Калашников Александрович - Оператор совковой лопаты
Завтра этим займется, когда одежда высохнет. А пока его дело - печку топить и не мёрзнуть. Ни одной нитки ведь нет на теле.
***
Желание быть чистым привело Мишку к неважным последствиям сразу после его реализации. Стихавший помаленьку кашель возобновился с новой силой. Буквально выворачивало порой. Так и сидел в помещении, никуда не высовывался. Хорошо, что дрова не все закончились и съестные припасы в достатке. Погода нынче совсем нехороша. Дождь буквально висит в воздухе занудливой дымкой. Ветра нет, но воздух отнимает тепло сквозь тонкую спецовочную куртку, футболку и две потёртые кроличьи шкурки.
А ему худо. Всё валится из рук, буквально вышибаемое сотрясениями тела при кашле. Дверь, сплетённая из лозы и покрытая корой, не так уж плотно закрывает вход. Сырой, промозглый воздух нет-нет, да и лизнёт по ногам. Носки давно сношены и заменены портянками из кроличьей шкурки. Плохо они защищают. И Мишке плохо.
В открывшуюся дверь входят двое. Питамакан и неандерталец поменьше ростом. У него в руках два мешка - маленький и средних размеров. А старый знакомец держит большой тюк. В знак приветствия выдал им ленинское определение материи, и неважно разобрал имя второго гостя.
Питамакан, впрочем, сразу исчез, а маленький гость, положив свою поклажу на пол, захлопотал, распечатывая самый крупный пакунок. Голос его звучал всё время и до Мишки доносился, словно сквозь вату. Поплыл, кажется.
Потом сильные руки большого неандертальца вытряхивали хозяина дома из одежды, в глотку лилась теплая тягучая горечь из чашки, тело растирали чем-то липуче-щипучим, да еще и пахнущим весьма специфчески. И чего ради, спрашивается, человек строил баню и намывался в ней, если его всего выпачкивают. Потом была уютная мягкость мехов. И ещё одна мякость, но упругая и дразнящая. Под его одеялом оказалась решительно настроенная женщина, и ему пришлось с этим что-то делать. Вспотел и отключился.
Глава 18. Выздоровление
Проснулся вялым, благостным и каким-то спелёнутым. В одеяло закрутился. Выпутался и, оставаясь на своём топчане, осмотрелся. Дрова в печке горят, но заслонка расколота, так что на месте только её половина. Кирпичи на входе в топку лежат с перекосами и явно не все. На треснувшей плите, облизываемые сквозь щель пламенем, греются два булыжника. Кожаный котёл подвешен на ремнях к одной из жердей перекрытия, и из него идёт пар. Скорее всего, здесь дымно и влажно, но он принюхался ко всему этому, пока спал. К гадалке не ходи - тут похозяйничали дикари.
Меньший из неандертальцев в одних штанах сидит на шкуре прямо на полу и кормит грудью маленький мешок, что принёс с собой. Форма груди, кстати, совершенна. И никакой волосатости. Прямые чёрные волосы заплетены в две косы и уходят за спину. Лицо, может и скуластенькое немного, но на человеческий вкус миленькое. Ха! Так Питамакан ему кроманьонку привел. Причём хорошенькую. Это он поначалу, когда смотрел на женщину в одёжке, переусердствовал с методом подобия. Болел, наверно.
А молодая мама поковырялась палочкой в кожаном котле и на куске коры протянула ему какие-то комки. Что она сказала - не понял. Следил за тем, как управляется одной рукой - свёрток-то с дитятей так и не отпустила и кормление не прервала.
Похоже на отварную печень. Нежненько так.
***
Прежде всего, выяснил, что зовут кроманьонку Айн. Имя, как имя. Только вот короткое уж очень. Явно ведь одно слово на ихнем языке. Питамакан - это может быть и целое предложение. Что-нибудь вроде: "Горный орёл на вершине Кавказа". А здесь, наверное "Крыса", или "Белка". А может быть "Полено" или "Камень". Дикари метко друг друга называют, как он читал.
Первым делом обучил это слегка разумное существо обращению с печкой и приготовлению пищи в горшках, а не в кожаном котле, куда забрасываются нагретые в пламени камни. После чего был напоен горечью, на этот раз в виде растопленного жира, пахнущего всеми клоаками мира, натёрт щипучей мазью с не менее выразительным букетом. Затем - сеанс физиотерапии.
Нельзя сказать, что Мишка почувствовал себя изнасилованным, но стимуляция к нему была применена энергичная, что привело к активным согласованным действиям, после которых он стремительно отключился. Шаманизм, однако.
