Кирилл Бенедиктов - 23 Эльдорадо 1. Золото и кокаин
— Носи это в память обо мне... только обещай, что обязательно будешь носить! — И она, привстав на цыпочки, повесила ладанку мне на шею. — Ой, а что это у тебя на плече?
Поразительные существа — женщины. Я уже два часа был облачен в один лишь костюм Адама, но Лаура обратила внимание на рану только сейчас.
— Пустяки, — отмахнулся я, наклоняясь за рубашкой.
Девушка тут же подбежала ко мне и, ахая, принялась рассматривать полученную в утренней схватке царапину.
— Почему ты ничего не сказал мне, Диего? Ты ранен? Ты дрался на дуэли, да? Из-за какой-то девки?
Перепады настроения моей любимой сделали бы честь переменчивому осеннему морю. Только что она искренне переживала за мою рану, а теперь была готова вцепиться мне в лицо, приревновав к выдуманной сопернице.
— Нет, — неохотно ответил я, — просто утром на меня напали какие-то негодяи. Я их убил, так что беспокоиться уже не о чем...
Но Лауру мой честный ответ нисколько не удовлетворил.
— Что за негодяи? И что им было от тебя нужно? И где они напали на тебя — на дороге?
— Почему на дороге? — удивился я и только тут запоздало вспомнил, что хозяин гостиницы уверял Лауру, будто я скакал к ней весь день и всю ночь. — Ах да, можно и так сказать... в общем, на постоялом дворе.
Про мельницу старика Хорхе я предпочел не упоминать, потому что Лауре вполне могло быть известно про трех дочерей мельника.
— Так это были наемные убийцы? — не отставала любознательная девушка. Одно слово — дочь судьи. — А кто их послал?
— Откуда же я знаю? Я, видишь ли, расправился с ними прежде, чем они успели представиться. Могу лишь предположить, что у меня появился влиятельный и богатый недруг...
И тут Лаура побледнела так, что я даже испугался — не упадет ли она в обморок. Румянец совсем пропал с ее лица, кожа стала белее алебастра, одни только глаза по-прежнему лучились ярко-синим.
— Ох, Диего, — прошептала она, — прости меня, это я во всем виновата...
Я был настолько глуп, что расхохотался в ответ на эти исполненные раскаяния слова:
— Ты? Сердечко мое, так это ты заплатила наемным убийцам, чтобы они зарезали меня во сне? Какое коварство!
Но Лаура не поддержала шутки. Вместо этого она вдруг опустилась передо мной на колени и крепко обняла мои ноги.
— Я выдала нас, любимый... Когда дон Альварес спросил меня, почему я не хочу выйти за него замуж, я намекнула, что мое сердце отдано другому. А когда он прямо спросил, есть ли у меня жених, я так красноречиво опустила ресницы, что он, конечно же, все понял...
— По-твоему, этого достаточно, чтобы подослать ко мне головорезов? — усмехнулся я, поднимая ее и усаживая на диван. — Ты же не назвала ему мое имя, а граф де ла Торре не пророк и не ясновидящий...
— Зато он богач, — вздохнула Лаура. — А моя дуэнья Антонилла — жадная и корыстная тетка. Я уверена, что за пару дублонов она без всякого сожаления продала бы родную мать, если бы только кто-то изъявил желание ее купить. После того как я по своей глупости вселила в сердце графа подозрения, он наверняка обратился к сеньоре Антонилле, справедливо предполагая, что ей известно о моих личных делах достаточно много. А эта продажная душонка за пригоршню золотых шепнула графу твое имя... Вот и получается, что убийц к тебе, мой любимый, послала я...
Надо признать, в словах Лауры был смысл. Я с самого утра ломал себе голову над тем, кто из моих знакомых подходит на роль загадочного недоброжелателя, достаточно богатого, чтобы заплатить убийцам, и достаточно трусливого, чтобы не бросить мне вызов лично, и так ничего и не придумал. Между тем Альварес де ла Торре, о котором я, разумеется, даже не вспомнил, подходил на эту роль идеально: правда, трусом его назвать было сложно, зато из-за своей чрезмерной гордыни он мог просто побрезговать лично убирать с дороги такую мелочь, как я.
Все это выглядело очень логично, но я не мог допустить, чтобы моя возлюбленная мучилась, виня себя в моих утренних неприятностях.
— Граф не стал бы посылать каких-то негодяев с большой дороги, — возразил я, осушая поцелуями слезы Лауры. — Он вызвал бы меня на дуэль сам.
— Только в том случае, если бы был уверен в своей победе, — всхлипнула девушка. — Отец говорил, что дон Альварес никогда не вызывает более сильных противников...
В других обстоятельствах эти слова прозвучали бы бальзамом для моего сердца, но сейчас мне было не до тщеславных помыслов.
