Abigail Blanche - Убить Тома Круза
Смысла играть в "несознанку" больше не было. "Ничего не скажу этому - объявятся другие", - лихорадочно соображал Уорроп. - "Так, может быть, стоит с ним договориться? Он хоть и венец, но все-таки земляк. Вряд ли я смогу найти общий язык с настоящими американцами, если они придут за мной вслед за этим Норманом".
- 750, - тихо, но твердо произнес Уорроп. - И вы не придаете мое дело огласке.
- Не наглейте, - усмехнулся американец, - хватит с вас и 600.
- 700, - все так же твердо ответил тот.
- Все тирольцы такие жадные? - спросил Норманн, - или это влияние швейцарских немцев? 650, и это мое окончательное предложение.
- Ни один уважающий себя тиролец не позволит высокомерному венцу поставить точку в разговоре, - нервно и оттого криво улыбнулся Алекс. - Я сказал - 700, и это мое последнее слово. И не забудьте про второе условие.
- ОК, - вздохнул Норман, - огласка не в наших интересах и, разумеется, ее не будет. А уступаю я вам только потому, что я американец, а американцам нет дела до внутренних австрийских разборок. 700 франков, но рассказ должен быть очень подробным, - и он развернул на столе перед Алексом карту Тибета, выдержанную в довольно крупном масштабе.
В течение следующего получаса Алекс пытался вытащить из собственной памяти все детали того давнего путешествия. Судя по проложенному на карте маршруту, экспедиция оставила объект на территории современной КНР.
- К сожалению, я не могу указать вам более точное его местонахождение, - подвел итог своему рассказу Уорроп. - На самом последнем этапе - это был переход примерно в 20 километров - я сорвался в пропасть, и мне отшибло память...
- Очень мелодраматично, - заметил Норман. - Спасибо, дальше можете не продолжать. Поскольку рассказ оказался не таким подробным, как я рассчитывал, его стоимость упала вдвое. И мы возвращаемся к 350 франкам.
- Вы не американец, вы - еврей, - раздраженно бросил Алекс.
- Вот и не угадали, - усмехнулся Норман, - евреев в "Аненербе" не брали.
- Вон оно что, - задумчиво проговорил Уорроп, - а то я испугался, что вы из ЦРУ или Моссада. - Хотя Алекс все еще не мог унять волнения, последнее замечание Нормана как будто разжало тиски, сдавившие его сердце. Рихард снова почувствовал перемену настроения собеседника и решил еще немного его приободрить:
- Вам станет легче, если я скажу, что еще я служил в СС и состоял в НСДАП? - согласно новым американским документам, Рик Норман родился в 1944 году.
К его удивлению, Алекс шутки не оценил:
- Это все тот Объект, да? - тревожно спросил он.
- Что - Объект? - не понял Норман.
- Делает вас такими?
- Кого нас? - на сей раз напрягся Норман. - И какими - такими?
Алекс вздохнул, немного помолчал, как бы взвешивая, стоит ли пускаться в откровения со странным посетителем, но потом его все-таки прорвало:
- Я никому этого не рассказывал, потому что боялся, что меня примут за сумасшедшего, но, кажется, вы сможете это понять. Пять лет назад у меня был клиент - художник из Бразилии, фамилию не помню, какая-то голландская, но это не важно. Он просил отвести его в горы до австрийской границы. Переход не сложный, но довольно долгий, и пока мы шли, я все время мучился - не мог понять, кого он мне напоминает. И вот дошли мы до места. Дело было ближе к вечеру. Стоит мой художник, пейзажем любуется, и вдруг свет так упал ему на лицо, что меня прямо до костей дрожь пробрала - передо мной стоял Адольф Гитлер собственной персоной. И прическа у него была другая, и с лицом его, похоже, хирурги хорошо поработали, но я вас уверяю, мне не померещилось. Это был он, Гитлер. Он жив до сих пор.
- Когда, вы говорите, это было? - Рихард постарался, чтобы его вопрос прозвучал безразлично. С интонацией он справился, но голос подвел - прозвучал хрипло и неестественно.
- Лет пять назад, в конце 60-х. - ответил Алекс тоже с заметным волнением. - Он будто и не постарел за эти 30 лет, но я вам клянусь, что это был он.
- Не клянитесь, Алекс, я вам верю, - ответил Рихард. Новость о вечно живом Гитлере застала его врасплох: он сделал пару глубоких вздохов, чтобы немного успокоиться и привести в порядок собственные мысли, а потом пристально посмотрел Уорропу в глаза. - Вы сообщили мне очень важную информацию, и она дорогого стоит. А сейчас вы расслабитесь и будете слушать, как я считаю, и когда я скажу "десять", вы забудете о нашем разговоре...
