Елена Асеева - Коло Жизни. Средина. Том второй
Яробор Живко был человек! Он не был Богом.
Посему должен был жить на Земле, потому туда его все сильнее тянуло и звало. С пришедшей тоской по людям, с испытываемым напряжением, как-то мгновенно стали учащаться и видения, и вместе с тем мальчик ощущал себя разбито-уставшим. Кали-Даруга несмотря на протесты поила его вытяжками, но зная истинную причину той усталости, мягко, и одновременно настойчиво то редкими, то вспять частыми толкованиями об Айсулу подталкивала юношу к возвращению на Землю. Определенно, в таком рельефном состоянии прошло достаточное время. И, впервые мальчик вопросил о планете у Велета, порой бывающего там. Это был ключевой такой разговор мальчика с Богом о Земле… ключевой, первый и весьма важный. И вначале коснулся он времени года планеты.
– Не ведаю, мой милый, какое там время года, – умягчено отозвался на спрос Велет и, кажется, сам напряженно замер, боясь спугнуть само толкование.
Ноне они сидели в зале вдвоем, потому-то Яробор Живко и завел эту беседу. Перший и Мор поколь не пришли в залу. Велет после занятий, которые все еще Кали-Даруга проводила с мальчиком (закрепляя и повторяя действия в случае прихода видений), забрав его из комли, перенес в залу. И теперь они поместились вдвоем в облачном голубо-фиолетовом кресле Бога. Велет нежно голубил волосы юноши, почасту целовал его в макушку и трепетно прижимал к своим мощным, вспученным мышцам, перетягивающим все туловище и конечности, которые зримо выпирали даже через материю черного долгополого сакхи. Большие губы Бога, когда он касался лица мальчика, казалось, зараз покрывали больше его половины, и в них плыло столько любви, нежности, что ее ощущал не только человек, но и Крушец, изредка подсвечивая голову последнего смаглым, не ярким сиянием.
– Ну, ты же там был давеча, – негромко, словно страшась, что его услышит Перший, произнес Яробор Живко.
Он не хотел, чтобы старший Димург знал об испытываемой им тоске и разговоре, не понимая, что и сама беседа и приход Велета, это все продуманная стратегия Кали-Даруги по возвращению его на Землю.
– Был, мой любезный. И там было тепло… возможно, – ответил Велет, он нарочно говорил обрывочно и туманно, абы вызвать в мальчике желание интересоваться планетой. – Трудно сказать, что там на Земле. Я ведь там бывал дотоль, до этого прилета в Млечный Путь, всего ничего. В самом начале творения самой Системы, не столько планет, сколько самой Системы. А на самой планете всего один раз, много времени назад, когда туда прибыли первые люди. Малецык Круч, наша любость, селил на этой планете народы, посему мы туды и прибыли… Да и то побыли самую малость и отбыли.
Мальчик тягостно вздохнул так и не получив желаемого ответа от Велета, отчего та тягомотина точно надавив на голову пригнула ее книзу.
– Я какой-то… какой-то, – досадливо молвил юноша и туго выдохнул. – Совсем… совсем какой-то с изъяном… ненормальный словом.
– Ох! – немедля всполошился Бог, ибо слышал такое поругание от мальчика впервые и явно того не ожидал. – Что ты мой драгоценный на себя говоришь? Что ты? Разве можно о себе такое говорить, – и торопливо обхватив широкой дланью голову Яроборки приткнул к своему боку, уложив ее щекой, точно на выпучившуюся мышцу.
– А как еще это назвать? – Яробор Живко гневался на себя и теперь уже за смурь по планете. – Как назвать? Сначала, тоскую по Отцу, по Першему, по Бога, потом по людям. Я ни то, ни се… Ни человек, ни божество, так нечто неопределенное. Оттого верно себя и мучаю постоянной смурью, тоской. Устал уже сам от себя. Потому и думается мне, что какой-то с изъяном… какой-то урод.
– Не говори так, прошу тебя, – настойчиво сказал Велет, и в тоне его прозвучало огорчение. Он сызнова наклонился к мальчику, приткнул свои большие губы к его лицу и мягко протянул, – не могу такое слышать. Ты слишком мне дорог. Когда ты так говоришь на себя, точно принижаешь самого Першего, нашего Отца, чей сутью являешься. Сие неможно слышать. Неможно, поелику для меня Перший, значит очень много. Он мне ближе Асила… Наш общий Отец. Точнее даже больше Отца, единое целое с Родителем, почти не отличим от Него… Лишь много мягче, нежнее Родителя. Ты, просто, Ярушка, как не было того тебе неприятно слышать, ноне должен жить на Земле, так как родился и взрос там. Потому тебя туда и тянет. Единожды с тем ты мощно связан с нами… оттого и тоска. Это все естественно, разве Отец не говорил тебе об том? – Он нежно прикоснулся к коже лба и легонько вздохнув, обдал мальчика своим духом… ароматом только, что снятого черенком лопаты пласта осенней, уже мерзлой почвы.
