Картограф (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"

Так, развлекая самого себя, я продвигался вперёд, к городу, в котором, бывал не один десяток раз, но увижу сейчас впервые. Дорога шла на подъём, но мы – люди привычные, и не в такие горы залезали.

Оп! А вот это нехорошо. Совсем нехорошо. Из-за пригорка на дорогу внезапно выехал всадник. И кустов как на грех никаких-нет. До него ещё метров триста, но он меня уже срисовал, а в чистом поле от конного пешему всё равно не уйти.

Пока я мысленно готовился к встрече, появилась ещё пара всадников, я бы даже сказал кавалеристов. Даже без бинокля было понятно, что пиджачки одинакового синего цвета – это не дань моде, а униформа. А на головах у них, зуб даю, треуголки, тоже, надо полагать, форменные.

Ну, и кто это? Патруль? Конный разъезд? Или как тут эта фигня называется? Да, нет, не патруль. Мало их для патруля. Словно в ответ на мои мысли, появилась повозка. Как всегда телега. В этот раз с какой-то поклажей. Так-так, а ведь эти ребята, наверно, из сопровождения, потому что кучер, или кто он там, тоже одет по форме.

Прямо отлегло. А то я уж думал всё, по мою душу. Хотя, какой на хрен по мою душу?! Как будто менты из этой чувырловки прямо вот взяли и позвонили самарским. Ага! В колокол. И ориентировку на меня с голубиной почтой послали. С фотороботом на бересте.

А я, случ-чё, кто? Бродячий комедиант? Сварщик на гастролях? Независимый археолог? Или землекоп-фрилансер? А ведь спросят. Как дать выпить, спросят. Вон уже заметили и обсуждают. А у меня и одежда не по моде, и рюкзак нездешний, и легенда отсутствует. Даже набросков нет.

Караван тем временем вырос до шести гружёных телег, появились ещё двое верховых, в мундирах, конечно, и с десяток пеших, среди тех, кстати, находились и штатские.

Трое передних всадников наддали и поскакали ко мне. Я, на всякий случай, сместился к обочине, с понтом посторонился и дорогу уступаю. Но нет, скакали именно ко мне, ну, что ж, на крайняк травмат есть, правда, им много не навоюешь. Значит, надо отбрехаться.

– Кто таков? – грозно вопросил, тот, что слева.

Судя по расшитости мундира галунами, скорее всего офицер. Но не главный: у того, что в середине на треуголке какая-то хрень нашита. У того что слева тоже такая хрень имеется, но у центрального её просто больше.

Ладно нагнетать не будем, надо ответить, пока не разнервничался.

– Кукушкин Андрей Иваныч, в Самару иду, работы какой поискать. А вы, я смотрю, оттуда?

– Не твово ума дела, откель мы! – вмешался их третий, тот, который справа, думаю, этот сержант: одет не богато, но наглый.

– Документы есть? – поинтересовался центровой.

Искренне полагая, что показывать им паспорт, это не самая удачная идея, я решил соврать:

– Нет. Документов нет. Утратил в долгих странствиях.

– Так может, ты беглый? – с наездом осведомился сержант.

– Нет, Данилыч! – осадил его центровой. – Не похож он на беглого. Слишком уж опрятен. Вон смотри и выбрит чисто, и подстрижен.

– Одёжа у него уж больно чудная, ваше заурядство, – напомнил командиру Данилыч. – Да и обувка тоже. Нездешнее всё какое-то.

Ваше ЗАУРЯДСТВО??? Интересно у них тут.

А командир, получается, не офицер что ли? К офицерам, вроде бы «Ваше благородие» обращались. Или я что-то путаю? Да нет, во вчерашней кинушке про тайную канцелярию именно так и было. А может, это какие-нибудь недоофицеры? Были же раньше юнкера разные и эти… как их…

– Да, – произнёс «заурядный». – Платье у него, и вправду, нелепое. Хотя, ежели на охоту такое одевать, оно, может, и не лишено смысла… А вот обувь... обувь не охотничья. Не пойму: сапоги, не сапоги, кожаные, не кожаные… короткие, со шнуром… Никогда прежде не видел такие. Ты откуда такой взялся?

– Говорю же: в Самару иду, работу поискать. На жизнь как-то зарабатывать надо. А Самара, я слышал, вроде как крупный город, вот и хочу там счастья поискать.

– Работу, значит, ищешь? – переспросил центровой. – А кем же работать собрался, любезный?

