Олег Северюхин - Утро 2020 года
– Наверное, потому, что я тебя знаю, - с улыбкой сказал он.
– Когда же это ты со мной познакомился, если я тебя совершенно не знаю?
– Не удивляйся, знакомство было виртуальное и ты вряд ли меня помнишь. Я зарегистрировался в журнале «Самиздат» и стал публиковать свои стихотворения, а ты уже был маститым «самиздатовцем» и количество твоих произведений подходило к шести сотням. И неплохие произведения. Почему я обратил на тебя внимание? Потому что тебя очень мало читали , прочитавшие обменивались мнениями про какого-то «этот». Я установил, что это ты. У нас тогда было так, если только чуть выдвинулся человек, то его нужно обязательно покусать, а если он еще не любит тусоваться и заниматься переливанием из пустого в порожнее, то такого человека замалчивают. Ты как раз и был из таких. А потом после исторических выборов 2007 года ты куда-то исчез и как-будто навсегда.
– Это ты точно сказал, что исчез, - сказал я. - Меня просто долго здесь не было. Что здесь произошло, что с «Самиздатом», что с тобой произошло и вообще, что здесь все-таки происходит?
– Ты же помнишь, что на «Самиздате» была только самоцензура и люди высказывались по всем вопросам от души. Когда задавили все газеты, телеканалы и даже живой журнал был почти в полном запрете, то все бросились на «Самиздат». Весь мир от нас черпал информацию о происходящем в стране. Тогда начали хватать «самздатовцев». За любые статьи и материалы. Главное, за то, что ты «саиздатовец». Все начали свои аккаунты уничтожать и уходить в неизвестность. Остались только заграничные «самиздатовцы» и ты. А тебя нет. Бросились тебя искать и не нашли. Вот тут-то заграница и начала копировать твои произведения и печатать в своих издательствах. У тебя, вероятно, какой-то странный пароль был, потому что его никто не нашел и не взломал твой раздел. Пришлось закрыть весь сайт «Самиздат», что ударило по всей новой власти. Все поняли, кто нынче к власти в России пришел. Из твоего стихотворения.
– Я и сам чувствую, что в стране что-то совсем не то творится. А тебя-то за что посадили?
– Как всех, по пятьдесят восьмой статье посадили, как антироссийца.
– И как там?
– Все по-старому. По Шаламову. Никто ничего нового не придумал.
– А чего же ты в грузчики пошел, «самиздатовцы» в основном из интеллигентной среды были?
– И в грузчики-то приняли, считай что по блату. Мы скачками катимся назад, как-будто не 2020 год сейчас, а одна тысяча девятьсот пятидесятый. Исторические кольца они длиной со среднюю жизнь человека. Семьдесят лет. И каждые семьдесят лет мы проходим те же самые события, только на другом уровне. В гору карабкаться трудно, а падать легко.
– Что же сейчас делать?
– А ничего делать не надо. Начнешь что-то делать, перемелют в мясорубке и никто не вспомнит о тебе. У нас изменения в истории начинались после смерти генсеков. Китайцы были правы, когда говорили, что «нужно сидеть на крыльце дома и ждать, когда мимо пронесут гроб твоего врага». А я по молодости лет не прислушался к мудрости и загремел в лагерь. Будет о чем написать, десять потерянных лет жизни ничем не вернешь. Вспомни, кто боролся со Сталиным? Никто. Все рыдали на его похоронах, а потом заплевали его могилу. С этим думаешь, будет не так? Точно так же. Это участь всех генсеков. Отправил два своих срока и уступи место. Нет, захотелось быть царем. А у нас ни одного путного царя не было. Все цари без царя в голове. Что-то я закаламбурил. «Самиздатовца» встретил. Кроме тебя никого не встречал. Ладно, мы с тобой поговорили и давай забудем все, а не то мне придется давать объяснения, о чем мы с тобой беседовали и тебе тоже придется отчитываться. Ты лучше вокруг себя хорошенько посмотри, чтобы тебя никто не сдал.
– Ладно, бывай здоров.