— Вот что, — сказал я твердо, — если это действительно так, мне тем более необходимо увидеться с твоим отцом. Уверен, узнав, на какую низость решился граф, он найдет способ взять назад опрометчиво данное обещание!
В тот момент я и сам верил в это. Сколь же наивна бывает молодость!
— Нет, Диего. — Лаура крепко обняла меня за шею и спрятала лицо у меня на груди. — Не ходи к отцу! Это плохо кончится... Если бы ты только знал, как он обрадовался, узнав, что ко мне сватается сам граф де ла Торре...
— Ну хватит, — оборвал я ее. — Наш род ведет свое начало со времен вестготов, а предки этого Альвареса были всего-навсего разбойниками, грабившими путников в горных ущельях — на том и разбогатели. Да, денег у него больше, но посмотрим, помогут ли они ему, когда я вызову его на поединок!
— Я знаю, Диего, что ты самый храбрый идальго в Кастилии, но умоляю тебя, не ходи к отцу! Тебе лучше уехать домой, посоветоваться с семьей... Я же обещаю тебе затянуть дело с помолвкой, насколько это будет в моих силах. И, прошу тебя, не расставайся с моим подарком!
Ах да, подарок! Я взялся за кожаный шнурок с намерением распустить его и поглядеть, что же скрывается внутри, но Лаура остановила меня.
— Не сейчас, любимый! — На щеке ее блеснула слеза. — Потом... когда ты будешь думать обо мне, а я буду далеко... тогда и посмотришь.
— Как скажешь, сердце мое, — согласился я и принялся одеваться, не обращая внимания на причитания Лауры.
— Куда ты? — озабоченно спросила она, перестав всхлипывать.
— Провожу тебя до дома Мартины.
— Но не дальше?
— Сегодня — нет. Но завтра я обязательно нанесу визит достопочтенному сеньору Гусману.
— Не вздумай!
Не стану утомлять вас описанием дальнейших препирательств по этому поводу. Кончилось все тем, что я проводил Лауру к дому ее подруги (это было совсем недалеко) и, спрятавшись в темной арке, принялся внимательно наблюдать за воротами.
Спустя полчаса ворота раскрылись, и из них вышли трое — моя возлюбленная, заплаканная и печальная, словно Эвридика, потерявшая своего Орфея, пресловутая дуэнья Антонилла, женщина лет пятидесяти, плотного телосложения и сурового вида, и лысый, как колено, широкоплечий приземистый слуга, вооруженный дубинкой. Никогда прежде судья Гусман не отправлял свою дочь на прогулку с телохранителем; видимо, перспектива родства с семейством де ла Торре и впрямь сделала его чересчур беспокойным.
Что ж, подумал я, придется разочаровать старика. Человек, которому он собирается вручить свое бесценное сокровище, не брезгует пользоваться услугами наемных убийц. Решать, конечно, ему, сеньору Бернардо Гусману, но я бы на его месте серьезно задумался.
Преисполненный сознания своей правоты, я вернулся под гостеприимный кров Португальца, мечтая о том, чтобы наконец выспаться как следует. Знай я тогда, какой сюрприз готовит мне судьба, мне бы ни за что не удалось сомкнуть глаз. К сожалению — или к счастью — людям не дано прозревать будущее. Поэтому, добравшись до своей комнаты, я без сил повалился на мягкие подушки и уснул крепким спокойным сном, ставшим достойной наградой за все треволнения этого долгого дня.
Глава пятая. Волшебный сад
Руслан приехал ровно через полчаса. Было уже совсем темно; с неба, как мягкий пушистый занавес, падал снег.
Серебристая «бэха» Руслана остановилась напротив подъезда. Затемненные стекла не позволяли разглядеть, сидит ли кто-нибудь рядом с Русланом, поэтому я на всякий случай открыл заднюю дверцу. И не ошибся — на заднем сиденье никого не было.
— А вот и Денис, — сказал Руслан, обращаясь к человеку, сидевшему ко мне спиной. Я видел только воротник дорогого кашемирового пальто и поблескивающие черные волосы. — Денис у нас голова. На иностранных языках шпарит лучше, чем я на русском...
Человек в кашемировом пальто поднял указательный палец, и Руслан замолчал.
— Hola, — сказал он по-испански. Он и не подумал повернуться, но мне показалось, что он рассматривает меня в зеркальце заднего вида. — Много о тебе слышал, Денис.
Говорил он мягко, без свойственного русским акцента, и даже, пожалуй, мягче, чем наши преподаватели в институте.
— Добрый вечер, — ответил я вежливо. — Надеюсь, в основном хорошее.
— Разное. Например, я слышал, что ты сейчас сидишь без работы. Это правда?
— Да, — сказал я после секундного колебания. — Это правда.
— Что странно, если ты действительно так хорошо знаешь испанский, — заметил он. — Неужели в Москве никому не нужен переводчик с испанского?
