Александр Антонов - Орлы и звёзды
Так и есть! Похоже, насчёт конспиративной квартиры я не ошибся. И теперь от меня по всем правилам хотят услышать пароль. Какое счастье, что я не пристрелил Аркадия Генриховича до того, как он его назвал.
– Как здоровье тёти Нины?
– Увы, пока без изменения.
Не удивительно, что он бросился на меня с клинком. А голос продолжил:
– Здравствуйте, господин… Впрочем, как я буду вас именовать решим при личной встрече, не возражаете?
– Нисколько. Здравствуйте… Пётр Евгеньевич, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Как добрались?
И тут мне пришла в голову безмерно рискованная, до тошноты авантюрная, но, в случае успеха, решающая многие проблемы идея.
– Доехал хорошо. А вот приехал не очень.
Голос полковника сразу напрягся:
– Что произошло?
– Долго рассказывать, но сейчас вместе со мной в квартире труп и…
– Не продолжайте! – резко прервал меня полковник. – Я выезжаю.
Сколько у меня в запасе времени? Думаю – полчаса. Надо набросать версию для полковника. Скажем так: он пришёл, представился Петром Евгеньевичем, разделся, когда я спросил пароль – схватился за браунинг. Вроде всё логично. Браунингом я решил пожертвовать из соображения, что один у меня уже есть, а вот тросточка мне пригодится. Теперь одежда. То, что на нём, пусть остаётся, не по кайфу мне покойников раздевать. А вот пальто и «котелок» надо примерить. Ведь до дома его могли вести, а, значит, у полковника может быть описание того, как он был одет. Мы с ним примерно одного роста и комплекции. Не то чтобы совсем, но подходит. Эту одежду забираю, а вместо неё размещаю на вешалке то, что подобрал по шкафам для себя: полупальто военного покроя, клетчатое кепи и краги. Как-то так… Стоп! Если его вели, то могли запомнить лицо. Всматриваюсь в заострившиеся черты. Лицо как лицо. Гладкое, чисто выбритое. Совсем как у меня. Может, мы чем-то даже были похожи. Ладно, чего гадать, вряд ли они его хорошо разглядели впотьмах. А фотография? Если у полковника есть его фотография! Ну, не знаю, в таком случае буду действовать по обстановке. Теперь карманы. Не могли они у него быть совсем пустыми. Возвращаю в них кое-какую мелочь. Остальные вещи покойного отношу наверх и запираю в сейф.
Когда в дверь позвонили, я пошёл открывать, будучи готовым ко всему.
На пороге стоял высокий спортивного сложения красавец, типичный русак, со щёгольскими усиками над верхней губой. Одет он был, как мне подумалось, на английский манер: свободные, заправленные в высокие ботинки штаны, полупальто военного покроя, кепи на голове и кожаные краги на руках. Окатив меня светло-голубым взглядом, пришелец произнёс: «Здравствуйте, я полковник Львов» – заставил меня посторониться, прошёл в прихожую и склонился над телом. Я закрыл дверь и остался стоять подле неё, наблюдая за действиями полковника и размышляя о том, как я угадал с одеждой. Только кепи на голове полковника было не клетчатое, а однотонное. Он повернул ко мне голову, оглядел с ног до головы и недовольным тоном спросил:
– Почему вы так на меня смотрите?
Я молча кивнул в сторону вешалки. Полковник встал и подошёл к якобы одежде покойника. Осмотрел, проверил карманы, потом вновь повернулся ко мне.
– Говорите, он в этом пришёл?
Я кивнул.
– И представился моим именем?
Я кивнул ещё раз.
– Эти господа неплохо изучили мои привычки, – задумчиво произнёс Львов. – Я ведь так одеваюсь нечасто, только когда сам сажусь за руль автомобиля. На встречу с вами, ввиду её особой секретности, я прибыл бы именно в таком виде. Вы его обыскали?
Я попытался изобразить на лице брезгливость, и видимо это у меня получилось, поскольку полковник, не скрывая досады, сам принялся за выполнение этой процедуры и проделал это весьма профессионально. Не найдя в карманах убиенного мной Войновского, у которого я отнял не только жизнь, но теперь, похоже, и имя, ничего интересного полковник вновь обратился ко мне с вопросом:
– Из чего вы его?
Я достал из кармана халата браунинг и протянул полковнику. Тот осмотрел оружие и положил себе в карман, одновременно задав следующий вопрос:
– У вас есть мой номер телефона?
Я решил назвать те цифры, которые в записной книжке Войновского значились напротив инициалов П.Е., и видимо не ошибся, поскольку полковник воспринял их как должное.
– Почему тогда сразу не протелефонировали?
Я пожал плечами:
– Не успел.
