Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС
– Я тоже слышал такое… – зазвучал третий голос.
– И золота за поступление на службу платит столько, сколько мы и за полгода не получаем, рискуя головой. А уж воевать Луций Лукулл умеет – он лучший легат Суллы.
– Но ведь нам придется биться с кораблями Митридата!
– А тебе не все равно, с кем воевать и как погибнуть: на кресте или от меча? Я бы лично предпочел последнее.
– Я не про то говорю. Митридату ведь служат наши братья…
– Постараемся не сталкиваться с ними лицом к лицу. Уж я отличу понтийский корабль от киликийского.
– Если хорошо платит, придется наниматься к Лукуллу. В море совсем не осталось торговых кораблей. Я две недели плавал по Золотому морю и ничего стоящего, кроме рыбачьих лодок, не встретил. Теперь вот в проклятой таверне пропиваю последние денарии[8] . Так сколько еще дней флот Лукулла будет стоять в Александрии?
– Я этого не знаю. Известно лишь, что у него какие-то дела с египетским царем.
– Знаем мы эти дела: Лукулл трясет царскую казну, чтобы выдать нам жалованье.
Такое объяснение вызвало дружный довольный смех пиратов.
Римляне еще некоторое время прислушивались к их болтовне, но больше ничего интересного не услышали.
– Слыхал? – прошептал Сервий. – Лукулл в Египте.
– Не понимаю, какое отношение все это может иметь к нам.
– Ну как же! Красс соединится в Александрии с флотом Луция Лукулла, и вместе с ним мы достигнем Греции.
– Но ведь это огромный крюк! Отсюда до Александрии плыть дольше, чем до Афин.
– Но меньше риска попасть в лапы Митридата или пиратов. И прекрати со мной спорить, Децим, принимать решение все равно Марку Крассу, а не нам с тобой. Быстро доедай устриц и пошли отсюда.
Луций Лукулл
– Вижу Фаросский маяк, – привычно возвестил лоцман. Красс долго вглядывался во тьму, но смог увидеть лишь красную точку, излучавшую непонятный мерцающий свет.
– Это костер наверху маяка. Его свет отражается металлическими зеркалами на большое расстояние, – пояснил лоцман. – К острову мы подойдем на рассвете, и ты, доблестный Красс, сможешь насладиться великолепным зрелищем: одно из семи чудес света в лучах утреннего солнца.
Римлянин удивленно взглянул на лоцмана.
– Не ожидал проявления сентиментальности от старого морехода.
– Это зрелище меня давно не волнует, я видел маяк сотни раз. Ты же, Марк Красс, увидишь его впервые и вряд ли останешься равнодушным. Если не вид маяка, то стоимость сооружения удивит любого. Он обошелся Птолемеям в восемьсот талантов[9]. Скажи, есть в Риме здание дороже Фаросского маяка?
– Наверно, нет. Впрочем, я не приценивался, – усмехнулся Красс.
Если у Марка Красса и были сомнения насчет неповторимости и величия Фаросского маяка, то они развеялись утром. Маяк представлял собой громадную башню на вершине одинокой скалы. Снаружи башня была облицована белоснежным мрамором. В свете утренней зари это колоссальное сооружение высотой в 120 метров казалось легким и воздушным. Пока Красс любовался одним из семи чудес света, к его флоту приблизились две галеры. Словно сквозь сон, римлянин услышал мощный бас, перекрывающий шум волн:
– Царь Египта Птолемей желает знать, кому принадлежат корабли и зачем они здесь.
– Я, Марк Лициний Красс, прошу позволения повелителя войти в гавань Александрии, чтобы передать мои корабли в руки легата Суллы Луция Лукулла.
Красс замолчал, боясь услышать в ответ: "не знаем человека с таким именем" или "он уже уплыл". Римлянин очень сомневался в достоверности сведений Сервия и Децима, которые те подслушали в разговоре морских разбойников.
– Переходи на галеру, Марк Лициний Красс. Я отвезу тебя к Лукуллу, – прозвучал все тот же бас, на этот раз несколько мягче. – Твой флот пусть следует за второй галерой. Она укажет стоянку в Малой гавани.
Конечной целью морского путешествия Красса был остров вблизи города. Галера причалила прямо к мраморным ступеням, ведущим к огромному красивому зданию. На каждой ступени стоял воин.
– Что это? – Красс указал рукой на здание.
– Дворец царя Египта, – ответил сопровождавший его грек.
– Ты хочешь сказать, что Луций Лукулл живет в царском дворце?
– Легат Суллы – единственный чужеземный военачальник, который удостоился этой чести.