Глава 19
Моя нелегальная жизнь шла свои чередом. Работа, вечерний отдых у телевизора, секс, сон, снова и работа и так далее. Меня нет. Есть другой человек, который живет и радуется своей жизни. Стоит мне только сесть к столу, написать стихи и прочитать их своим товарищам по работе как сразу придут товарищи из органов и возьмут под белые руки. С «самиздатовцем» контакт я не буду поддерживать. Припишут антигосударственную организованную преступную группу и дадут по четвертаку на каждого. Ему как рецидивисту и прибавить могут. Не те времена, когда судили Даниэля и Синявского, а вся мировая общественность боролась за их освобождение. Сейчас мировой общественности совершенно по ..., вернее, совершенно безразлично, что делается в России. Просто российские закидоны надоели всем. А каждый народ достоин своего правительства, власти, вождя и жалеть этот народ не нужно. За что боролся, на то и напоролся. Никто не голосовал за эту власть, а эта власть набрала максимально возможное количество голосов. Как так может быть? Не знаете? Тут и Достоевского читать не надо. Батоном колбасы можно купить любого российского гражданина. Дай ему этот батон и не лезь к нему, он и проголосует за все, что ему скажут. Он еще и на веревочке приведет к властям любого несогласного. Скажет, вот, мол, спыммал супостата, вяжите его по рукам и ногам. Никому верить нельзя и ни с кем даже разговоры заводить нельзя. Даже когда оттепель начнется после смерти генсека. Всех на заметку брать будут. Я взял бумажку и машинально стал писать:
Я не верю тебе, Россия,
За свободой всегда ГУЛАГ
И партиец царя спесивый
На петличку нацепит флаг.
Снова будет статья шестая,
Беспартийный - значит враг,
И дзержинцев веселая стая
Несогласных потащит в овраг.
– Ты чего это тут расписался, - раздался над ухом сердитый голос Нины. - Ты кому это письма пишешь? Я тут тебя приняла, обогрела, накормила, спать положила, а ты себе другую завел? - завелась она.
Она выхватила у меня бумажку и стала читать.
– Так ты из этих, из поэтов, из врагов народа? - тихо заговорила она. - Ох, и чувствовала же я, что не все у тебя чисто. И паспорт я тебе сделала, - заныла она, - это я же человека под удар подставила и сама соучастницей стала. Сожги эту бумажку. Нет. Лучше я сама сожгу. Сама буду знать, что этой бумажки нет, а то ты не сожгёшь бумажку, а я мучаться буду, а ну как она в другие руки попадет.
Спрятав бумажку у себя на груди, она как-то по-будничному сказала:
– Ты сегодня себе на диване постели, а то вдвоем что-то жарко сегодня. Я завтра к матери съезжу, в понедельник и вернусь.
На следующий день была суббота. Рабочий день. Вечерком попили пивка с мужиками и я пошел домой.
Ночью мне снились старые времена. Супермаркеты. Калейдоскоп журналов в киосках и магазинах. Витрины, заваленные различными продуктами. Одежда. Обувь. Запасные части. Мебель. Телевизоры. Компьютеры. Сотовые телефоны. Портативные радиостанции. Завалы различных кинофильмов от классики до крутого порно. Интернет. Виртуальные друзья и знакомые. Электронная почта. Новости со всего мира. Обмен мнениями по всем насущным вопросам. Выдвижение кандидатов. Дебаты. Заседания Государственной Думы и светская хроника. Выступления руководителей стран. Все и не перечислишь. Обыкновенная жизнь нормального человека и вдруг дверь серого цвета. Открываю дверь, а там все какое-то серое. Серые люди. Серые дома. Серое солнце. Серая луна. Серая трава и серые деревья. Даже кошки серые. И не понятно, то ли это день такой серый или это серая ночь. И людям снятся серые сны. И газеты печатаются на серой бумаге серыми буквами. И только звонок звонкий. Почему в сером мире звонкий, а не серый звонок? Я с трудом открыл глаза. Точно, дверной звонок. Звонит и звонит. Подхожу к двери.
– Кто там?
– Здравствуйте, «Мосгаз», утечка газа, проверяем стояк.
Я открыл дверь. Прямо передо мной стояла Лена и двое мужчин в серых костюмах спортивного покроя, под которыми переливались накачанные стероидами мышцы.
– Здравствуйте, Николай Иванович. А вот и мы. Я нисколько не сомневалась, что вы талантливый человек. Но всех талантливых людей губит излишняя доверчивость. Одевайтесь.
Глава 20
Знакомый БМВ отвез нас в Сандуны. Да, в Сандуновские бани. Без Лены, конечно. Похоже, что на обстановку в Сандунах не влияют никакие политические потрясения. Любые люди к концу недели, а то и раньше становятся грязными и им требуется помывка. Люди попроще моются ежедневно в домашних или производственных душевых установках. Люди основательные ходят в баню не только для того, чтобы помыться, но и для того, чтобы пообщаться с нужными людьми и омолодить организм. Каждый из номенклатурных работников хочет пожить подольше, чтобы не лишиться дарованных ему благ.
Ловкий парикмахер взмахнул простыней и изготовил белый кокон, их которого торчала лохматая и бородатая голова. Ну, что же, - сказал он, - каждому скульптору легче работать с глыбой гранита, чем переделывать Венеру Милосскую под фигуру очередного высокого начальника.
Работники «сандунов» всегда отличались вольностью взглядов и при царе-батюшке, и при Сталине-кровавом, и при нынешнем лидере нации.
