Екатерина Александрова - Короли без короны
— Даже и не думай, — остановил пажа Александр, когда мальчик решительно шагнул в темноту. — Ты же не хочешь заблудиться?
— А у меня здесь бечевка привязана, — сообщил паж, несколько удивленный несообразительностью взрослого шевалье.
В следующее мгновение пораженный капитан обнаружил в своих руках крепкую веревку, а затем узнал, что мальчишку зовут Луи де Шервилер, хотя крестный обычно называет его Аленом, что он уже почти месяц находится в Лувре и не может понять, зачем при дворе нужны пажи. Все эти сведения маленький бастард вывалил на шевалье Александра на одном дыхании, ни на мгновение не останавливаясь и не выпуская руку капитана, словно боялся, что собеседник потеряется.
— А пажи дразнят меня неумехой, — тараторил юный Ален, вприпрыжку следуя за капитаном. — Но скажите, сударь, зачем дворянину подавать воду и полотенце, если на это есть лакеи?
Александр в озадаченности остановился. Примерно так же рассуждал виконт де Водемон каких-то шесть лет назад. Только Водемона никто не дразнил. Конечно, кто бы позволил? Релинген бы первый и не позволил. Но Релинген сейчас далеко… Смерть Христова! Если мальчишку воспитывал принц, нетрудно догадаться, как ему теперь тяжко…
— Послушай, Ален, — Александр наклонился к мальчику, положил руку ему на плечо. — Не стоит говорить это другим пажам. Знаешь, есть разные дворяне — одним служат, другие сами вынуждены служить. И потом есть люди, которым служить не стыдно.
— Но крестный никогда никому не прислуживал! — горячо возразил мальчик.
— Но твой крестный… — начал было Александр, но вовремя остановился. Говорить мальчику, что принц Релинген и какой-то бастард это не одно и тоже, было слишком жестоко. — Когда ты станешь таким же большим как принц Релинген, ты тоже никому не будешь прислуживать, — примирительно сообщил капитан. — Хотя, знаешь, королям прислуживают даже герцоги.
— А зачем? — в недоумении вопросил паж.
Александр утомленно провел рукой по лбу. Кажется, они вернулись к началу. Впрочем, после некоторых размышлений капитан вынужден был признать, что тоже не понимает этого. В глубине души шевалье де Бретей не сомневался, что когда-нибудь станет маршалом, однако ему не раз приходилось наблюдать, как старые и заслуженные маршалы, оказавшись при дворе, были вынуждены подавать королю сорочку, чулки и туфли. И действительно — зачем?
— Вот поэтому я служу в армии, а не при дворе, — задумчиво сообщил капитан мальчишке.
— Я тоже пойду в армию, — обрадовался Ален. — Как мой крестный и вы, сударь. Только сначала вырасту, — после некоторых раздумий добавил он.
Шевалье де Бретей покачал головой — армия для бастарда была ничуть не лучшим местом, чем двор. Но не вечно же принц Релинген будет пребывать в изгнании?!
— … Вот в старые времена, все было совсем не так, — болтал Ален, и шевалье Александр понял, что, задумавшись об армии, бастардах и изгнании принца, пропустил изрядный кусок из речи мальчишки. — Я читал в книжках, — похвастал паж. — Тогда дворяне были воинами, а вовсе не лакеями.
— Но у твоего крестного тоже были пажи, — возразил капитан. — А Можирон таскал за твоим крестным бумагу и карандаши.
Мальчишка споткнулся.
— Тогда почему он оскорбляет моего крестного? — с обидой спросил паж. — Он все время смеется надо мной… говорит, что я крестник труса. А это неправда — принц Релинген ничего не боится!
— А ты не плач, ты сам над ним смейся. Придумай забавный стишок на мотив модной песенки… Ты же умеешь сочинять стихи?
— Про ласточек… и розы, — растерялся Ален. — Это возвышенно и… дамам нравится…
Александр ошарашено остановился, но быстро пришел в себя.
— Если умеешь сочинять возвышенные стихи, значит сможешь сочинить и смешные, — заявил капитан. — Это как плавание. Если плаваешь, то плаваешь везде…
— А я не умею плавать, — признался мальчик. — Но я научусь, — поспешил пообещать он, уловив молчаливое неодобрение собеседника. — Слово чести!
— Отлично, — кивнул шевалье де Бретей. — Стихи это тоже просто. Главное — соблюдать размер, рифму и помнить, о чем ты собираешься говорить. Вот, к примеру, хорошая тема: маркиз де Можирон похож на лягушку — такой же зеленый, кривоногий и так же громко квакает.
— А разве лягушки громко квакают? — удивился паж.
— Еще как, — воскликнул шевалье Александр. — Это много хуже пушечной канонады — пушки спать не мешают, а вот лягушки — сколько угодно.
— Я попробую, — неуверенно проговорил шевалье де Шервилер.
— Ты не пробуй, ты сочиняй, — возразил Бретей. — Хочешь, начало?
Однажды летом по утру —
А Лувр встает так рано —
Лягушки встретились в саду,
Ведь берег Сены рядом.
Ален хихикнул:
— А зачем им собираться в саду?
— Чтобы посплетничать о своем родиче маркизе де Можироне, — пояснил Александр.
И стали дружно рассуждать —
А Лувр внимал им…
Капитан задумался.
— …рьяно! — подсказал Ален.
— А Лувр внимал им рьяно, — согласился Александр. — И Можирона поминать…
— Коль родич вылез в фавор! — выкрикнул паж.
Сочинители расхохотались.
— Неплохо, — похвалил Александр, отсмеявшись. — Теперь давай третий куплет. И постарайся, чтобы каждая вторая строчка упоминала Лувр, и чтобы из этих строк можно было сложить отдельное стихотворение.
Юноша и мальчик шли по переходу, распевая на ходу рождавшуюся дразнилку, хохоча во все горло, забыв обо всем на свете. Шевалье Александр, уже давно так много и легко не смеявшийся, больше не походил на сурового офицера, на язвительного придворного, ловким словцом срезавшего королевских фаворитов, даже на юного пажа, вечно снующего по коридорам Лувра в заботах и хлопотах. Более всего шевалье де Бретей был похож на мальчишку-школяра, вырвавшегося на каникулы. В какой-то миг юный офицер с удивлением почувствовал, что впадает в детство, но почти сразу убедил себя, что коль скоро его детство оказалось прерванным слишком рано, он имеет право ненадолго в него вернуться. Ален не думал ни о чем — он был счастлив.
Маленькая дверца бесшумно отодвинулась в сторону. Офицер и паж выбрались в широкий коридор, с улыбкой посмотрели друг на друга и разом отшатнулись.
Вишневый бархатный вамс с золотым шитьем, шелк, тафта, великолепные брюссельские кружева, вышитые шелковые перчатки и поверх перчатки перстень, аккуратно сработанный по размеру мальчишеского пальца, золотая цепочка с рубинами и еще одна цепочка с крохотным серебряным свистком, изящный кинжал… Все это так мало соответствовало требованиям этикета и рассказу маленького бастарда, что Александр ощутил исходящую от мальчика опасность, может быть, смертельную.
Залатанный грязный костюм, обветренное лицо, старая шляпа — нет, даже и не шляпа, а какое-то воронье гнездо — вовсе не соответствовали представлениям юного шевалье о том, как должен выглядеть благородный дворянин, и гораздо больше подходили бродягам и нищим, которых Ален прежде видел только издали. Два сочинителя, еще пару минут назад бывшие чуть ли не лучшими друзьями, вместе хохотавшие над особо забавной шуткой, перебивавшие один другого, довольные, веселые и беспечные, теперь остолбенело смотрели друг на друга, медленно заливаясь краской.
«Если этот ангелочек приглянулся королю», — подумал шевалье де Бретей. «Господи, что за чушь! — оборвал себя капитан. — Ты же не Лоран Тестю, чтобы путать шлюху и принца. Эти глаза, эти черты…» В мальчишке столь явно смешались черты Медичи и Валуа, что ошибиться было невозможно. «Сын короля. Ну да, конечно, ведь Релинген дружил с дофином… Черт! Надо немедленно уходить, пока мальчишка не испугался и не позвал стражу».
— Господин офицер, вы приехали в Лувр прямо с поля боя? — робко поинтересовался юный принц, делая шаг вперед и беря офицера за руку.
— Можно сказать и так, — пробормотал Александр, делая попытку осторожно высвободиться. Тщетно. — Хотя самую тяжкую схватку я выдержал полчаса назад в беседе с господином де Бельевром. Что поделать, в наше время труднее говорить с министрами, чем биться с неприятелем.
Шевалье де Шервилер просиял.
— Все говорят, что господин де Бельевр совершенно несносен! — непринужденно сообщил он. — Знаете, сударь, я обязательно стану таким же храбрым как вы! У меня уже и шпага есть… Ой! — шевалье испуганно поднес руки ко рту, его глаза округлились. — Я опоздал на урок фехтования… Теперь меня накажут… — потеряно сообщил он. — Но я вас все равно провожу! — вскинул голову юный принц.
— Ну что вы, шевалье, не стоит подвергать себя лишениям, — возразил капитан, обрадовавшись, что мальчишке теперь не до него. Расстроенный паж не заметил изменившегося обращения офицера. — Вам лучше поспешить на урок, я не хочу, чтобы вас высекли.
