал лаборатории закончились приготовления. Полковник не впервые присутствовал при подобных опытах и не видел заметных отличий от эксперимента недельной давности. Если верить ученым безумцам, каждое полушарие потяжелело на полфунта, но при громадной плотности урана вся разница не превышала кубического дюйма, то есть не была видна невооруженным взглядом.
Запивая бургер пивом, Паш раздраженно подумал, что понаехавшие из Европы физики просто морочат голову, вытягивая деньги из бездонных сейфов Военного ведомства. Все эксперименты, которые он до сих пор наблюдал, протекали совершенно одинаково. На металлический стержень были нанизаны два полушария — по уверениям физиков, эти игрушки были изготовлены из урана, который мельчайшими порциями изготавливался на заводе в Окридже. Подозрительный немец доктор Отто Фриш следил за приборами, а подозрительный канадец Луис Слотин, орудуя парой отверток, медленно заставлял полушария сближаться. В конце концов два полушария соединялись, превращаясь в шар. Начинали трещать и моргать неведомые приборы — якобы счетчики нейтронов, Фриш, Слотин и другие сотрудники лаборатории носили приборы вокруг урановой сферы, записывали что-то в журналы и с умным видом несли белиберду про сечения захвата и параметры рассеивания.
Паш давно подозревал, что Слотин был тайным коммунистом и, вероятно, русским шпионом. Не зря же этот парень в молодости поехал добровольцем воевать за испанских комми. Полковник твердо решил: если и сегодняшний эксперимент не даст результата, надо будет отстранить иностранцев и поручить дальнейшую работу проверенным американским инженерам. Он так и пригрозил: мол, если сегодня у вас не получится…
— Если не получится сегодня, повторим через неделю, — рассеянно буркнул Отто Фриш. — Луис, ты готов?
— Практически, — откликнулся Слотин. — Дай мне минуту.
— Через неделю меня здесь не будет, — сообщил контрразведчик. — Лечу в Европу. Моя новая задача — возглавить отряд рейнджеров и захватывать научные центры немецких атомщиков…
Он собирался добавить: дескать, молитесь, безбожный доктор Фриш, чтобы я не нашел там доказательств вашего сотрудничества с Гитлером. Произнести вслух угрозу полковник не успел, потому как Слотин громко сообщил:
— Начинаю.
— Вперед! — весело провозгласил Фриш. — Подергаем за хвост огнедышащего дракона!
Внешне ничего не изменилось по сравнению с прошлыми опытами. Однако в момент, когда расстояние между полушариями сократилось до фута с небольшим, Фриш с воодушевлением сообщил, что поток нейтронов заметно сильнее, чем регистрировалось до сих пор.
Выкрикнув: «Вау!» — Слотин сдвинул урановые блоки еще ближе и проговорил удивленно:
— Они разогреваются… Такого еще не было.
— Мы где-то рядом с Критом, — сказал немец. — Клаус был уверен, что сегодня мы добьемся успеха.
— Ну, не знаю, тут довольно горячо… — Слотин явно был растерян. — Попробую подвести полусферы на расстояние в один дюйм…
Он что-то сделал отвертками, два полушария приблизились друг к другу и вдруг засверкали ослепительным белым светом, как зеркала, отразившие лучи полуденного солнца. Полковника, стоявшего в двух десятках футов от установки, ошпарила горячая волна. Зажмурив глаза от нестерпимого сияния и шипя от боли, Паш успел услышать искаженный голос Фриша, кричавшего, что началась цепная реакция. Кажется, Слотин крикнул в ответ, что не может раздвинуть проклятые хреновины.
Больше Паш ничего не услышал и тем более не увидел. Как выразилась четверть века спустя (правда, по другому поводу) одна весьма умная дама, смерть приходит мгновенно. Тем более быстро она приходит в эпицентре.
По дороге в штат Теннесси доктор Фукс передал связнику микропленки и получил устную благодарность руководства. На вокзале в Окридже ученого ждали военные и агенты службы безопасности. Первым делом Клаус подумал, что разоблачен и сейчас его арестуют. Впрочем, за годы работы на разведку первой в мире социалистической державы он обрел немалый опыт, а потому был уверен, что ни при себе, ни в кабинете никаких улик не оставил. Разве что ФБР или армейская безопасность взяли связника…
Впрочем, встречавшие были взволнованы чем-то серьезным, а надевать наручники не спешили. Здесь был даже молодой, чуть старше тридцати, полковник Лансдэйл, возглавлявший службу безопасности всего Манхэттенского проекта. Фукса усадили в его машину и, когда колонна помчалась по шоссе, полковник начал расспрашивать о последних экспериментах в Лос-Аламосе.
Вопросы сыпались один за другим, физик едва успевал отвечать. Лансдэйла интересовало, сколько расщепляемых материалов находилось в Лос-Аламосе, где хранились уран-235 и плутоний, до какой стадии продвинулись исследования доктора Фриша. Наконец полковник осведомился, мог ли быть в сегодняшней серии опытов достигнут критический размер заряда.
— Почти наверняка это должно было случиться… — внезапно Фукс понял смысл прозвучавших вопросов. — Вы хотите сказать, что произошла катастрофа? Кто-то из людей пострадал?
Лансдэйл плотно сжал челюсти. По свирепому выражению лицо было понятно, что отвечать ему не хочется. Тем не менее после короткой паузы полковник процедил:
— Мы не знаем точно. Связь потеряна, как будто оборваны все телефонные провода. Несколько человек сумели вырваться из Санта-Фе, они рассказывают про ужасный грохот и шар огня, взлетевший над горой. Санта-Фе был охвачен пламенем, потом обрушился ураганный ветер, сметавший кирпичные дома и вырывавший с корнем деревья. В городке много погибших…
— Это был взрыв, — прошептал убитый горем Фукс. — Воздушная волна взрыва потекла вниз по склону и ударила по Санта-Фе… А что в Лос-Аламосе?
— Дорога на столовую гору завалена обломками, стала непроходимой. Армейские подразделения пытаются пробиться через завалы. С авиабазы «Уайт сэндз» послали самолет, пилоты доложили о пожарах и сильных разрушениях… Доктор, с меня требуют ответа начальник службы безопасности, военный министр и секретарь президента. Что я должен сообщить?
Как и многие немцы, доктор Фукс был сентиментален, однако, как многие физики и разведчики, успел стать циничным прагматиком. Обдумав ситуацию, он флегматично проговорил:
