August Flieger - Чужой 1917 год
Собственно сам пистолет-карабин представлял собой короткое ружье на деревянной ложе с классическим прикладом. Ствол — толстый, сужающийся к срезу с набалдашником на конце, без какого-либо кожуха или оребрения. Переводчик режима огня и окно для выбрасывания гильз — справа. Рукоятка затвора — снизу, между защитной скобой курка и горловиной тридцатипатронного магазина.
Под руководством инструктора мы достали из чехлов атоматы, осмотрели, попробовали частичную разборку.
В общем — жить можно.
Потом каждому выдали по четыре магазина — два снаряженных патронами и два пустых для комплекта, и разрешили попробовать оружие на практике.
Сначала стреляла 9-я рота. Подходили по пять человек, били по мишеням. Сперва одиночными, потом короткими очередями.
Затем пришел и наш черед.
Я вышел на позицию, подсоединил магазин, передернул затвор и, с разрешения инструктора, открыл огонь. Первый магазин расстреливали одиночными из положения стоя, с колена и лежа.
Точность боя меня приятно удивила. На дистанции в 100 шагов все пули попали в 'яблочко'.
Потом сменил магазин, перевел оружие в автоматический режим, и короткими очередями расстрелял положенный остаток патронов. При автоматической стрельбе ствол задирало вверх, и меткость резко снизилась, но в саму мишень я попадал стабильно.
Учтем…
После стрельб инструктор записал номера выданных нам автоматов, порекомендовал в походе носить оружие в чехле, в бою — беречь затвор от загрязнения и длинными очередями не стрелять.
На чем и распрощались.
На обратном пути нам навстречу попались офицеры и унтера 11-ой и 12-ой рот.
Интересно, у нас были такие же недоуменно-любопытные рожи, когда мы шли на стрельбище?
6— Мудрено как-то все… — бубнил Кузьма Акимыч Лиходеев, с которым мы возле моей палатки учились обращаться с новинками вооружения, расположившись на патронных ящиках.
— Ну, конструкция конечно, не ахти… — я выложил на тряпки извлеченный из автомата затвор, — но сама идея очень прогрессивная.
— Это как это? — фельдфебель аккуратно повторил мои действия со своим оружием.
— А так! Эта машинка короче и легче пулемета. В окопе с ней поворачиваться удобно. Стреляет очередями — при штурме самое оно. А то, что попасть с большого расстояния трудно — не беда. Головы солдаты противника попрячут — пули то над головой свистят, (я припомнил, как советская пехота в 1941 шугалась от немецких МП) а ловить их лбом никому не хочется.
— Это верно…
— Воо-о-от! — я заглянул во внутренности автомата. — Смотри, каждому отделенному и взводному такой пистолет-карабин выдали, значит, в роте почитай две дюжины пулеметов прибавилось. Плотность огня, какая получается!
— Мудрено говоришь, вашьбродь! Но в суть-то я проник — выходит немака можно огнем прижать?
— Точно! А потом подойти поближе и гранатами забросать. — Я вздохнул. — Только вот обращаться с нашим чудо-оружием надо бережно, аки с иконой Божьей Матери.
— Это почему, вашбродь?
— Сейчас объясню. — И, посмотрев на часы, продолжаю. — Как только узнаю, где наши унтера ходят? Савка, где взводные? Сказано было — после ужина всем к моей палатке с оружием явиться.
— Сей минут, будут, вашбродь! — подскочил ординарец.
— Ну ка, пробегись — посмотри где они там запропастились! А найдешь, хоть пинками сюда гони!
— Слушаюсь! Токмо…
— Что?
— Вона они идут, вашбродь!
Плотной группой, держа чехлы с автоматами в руках, из-за рядов палаток показались искомые унтер-офицеры.
— Та-а-а-ак… Где вас черти носят? — вступил в разговор Лиходеев.
— Дык, пока — то, пока — сё…
— Ладно! — Я встал, потянул спину и продолжил. — Садитесь к ящикам, готовьте оружие и слушайте внимательно, что я говорить буду!
Подчиненные расселись на расставленных полукругом ящиках и начали доставать из чехлов свои автоматы.
— Итак! Всем вам выдали образцы нового оружия и теперь надо научиться правильно с ним обращаться. Главное — следите, чтобы грязь и земля не попали снизу в затвор и сбоку в окошко для выброса гильз. Это вам все инструктор говорил, а я повторяю! — Я взял с тряпицы затвор. — Вот этот вот выступ при откате затвора после выстрела упирается в паз на коробке ствола. Если между направляющими затвора и стенками коробки попадет грязь — его нахрен заклинит! Рукоятка затвора маленькая и с первого раза выкинуть застрявший патрон скорее всего не получиться. Тоже самое может произойти при перегреве. Это понятно?
— Точно так, вашбродь.
— Чтобы всего этого избежать, надо смотреть, куда кладешь оружие. Если в грязь упало, я понимаю, всякое может быть — рукавом затвор протри и стреляй дальше. Издали лучше стрелять одиночными, так как точность у пистолет-карабина — отличная. Ближе к окопам подошли — тут можно и очередями стрелять, но — короткими. По три-пять выстрелов. И перегрева не будет и германцев огнем поприжмем. Как в окопы вошли — тоже самое. Чтобы человека убить трех пуль вполне достаточно. Длинными очередями стрелять можно только, когда другого выхода нет — много народу на вас лезет или взводный пулемет вышел из строя. Но долго оружие этого не выдержит — перегреется и заклинит. Понятно?
— А зачем оно нам такое, ежели этого — нельзя, того — нельзя? — Изрек наш народный философ — старший унтер-офицер Наумов.
— А затем, что стреляет оно чаще, а значит можно убить больше врагов! Машинка сложная, но при должном уходе — незаменимая. Будете её холить и лелеять, как жену любимую — и она вас не подведет.
Мужики заржали. И принялись на все лады повторять и склонять мое сравнение автомата с бабой.
— Тихо! Слушайте дальше! При стрельбе держите оружие за цевье. За магазин не хватайтесь — иначе патрон перекосит. Перед тем как магазин вставлять берете его вот так. — Я взял магазин в руку, — и вот так стучите себе по каске. — Пару раз стукнул себя по тулье фуражки, на манер оттого, как это делают американские солдаты в военных фильмах. — Это чтобы и в магазине патроны выровнялись и не было перекоса. Вопросы есть? Если есть, зададите их Лиходееву! Он сейчас проверит, как вы усвоили то, что я вам тут наговорил, а заодно — как вы умеете собирать-разбирать новое оружие.
Пока унтера собравшись кружком обсуждали сказанное и готовились к занятиям, я быстренько собрал автомат, убрал его в чехол и, посадив Савку набивать магазины, рванул по нужде. Ну, очень хотелось, а из-за этих 'опоздунов' пришлось терпеть. На обратном пути из-за палаток мне навстречу шагнул Казимирский.
Черт! Этому еще что понадобилось?
— Браво, браво, барон! — Он пару раз хлопнул ладонями, затянутыми в белые перчатки, изображая овацию. — Прекрасная лекция!
— Благодарю. Я всего лишь исполнил свой долг.
— Позвольте полюбопытствовать, откуда такие познания в области оружейных механизмов? Вы же, кажется, училище оканчивали ускоренным выпуском? К тому же сразу после гимназии?
— Видите ли, в чем дело, господин поручик, — я остановился, как бы подбирая слова, а на самом деле — усиленно изобретая отмазку. — Мой отец — известный инженер. Он принимал участие в разработке многих образцов вооружений и руководил организацией производства этих образцов на различных заводах. Дома у нас — масса соответствующей литературы и подшивки российских и иностранных технических журналов. Я с раннего детства имею интерес к инженерии, а по сему достаточно подкован, дабы правильно оценить некоторые технические решения. (Во, завернул! Прямо — адвокат Плевако, прозванный 'Московским златоустом').
— Надеетесь на этом сделать военную карьеру? — хотя тон Казимирского был шутливым, по глазам я понял, что для него — все очень серьезно!
— Увы! Никогда не мыслил себя кадровым офицером. И хотя, весьма интересуюсь техникой, все равно собирался поступать в Императорское Училище Правоведения. Мама всегда говорила, что у меня склонность к юриспруденции.
— Зачем же вы пошли в армию?
— В этом мой долг честного человека и дворянина — помогать стране в трудное время всеми доступными мне методами.
— Еще раз — браво, барон! Надеюсь, что у нас с вами не случиться каких либо недоразумений, на почве вашей склонности к гуманитарным, а не военным наукам?
— Не стоит беспокойства, господин поручик! В данный момент все мои помыслы направлены на победу русского оружия.
— Прекрасно. В таком случае, не смею вас больше задерживать. И поторопитесь — скоро отбой. — Казимирский заложил руки за спину, развернулся и неторопливо направился к своей палатке.
Я длинно и сочно выматерился, естественно про себя!
Принес же шайтан этого карьериста долбанного. Я себе чуть мозги не вывихнул, придумывая правдоподобное объяснение и одновременно упражняясь в изящной словесности.