– Да, хоть бы и слесарем! – ответил я.

– Слесарем! – усмехнулся Данилыч. – А струмент-то твой где? Слесарь! Ну-к, покашь!

Я с готовностью извлёк из висевшего на поясе чехла свой походный мультитул, и приведя его в положение «плоскогубцы», поднял на уровень глаз и повертел так, чтобы было видно всем троим.

– Ишь ты! – восхитился первый офицер, тот что помладше. В смысле возрастом помладше и, чином, наверное, тоже «позауряднее». – Диковинка какая!

– А позволь-ка, братец, полюбопытствовать, – заинтересовался инструментом главный заурядный командир, и протянул руку. – Вещица и впрямь занятная.

Я подал ему мультитул и стал наблюдать за процессом изучения артефакта из будущего. Офицер снял перчатки и сунул их за пазуху, потом принялся за мультитул. Крутил его так и сяк, пооткрывал всё и, наконец, наигравшись, «Его банальность» спросила:

– Сам сделал?

– Да, куды ему?! – возмутился таким предположением Данилыч. – Украл, поди! Рожа-то у яво, гляньте, ваше заурядство, самая что ни наесть разбойничья. Глазёнками так и зыркает!

Это сверхсрочник нравился мне всё меньше и меньше.

– Так, где взял-то? – уже с лёгким недоверием вопросил «тривиальный» командир, не спеша, однако, возвращать мне инструмент.

Основной обоз уже подтянулся и, остановившись почти что рядом, ожидал решения командира. Вот так, значит? Как говорится: вечер перестаёт быть томным. Пора людям на их бестактность указать:

– А Вы, ваше заурядство, лошадку свою украли или сами сделали? – на пару секунд охренели все. Пока не опомнились, продолжаю: – Полагаю, всё же купили. Так ведь? Так почему же Вы не можете предположить, что и кто-то другой, вроде меня, тоже в состоянии купить себе что-либо? Инструмент или того же коня?

– Ну, раз купил, то так и говори, что купил! – недовольно высказался «заурядный».

Если сейчас спросит, где купил и почём, вляпаюсь.

– Ну, отчего же купил? Об заклад побились, я и выиграл! – честно признался я.

– Выиграл? В карты что ли? – с недоверием спросил он.

На самом деле в бильярд, но мне кажется, про это не стоит.

– В карты, – согласно кивнул я.

– В навигационные! – хохотнул офицер помладше.

Что, смешно тебе «заурядный»? Ну, посмейся!

– В топографические!

Услышав мой ответ, он сразу сделался очень серьёзным, и даже банально-тривиально-заурядный командир тоже перестал улыбаться и вкрадчиво произнёс:

– Ты говоришь так, словно знаешь, что это такое.

В наступившей тишине все присутствующие выжидающе смотрели на меня. Ну, что, а не настало ли время разыграть эту самую карту? В смысле, топографическую. Сдаётся мне, что сейчас из неё самый крепкий козырь выйдет. Небитка. Или не стоит? Слишком много вопросов появится.

– Конечно, знаю, – твёрдо ответил я. – Не знал бы, не говорил бы.

– Да неужели? – скривилась младшая заурядность. – Ну, откуда ты можешь знать, какие бывают карты?

Я разозлился:

– Ты сам-то много в них понимаешь? Хочешь сказать, что запросто отличишь кредитную карту от дебетовой? Или может быть ты умеешь дисконтной пользоваться? – наверное, от обилия незнакомых слов он не нашёлся с ответом сразу, и я решил добить его: – Что молчишь? Да ты, даже и не слышал о таких, а уже меня в дураки записал.

– Да ты ошалел, морда! – выпалил первым пришедший в себя сверхсрочник Данилыч. – Я вот те щас всыплю горячих-то! Будешь знать, как с офицером разговаривать!

Не, ну, это уже борзота!

– Слышь ты, офицер! – сказал я ему, то что называется через губу. – Смотри, как бы самому вдруг жарко не стало.

– Да я те щас… – он подъехал ближе и, достав нагайку, замахнулся.

Я не стал ждать и резко съездил его коню кулаком в нос, на всякий случай, отскочив на пару шагов. Конь, не привыкший к такому обращению, шарахнулся назад, и храбрый кавалерист свалился в дорожную пыль. Кто-то из штатских хохотнул, а вояки потянулись за оружием.

– Отставить! – выкрикнул командир. – Данилыч, ты там живой?