...Через полчаса Алекс Уорроп очнулся в своем рабочем кабинете. В офисе никого не было - Сабина, наверное, ушла обедать - а перед ним на столе веером лежали десять 100-франковых купюр. Как Алекс ни напрягал память, он так и не смог вспомнить, откуда они появились.
25 сентября 1973 года
Квартира Лоры Шварценберг
Вена, Австрия
Частные детективы искали в Европе не только Алекса Уорропа, Рихард дал им еще одно задание в нагрузку - найти Элеонор Шварценберг, 1908 года рождения, до октября 1943 года проживавшую в Вене. В отличие от поисков Уорропа, это дело оказалось не таким сложным - Элеонор прожила в Вене до самой своей кончины в 1970 году. Детектив, занимавшийся ее розыском, видимо посчитал это задание слишком простым для своей высокой квалификации и потому предоставил заказчику дополнительную информацию о том, что дочь покойной, Лора Шварценберг, 1944 года рождения, проживала в Вене по тому же адресу. В 1968 году она была отчислена с последнего курса университета, с тех пор нигде постоянно не работала, провела несколько лет в Индии, поддерживала связи с леворадикальными молодежными движениями, из-за чего даже состояла на учете в полиции, а на жизнь зарабатывала гаданием на рунах.
По дороге из Цюриха в Вену Рихард попытался представить, как может выглядеть эта Лора, и главное, что он ей скажет при встрече. По документам, она была его ровесницей, и любые ссылки на знакомство с ее родителями были просто смешны. Оставалось только прийти к ней на прием, если, конечно, она вела прием, и погадать на рунах. "Заодно и проверю ее паранормальные способности", - подумал Рихард, которого больше всего волновал именно этот вопрос - ни Элеонор, ни Генрих такими талантами не обладали.
***
Рихард приехал к ее дому за четверть часа до назначенного времени - за 30 лет, что он не был в Вене, в этой части Пратерштрассе мало что изменилось. Она вела прием посетителей в той же самой квартире, где когда-то жили ее родители и где он встретил Элеонор весной 38-го.
На домофоне напротив номера квартиры была приклеена неровно отпечатанная на машинке табличка "Лора Шварценберг, парапсихолог". Он нажал на кнопку звонка - около минуты никто не отвечал, а потом сонный женский голос, не спрашивая о цели визита, пробормотал: "Проходите".
Дверь ему открыло существо женского пола неопределенного возраста и наружности. Лицо существа скрывала длинная челка, выкрашенная в ярко рыжий цвет, которая резко выделялась на фоне каскада африканских косичек, должно быть, натурального темно-каштанового цвета, каждая из которых была закреплена резинкой, украшенной необработанным кусочком бирюзы. На существе была надета длинная юбка-саронг и футболка с левацким лозунгом на испанском - что-то про Чили. Всю надпись Рихард прочитать не смог, потому что ее закрывали несколько нитей бирюзовых и коралловых бус и жилетка непонятного этнического происхождения.
- Руны? - спросило существо и кивнуло в направлении комнаты, где раньше располагалась гостиная ее родителей. - Подождите, я сейчас вернусь.
По большому счету, гостиная Шварценбергов сильно не изменилась, только все свободные поверхности были заставлены индийскими, непальскими и африканскими статуэтками, стены украшали цветные ламаистские флажки с сутрами, а поверх наглухо закрытых пропылившихся и выцветших на солнце портьер был приколот булавками транспарант, на котором было выведено по-английски "Свободу Тибету!". Надпись дублировалась на санскрите. В гостиной стоял терпкий аромат индийских благовоний, к которому примешивался сладковато-приторный запах легкого наркотика.
Девушка вернулась через пару минут с мешочком, тоже расшитым в этническом стиле, - там, по всей видимости, она держала руны.
- Может, откроем окно, - предложил Рихард, пока она еще не устроилась в кресле напротив него. Девушка отодвинула с глаз челку рукой, унизанной серебряными кольцами с надписями на санскрите. Руки у нее оказались вполне ухоженными, а глаза были аккуратно подкрашены. Вообще, вопреки первому, не совсем приятному впечатлению, Лора Шварценберг оказалась особой весьма миловидной.
- Вы из полиции? - она все еще придерживала рукой густую рыжую челку.- Меня же на прошлой неделе проверяли, и я думала, что вы убедились, что я не прячу здесь чилийских беженцев и не держу притон для наркоманов.
У Лоры был мелодичный голос, почти как у ее матери, только говорила она немного нараспев, как будто пребывая в состоянии легкого транса, из чего Рихард сделал вывод, что несмотря на ранний час пару сигарет с травкой она уже успела выкурить, вероятно, для поднятия тонуса.
