XVII. Аббат (СИ) - Башибузук Александр

Я немного помолчал, обдумывая услышанное, а потом снял замок с клетки где сидел парень.

— Итак, ваша задача вернуться в поселок и сообщить, что похищение не удалось, при этом опишите, во что превратился Бонифаций. Расскажите, что ваших сообщников убили, а вам удалось спрятаться. При этом вы невольно подслушали меня, когда я недоумевал, кому мог понадобится этот умалишенный идиот.

Я показал на Бонифация. Экс-аббат тут же радостно осклабился и бурно нагадил в штаны.

По темнице поплыл густой смрад дерьма, Д’Арамиц вздрогнул и закрыл нос ладонью, а я только поморщился и добавил.

— И что, я готов отдать его кому угодно бесплатно, лишь бы избавиться от обузы. После встречи с Графом выждете время, вернетесь ко мне и сообщите, как прошла встреча. И предупреждаю, ведите себя очень осмотрительно, он очень опасный и коварный человек.

— Я все сделаю так как вы сказали, ваше преподобие! — Анри поклонился.

Я достал кошель и передал ему двадцать экю.

— Это вам, как говорят китайцы, для поддержания штанов.

Парень недоверчиво посмотрел на монеты в своей ладони и осторожно поинтересовался:

— Возможно, мне стоит его убить для вас?

— Даже не пытайтесь, он слишком опасен, а вы мне нужны живым. Итак, вы свободны. Я прикажу вам дать лошадь. Скажете если спросят, что украли ее в аббатстве.

Анри растерянно улыбнулся:

— Ваше преподобие, я даже не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту и щедрость.

— Отблагодарите своей верностью! — отрезал я. — Не смею задерживать.

Соратники восприняли свободу Д’Арамица без особого одобрения, но вслух перечить не осмелились. Я же совершенно не сомневался в своем поступке. Искалечить паренька и выведать все достаточно легко, но не очень разумно, а так получается интересная комбинация. Да, шансов на ее успешное завершение не очень много, но, в любом случае, я ничего не теряю. К тому же, чувствую, что этот паренек мне в дальнейшем пригодится.

Д’Арамиц… где же я эту фамилию слышал? Гребанная память…

Дальше я обошел с отцом Игнатием аббатство, одобрил его план по защите, проследил, чтобы боевых монахов устроили на постой, выделил приезжему легисту помещение, обеспечил ему доступ к архивам, поставил задачи, а потом собрал соратников у себя.

И про себя посмеиваясь сообщил приятную новость:

— К нам едет ее величество королева.

Судя по недоверчивым мордам присутствующие мне не поверили, а Саншо громко сглотнул и глуповато улыбаясь, переспросил:

— Э-ээ… ваше преподобие, осмелюсь спросить, какая королева?

— Наша, королева, — гаркнул я. — Ее величество королева Франции Анна, супруга его величества Людовика XIII. И я намерен драть вас, не вынимая, до тех самых пор, пока обитель не будет блестеть как у кота яйца!

— Святая дева Мария! — ахнул повар. — Я буду готовить для помазанников Божьих! Дождался!

И от избытка чувств гигант грохнулся в обморок.

Глава 6

Глава 6

— Выше, держать выше!!! — рычал брат Игнатий. — Перехвати древко, ублюдок! Во-от!!! Прямым, коли!

Монахи сделали недружный выпад.

Игнатий остервенело захрипел и принялся охаживать братию палкой.

— А защищаться кто будет, собаки? Кто, я спрашиваю? Сделал выпад — сразу защитись! Положили оружие, десять кругов! Живо, живо!!!

Погоняемые пинками братия живо сбилась в походный ордер и бодро затрусила по внутреннему периметру клуатра.

Старшая возрастная группа и прочие увечные, в это время в сторонке занималась легкой физической подготовкой под руководством одного из боевых монахов Игнатия.

Я удовлетворенно кинул, отошел от окна и вернулся за стол.

Работа по перестройке аббатства потихоньку идет, но, чтобы добиться хоть какой-то эффективности пришлось сильно перекроить классический монастырский распорядок дня.