Луций Лициний Лукулл оказался молодым человеком – в ту пору ему было тридцать два года. Стройный, худощавый, с глазами мудреца и несколько женственным лицом, над которым, видимо, только что потрудились прославленные на весь мир египетские косметологи – таким увидел легата Марк Красс. Судя по всему, Лукулл считал окружавшую восточную роскошь привычной и должной. Если бы не римское одеяние, его вполне можно было бы принять за царя Египта.
Лукулл крепко обнял Марка Красса, когда узнал, кто он такой и зачем здесь.
– Рад, очень рад. Египет дал мне многое, но лучшее приобретение за все время пребывания в Александрии – это ты и твой флот. У меня так мало римлян.
Красс коротко рассказал обо всем своем пути от испанской пещеры до Александрии. При этом ему показалось, что Лукулл совершенно не слушает, а думает о чем-то своем. Как удивительно быстро восторг от встречи с соплеменником на чужбине сменился на лице Лукулла маской скучающего аристократа!
Чтобы проверить свои сомнения, Красс закончил рассказ вопросом:
– Правильно ли я поступил, что ушел от Квинта Метелла?
Лукулл улыбнулся:
– Твоя единственная глупость – покупка зерна в Беренике. Птолемей дает мне столько хлеба, сколько смогу увезти. Этого добра в Александрии всегда в избытке. Мне довелось слышать любопытную легенду по этому поводу. Когда Александр Македонский поручил Динократу из Родоса начертить план будущей Александрии, у того под рукой не оказалось мела. Тогда архитектор наметил контуры городских стен мукой. С тех пор город не знает недостатка в продовольствии. Впрочем, покупая пшеницу в Беренике, ты этого не знал.
– И еще один вопрос меня мучает, – замялся Красс.
– Говори, если смогу, я на него отвечу.
– Насколько верны слухи, что ты нанимаешь пиратов? Ведь Рим всегда с ними боролся…
– …но победить не смог. Сулла покорил их золотом, и за него морские разбойники сложат свои буйные головы. Однако, Марк, ты не слишком распространяйся на эту тему. Я беру на службу не пиратов, а воинов. Кем они были до этого, меня не интересует. Что поделаешь – положение Суллы не из легких; но можешь не сомневаться, когда он наведет порядок в Риме, в первую очередь грозный меч Вечного города будет направлен против морских разбойников. Ты, Марк, я вижу, другого мнения на сей счет?
– Нет, нет, Луций! – запротестовал Красс. – Я ни мгновения не сомневался в благоразумии Суллы и его достойного легата.
– Очень хорошо, – снисходительно кивнул Лукулл. – Волей судьбы ты оказался в одном из величайших городов мира. Александрия – лучшее из того, что построил великий Александр. Создатель настолько полюбил свое творение, что изъявил желание быть погребенным здесь, а не в усыпальнице македонских царей на родине. Но нам не доведется посетить гробницу Александра, равно как и самую большую в мире библиотеку. Мы не увидим древний Мемфис и еще одно чудо света, которым, кроме Фаросского маяка, обладает Египет, – пирамиды фараонов. Мы не станем осматривать прочие достопримечательности Египта, потому что это занятие путешественника, разъезжающего в свое удовольствие, а не легата, оставившего военачальника в походной палатке недалеко от укреплений врага. Завтра на рассвете мы покидаем Александрию.
Несмотря на ранний час, проводить Лукулла пришел царь Египта. В знак своего особого расположения он преподнес легату оправленный в золото смарагд. Лукулл, даже не взглянув на бесценный дар, подчеркнуто вежливо сказал:
– Великий Птолемей, я бесконечно благодарен тебе за гостеприимство, оказанное мне и флоту, за помощь Риму, но для себя лично принять я ничего не могу.
– Ты уже неоднократно отказывался от моих подарков. Этот перстень я предлагаю от чистого сердца и очень обижусь, если ты его отвергнешь. Прежде чем в очередной раз сказать "нет", посмотри хотя бы на камень.
Лукулл взял драгоценность в руки и с изумлением обнаружил, что на камне вырезано его собственное изображение.
– Благодарю, великий царь, этот перстень теперь самый дорогой моему сердцу подарок. Обещаю никогда не расставаться с ним.
Лукулл, по примеру Красса, поплыл на восток вдоль берега. По пути он заходил в каждый более-менее значительный порт. Таким образом, обойдя побережье Сирии, он изрядно увеличил свой флот.
Затем легат Суллы взял курс на Кипр. Едва он прибыл на остров, как разведка донесла, что за мысом укрылся многочисленный флот неприятеля. Лукулл распорядился вытащить все корабли на сушу и обратился с просьбой к ближайшим городам позволить флоту остаться на острове до весны. Так как зимой море считалось закрытым, его просьбу нашли вполне естественной.