***
Следующего сеанса лечения ждал даже с некоторым нетерпением. И не разочаровался. С женщиной старался обращаться поосторожней, отчего процедура потребовала заметно меньшего напряжения и, кажется, доставила "лекарю" чувство удовлетворения от содеянного.
***
Болеет Мишка в теплой части своей землянки. Дверной проём занавешен тяжелой шкурой, а не хлипкой дверкой. Ровно и бездымно горит печка. Восстановил он её, поправил вывороченные кирпичи. Керамические заслонка и плита у него нашлись запасные. Конечно, трещинки пошли по невысохшей после ремонта глине, но это - чисто внешние несовершенства. Тяга хорошая, дым в помещение не прорывается.
Дикарка его удивила. Прокопала канавку от входа к топке, накрыла сверху кирпичами, что лежали под навесом, и заровняла пол глиной. Понимают кроманьонцы в том, что пламени требуется воздух. И вентиляция работает, и в землянке сухо и тепло. Отблески пламени из не совсем плотно прикрытой топки дают скудное освещение, однако ориентироваться можно. Пища готовится в горшках. Преимущественно мясная. Айн после Мишкиного показа частенько тушит мясо, прибавляя к нему корешки, которых он так и не разыскал, а вот местные повара с их свойствами знакомы и применяют широко.
А ещё его порадовала каша. Невкусная, если честно. Крупноваты зёрна, хотя сварена мягко, даже до сопливости. Но вкуса нет. Пустота. Соль это дело слегка поправила, хотя и не кардинально. Организм, однако, наплевал на отношение хозяина к продукту, употребил его полностью, и сыто рыгнул.
А здоровье и силы к нему возвращаются. Мишка не дурак, чтобы капризничать при приёме горьких лекарств или едких натираний. Всё принимает стойко и ждёт очередного сеанса физиотерапии. Правда, с этим "лекарь" почему-то не торопится. Питамакан, кстати, совсем на глаза не появляется. Спросил про него, как мог, полюбовался на грациозный жест, вроде как: "А нету". Кое-какие слова он начинает понимать, но не уверен, что верно.
Нос стал прочищаться и перестал свербеть. Кашель сделался редким и результативным. Голова прояснилась. Жизнь налаживается. Айн помогла ему вымыться в его злополучной баньке, но дело это прошло без игривости. А потом обрядила в полную дикарскую амуницию. Кожаные штаны - мягкие и просторные, и кожаную рубашку вроде футболки у горла, однако с расклешеными цыганскими рукавами без манжет. Кожаные же калошки на ноги. Сама она также одета.
Ещё показала, где висит тёплая куртка с мехом. Вместо застёжки, как он поначалу подумал, впереди завязки. Ни шапки, ни капюшона в составе амуниции не предполагалось.
В её свёртке-мешке содержится мальчишка явно человеческого племени. Сидеть не может, но головку держит и поворачивается на звук или движение. Звуки всякие издаёт. Писает и какает в пучок пакли, что привязывает к его попе Айн. Прототип памперса. Пацану редко предоставляется хотя бы малая толика свободы. Обычно участь его печальна - мешок, что болтается у матери за спиной или подмышкой. Изредка кладут на шкуру, что лежит на полу и служит его мамочке для сна. Он тогда шевелится и, случается, переползает на животе. Так, чуть-чуть.
Кажется, что родительница уделяет сынуле маловато времени. Дрова таскает, готовит. Много у неё хлопот. Вот долго разглядывала его лук. Поколдовала со стрелами в районе оперения, потом разразилась длинной непонятной тирадой, выслушала в ответ таблицу умножения на три, удовлетворённо улыбнулась и, затолкав отпрыска в мешок, оделась, забрала лук и удалилась.
Потом кормила больного свежеприготовленной печенью, скоблила под навесом шкуру его костяными скребками. Небольшого оленя добыла. Сходила в лес, подстрелила и принесла на правом плече, а на левом - сумку с сыном. И лук со стрелами в руках. Ничего лишнего - кошелёк и авоська. Вроде - на рынок отлучилась.
Олень действительно совсем крошечный, килограммов тридцать, не больше. А ведь лук Мишка под свою силу рассчитывал. Он, хоть и не богатырь, номальную для мужчины силёнку имеет. И то, что кроманьонка тетиву натянула, а потом сняла - это знак. Знак того, что физически доисторическая девчонка ни в чём ему не уступает. И вообще, живёт она здесь. Причём с тем, с кем пожелает.
Глава 19. Ухаживание
Здоровье к нему возвращалось постепенно. И силы свои он тратил на ухаживания. Как полагается обхаживать дикую первобытную женщину - точной информации не было. Поэтому действовал в духе своего времени.