– Я боюсь говорить о том с Першим, с Отцом, – Яробор Живко и вовсе зашептал, теперь уже страшась и старшего Димурга, и Родителя с коими было едино его естество. – Боюсь, что он выполнит мое желание и отправит на Землю. А там я умру без него, ибо не представляю, как смогу жить и не видеть вас. Знал бы ты, как я днесь хочу увидеть Вежды, Небо и Седми… так хочу.
– Мой милый мальчик, моя радость, – голос Атефа также трепетно понизился, перестав своей певучей объемностью колыхать облака, наполняющие всю залу. – Но теперь все изменилось в твоей жизни, разве ты этого не понял? И если ты вернешься на Землю и там вдруг затоскуешь, как только пожелаешь я или Мор, мы принесем тебя на маковку в доли мига.
– Но Кали… Кали которая меня слышит и чувствует на Земле не будет. Как же я с вами свяжусь? – юноша сие прошептал и напряженно застыло его взволнованное тельце, старясь стать ближе к Атефу.
– Через Благу, – немедля пояснил Велет и только теперь точно убедил Яроборку в истине, отклонив от него голову, испрямил свою могучую спину. Единожды с тем движением перекатились мышцы Бога и точно качнули на себе голову мальчика.
Королева марух Стрел-Сорока-Ящерица-Морокунья-Благовидная вошла в комлю к мальчику, как раз перед самым его сном, и замерла напротив ложа, низко склонив стан. Это была обещанная демоницей встреча, к которой Яробора Живко постепенно подготавливали. Блага обряженная в бирюзовое долгополое одеяние имеющее множество мельчайших, узких складок, подчеркивающих покатость стройных форм тела без как таковых зримых швов, стыков, пуговиц, застежек и рукавов с зализанными назад серебристыми, короткими волосами смотрелась явственно встревоженной. Оттого порой с под ее волос на макушке вверх самую малость вскидывались и немедля наново опускались лоптасто-удлиненные ушки.
– О…о, – разочарованно протянул сидящий на ложе мальчик, обращаясь к стоящей подле него рани. – Ты, Кали сказала, придет королева марух Блага, творение Господа Мора, а пришла Берегиня, с которой я уже встречался.
Королева резко опустилась пред юношей на одно колено, и еще ниже склонив голову, горестно пояснила:
– Я не Берегиня, господин. Всего-навсего творение Господа Мора, кое по распоряжению Господа Вежды должно было скрыть от вас при встрече их бытие.
Ярушка не ожидающий проявленной марухой коленопреклонности на чуток даже опешил, а погодя резво передернув плечами, торопко молвил:
– Встань, Блага, встань. Кали скажи, чтобы Блага поднялась.
– Блага поднимись с колена. Ты слышала распоряжения господина, не нужно его тревожить, – тотчас проронила демоница и улыбнулась.
Она трепетно провела перстами обеих правых рук по плечу мальчика и тем самым сняла с него всякое волнение. А королева также стремительно, как досель опустилась, поднялась с колена, впрочем, все еще не вздела голову, словно стыдясь воззриться в лицо юноши, и удрученным голосом дополнила:
– Мне весьма жаль, господин, что пришлось вам лгать. Это для нас марух в отношении лучиц караемо.
– Нет… Нет, ничего, – успокаивающе отозвался Яроборка и широко улыбнулся, стараясь всем своим благодушным видом снять вину пред ним с королевы. – Я понимаю, что тебе так указали Боги.
– Господь Вежды, господин, – поправила юношу Блага и, наконец, испрямив спину, с теплотой воззрилась на него. – Я не подчиняюсь Зиждителям из печищи Расов и Богам из печище Атефов, только Димургам… также как и демоны, – и, теперь трепетно прошлась взглядом блистающих очей, не имеющих зрачка, где прозрачной голубизной поражали овальной формы радужки, описанные бело-прозрачной склерой, по фигуре рани Черных Каликамов так, точно смотрела на обожаемую мать.
– Блага, наш дорогой господин, желает, чтобы ты рассказала ему о девочке. И подтвердила мои слова, что всякий миг, каковой господин допрежь находился на Земле, приглядывала за ним, – молвила Кали-Даруга.
Она на удивление весьма мягко относилась к королеве так, точно была с ней в приятельских отношениях. Что было весьма странно, поелику демоница значилась строгой ко многим иным творениям Богов, а к неким относилась и вовсе беспощадна… Почасту она их просто терпела, ради своих мальчиков… Одначе Блага, из множеств созданных Зиждителями существ, слыла любимицей Кали-Даруги и находилась на особом у нее счету. Рани во всем и всегда выделяла племя марух, и нередко пользовалась их услугами при взращивании лучиц.