По классическому наставлению первое пробуждение в обители происходит в половину первого ночи — монахи идут на всенощную, а в половину третьего опять ложатся спать. В четыре часа утра — утренняя, в четыре тридцать снова сон, до подъема в шесть. В шесть тридцать — первый канонический час — все собираются в зале капитула, где после мессы, чтения из устава или Евангелия; происходит обсуждение административных вопросов, а также проводится обвинительный капитул: монахи признаются в собственных нарушениях и обвиняют в них других братьев. В семь тридцать еще одна месса, дальше до девяти индивидуальные молитвы, в десять тридцать служба третьего часа и еще одна месса, а еще через пару часов снова служба…

И вот так целые сутки, черт бы побрал эти наставления. А когда работать, я спрашиваю? На работу и физические упражнения вообще времени нет. А если умудриться их втиснуть в этот распорядок, то моя братия за сутки вообще ни разу не присядет.

Пришлось решительно заняться реформаторством — сократить мессы, заменив их физическим трудом и прочими полезными процедурами. А индивидуальные молитвы разрешил проводить прямо на рабочем месте. Фактически, я ничего не нарушил, потому что, исходя из того же наставления, аббат имел право устанавливать распорядок по своему усмотрению, учитывая фактические реалии.

И дело сразу пошло на лад. Братия потихоньку втягивалась, попытки жаловаться и бежать из расположения тоже почти сошли на нет.

Внешне аббатство так же потихоньку хорошело — я выписал из Парижа бригаду каменщиков и нанял местных жителей, присланное кардиналом пополнение личного состава тоже пришлось к делу.

Бабахнул колокол. Я отпил из кружки травяного отвара и снова подошел к окну.

Несколько штрафников, погоняемые палками, еще наматывали круги, а остальные прямо на плацу отдыхали и молились перед приемом пищи. Из-под арки показалась тележка с завтраком, которую бодро тянул решительно ставший на путь исправления фаворит прежнего аббата.

Вопросу питания я уделил особое внимание. При прежнем аббате все питались как Господь на душу пошлет: бунтарский актив жрал, когда хотел и что хотел, как не в себя, остальные ели по возможности, фактически довольствовались объедками.

Пришлось вмешаться.

По уставу Бенедикта братии предписывалось вкушать пищу всего один раз в день, но при таких нагрузках как у меня, при подобной практике, на особую производительность труда не стоило надеяться, мало того, мои монахи быстро протянули бы ноги.

Посему было введено трехразовое полноценное питание. Утром личный состав получал хороший ломоть хлеба с куском сыра и кружку густого, но очень слабоалкогольного пива. В обед на первое — жирную похлебку на мясе, на второе кашу с порцией мяса из похлебки и тоже кружку хмельного, но уже не пива, а разведенного с водой вина. На ужин подавали кусок пирога с тем же пивом. А еще я ввел в рацион разнообразные салаты, варенья и соленья. По постным пятницам мясо заменялось рыбой.

И практика сработала — у монасей поднялось настроение, и они стали работать гораздо живее. Нет, ну нужно же как-то стимулировать народец?

После завтра и водных процедур братия отправилась на работы, а я направился инспектировать вверенное подразделение. И первым делом занялся самым актуальным — безопасностью.

С момента нападения прошла неделя, больше попыток не было, но лучше перебдеть, чем недобдеть.

Обход вместе с братом Игнатием обнадежил. На территории аббатства было организовано два контрольно-пропускных пункта, где круглосуточно стояли усиленные, вооруженные посты. Помимо того, территорию постоянно обходили патрули. Основу охраны составляли боевые монахи брата Игнатия, но к службе уже начали привлекать наиболее способных из постоянной братии. Воинская повинность никакого отторжения у личного состава не вызвала: монахи с охотой шли в караул, потому что караульным полагалась усиленная пайка, к тому же их не привлекали к остальным работам.

Щелей, через которые мог проскочить потенциальный злоумышленник еще хватало, но дело обстояло уже гораздо лучше, чем раньше. К тому же, из Парижа вчера прибыло два десятка щенков породы басерон — очень способных к караульной службе французских пастушьих овчарок. Когда псины заматереют, вопрос безопасности периметра будет окончательно решен.