Полковник что-то прикинул в уме и видимо счёл мой довод убедительным.
– Ладно, подымайтесь наверх и ждите меня там. Я решу вопрос с этим господином, – полковник кивнул на труп, – и присоединюсь к вам. Да, смените халат, – полковник кивнул на дырку в кармане, – в гардеробе должен быть ещё. А этот… в камине сожгите, что ли…
Я кивнул в знак согласия и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. А полковник принялся крутить ручку телефонного аппарата.
Пока жандарм избавлялся внизу от трупа, – чем ещё он мог там заниматься? – я решил полистать тетрадку Войновского. Достал её из сейфа и стал читать, благо французским я владею в совершенстве, как и методом быстрого чтения через лист наискосок. С первых же страниц меня посетила смутная догадка: а не свои ли похождения описал господин Войновский в форме авантюрного романа? И чем дальше я читал, тем твёрже догадка перерастала в уверенность. Себя, себя изобразил голубчик под личиной некого авантюриста! Приврал, конечно, немало, не без этого, но так на то он и роман. А для меня так просто кладезь полезной информации. Во-первых, рукопись прямо указывала на то, что пензенский мещанин Аркадий Генрихович Войновский был тщеславным авантюристом. О тщеславии автора рукописи говорило само её наличие. Чем как не тщеславием можно объяснить причуду изобразить самого себя под именем Леонида Викентьева в качестве главного героя романа? А уж содержание романа говорило о его авантюрных наклонностях. А мог ведь стать учёным! Юноше из провинции гранитный камушек науки оказался вполне по зубам. Как следствие, первый в выпуске физико-математического факультета (естественный разряд) столичного университета. Но не Ломоносов, а граф Калиостро был его кумиром. Потому оставлена Родина и да здравствует заграница! Благо отцовское наследство – известный был в Пензе человек – это позволяло. Добрался аж до Америки, где какое-то время работал под руководством самого Николы Теслы. Потом их пути-дорожки разошлись. Войновский отошёл от науки и увлёкся идеей революционного преобразования мира. Восхищался Кропоткиным, но примкнул к эсерам, вступив в одну из боевых дружин. Отличился в нескольких акциях, и его собственные акции в революционной среде заметно поднялись в цене. Потом ему это наскучило, и Войновский, дабы взбодрить кровь, решился на предательство. Он сам предложил свои услуги охранке став одним из наиболее ценных и наиболее секретных её агентов. Числился Войновский за ростовским управлением. И хотя в рукописи Ростов именовался южным российским городом, не узнать его по описанию было невозможно.
Во-вторых, я теперь многое узнал о человеке, который сейчас внизу отдавал приказы относительно тела: дактилоскопия, система Бертильона и всё такое. И хотя это неминуемо приближало моё разоблачение, я не мог отказать полковнику в праве отдавать подобные распоряжения, ибо сам, будучи на его месте, поступил бы точно так же. Я ещё раз перечитал абзац, на котором обрывалась рукопись.
«… Приказ от полковника Разгуляева срочно явиться на встречу, Викентьева насторожил. Ведь только днями тот сам предложил ему поучаствовать в операции, проводимой контрразведкой. Тогда Викентьев сразу дал согласие. Роль провокатора стала ему докучать, и он был не прочь вовсе перебраться под новое начало. Разгуляев лично передал его с рук на руки полковнику Конни и предупредил, что с этой минуты и до окончания операции он переходит в его полное подчинение. Сегодня на пять часов пополудни Конни назначил ему встречу, а на два часа его затребовал Разгуляев. Согласитесь, более чем странно! Во время встречи, которая по обыкновению прошла на конспиративной квартире, Разгуляев был необычно сух, явно раздражён, а приказ, отданный им, был весьма лаконичен: оставить все дела и сегодня же отбыть в Петроград в распоряжение полковника Рачалова. Дополнением к приказу были лишь имя-отчество нового куратора, номер его служебного телефона, адрес квартиры, куда надлежало вселиться и место, где лежал ключ. На вопрос Викентьева, как быть с назначенной на вечер встречей с полковником Конни, Разгуляев потребовал назвать ему место встречи, после чего объявил, что разговор с контрразведчиком берёт на себя. Викентьев был человеком любопытным, а во всём, что касалось лично его – вдвойне. Потому он, ничтоже сумяшесь, решил разговор двух полковников подслушать. Благо, столичный экспресс отходил поздно вечером.
Место, где была назначена встреча, было укромным, все подходы к нему хорошо просматривались, и подойти незамеченным не представлялось никакой возможности, если не спрятаться загодя. Что Викентьев и сделал. По условиям маскировки, происходящего он видеть не мог, зато всё слышал. Даже то, как задёргалась нога Конни, когда послышались приближающиеся шаги.
