Алекс Флим - Я — лорд звездной империи
Цифра, светившаяся на экране, заставляла новоиспеченного лорда чувствовать себя неуютно. Нет, он, как и большинство людей, частенько мечтал стать миллиардером. Но вот о возможных интригах, прилагавшихся к такому количеству денег, да еще и в совершенно незнакомой среде, естественно, не задумывался. Как и большинство мечтающего народа. А теперь вот сподобился… Сейчас вид огромной цифры с девятью нулями никаких положительных чувств в нём не вызывал. Из транса его вывел хрипловатый голос, раздавшийся над ухом — Алекс даже непроизвольно вздрогнул:
— Милорд, всё готово для ужина, ваши родственники и гости уже собираются в главной трапезной замка, — рядом, склонившись в легком поклоне, стоял Барра, неизвестно как очутившийся в кабинете.
— А, ну да, конечно, идем! Таэр, ты с нами? — пробормотал вышедший из оцепенения Алекс.
Девушка в ответ пожала плечами, выключила монитор и быстрыми шагами нагнала успевших выйти мужчин.
Пока они шли по бесконечным анфиладам залов и коридоров, перемежающихся воздушными мостиками, Алексу пришла в голову мысль, что может быть эти 56 миллиардов — не так уж и много. Он ведь понятия не имеет о покупательской способности этих «данариев». Может батон хлеба стоит тысяч пять?
— Таэр, у тебя зарплата сколько? — с невинным видом задал вопрос «милорд».
— Сорок пять тысяч данариев в год. Хочешь сократить мне жалование за вредность? — ухмыльнулась специалистка. — Ничего не выйдет у меня пятнадцатилетний контракт с фиксированной суммой и обязательным условием выплаты за весь срок контракта в случае его досрочного расторжения с твоей стороны. Между прочим, ты сам на этом настоял.
— А может увеличить хочу за вредность, и молоко давать за неё же, — ухмыльнулся ей в ответ Алекс. — А теперь вот подумал, что покушение на меня таки было и — ты права — увеличивать вроде как и не за что… А у тебя, Барра?
— Двадцать пять тысяч данариев в год и стипендия на обучение сына — восемь тысяч данариев ежегодно — предоставленная вами, милорд.
«Это тоже ни о чем не говорит, они оба могут быть как нетипично высоко оплачиваемыми, так и наоборот.»
Алекс напряг свои экономические познания, которые в свое время вылились в целый диплом, и вспомнил про «индекс Гамбургера»: «Ну, макдональдсов-то тут явно нет, но какое-то представление составить можно. Попробуем…»
— А сколько стоит перекусить на двоих в средней забегаловке, куда ходят обычные люди, не обремененные избытком денег?
— Зависит от аппетита, — Таэр с интересом посмотрела: мол, зачем это тебе, а? — Наверно, кредов двадцать — двадцать пять.
— А сколько в креде данариев? Или наоборот? — продолжал интересоваться Алекс.
— В одном данарии десять кредов, а в одном креде десять долей, — ласковым голосом медленно проговорила девушка. Окончание «понял, малыш?» так и напрашивалось.
«Тебя бы к нам закинуло в какого-нибудь олигарха, я б на тебя посмотрел всю такую бравую», — пробурчал мысленно лорд.
— А флаер сколько стоит, ну такой не особо роскошный, в средней комплектации?
Но дальнейшего погружения в дебри сравнительной экономики не получилось и ответить Таэр не успела — они пришли в главную трапезную.
* * *Огромный зал, метров сто длинной, с потолками какой-то вовсе уж неприличной высоты. Стены были затянуты чем-то вроде золотистого шелка, покрытого замысловатой серебристой вышивкой. Высокие окна почти полностью закрыты алыми портьерами, а вдоль стен свисают гобелены. Потолки расписаны очередной батальной сценой: на фоне звездного неба какие-то звездолеты крошат друг друга почем зря. В центре зала находился гигантский стол, заставленный различными блюдами, за ним в высоких массивных креслах сидели люди, вернее даже толпа людей — больше сорока, это точно.
«Родственнички собрались», — без всякого энтузиазма подумал Алекс, усаживаясь во главе стола, по левую руку от него села Таэр, справа кресло пустовало. Барра остался где-то за спиной, раздавая указания слугам и дроидам, которых суетилось вокруг точно больше десятка.
Родня выжидательно уставилась на лорда Кассарда. Тот тяжко вздохнул — про себя, само собой — взял бокал, оперативно наполненный Баррой, и, собрав всю свою политичность в кулак, разразился пространной речью. Минут где-то на пятнадцать:
«Благодарю вас за поддержку в трудный для меня час… надеюсь что и в дальнейшем… вы — самые близкие для меня люди… следующая наша встреча будет связана…»
Про себя же Алекс с удовольствием думал: «Можем ведь, когда захотим! Таким канцеляритом иногда выражаюсь, что родись я пораньше — быть бы мне комсомольским вожаком!»
Родня разразилась одобрительными возгласами и началась бесконечно долгая серия ответных тостов и пожеланий. Алекс с приклеившейся на лице благостной улыбкой благодарил родню за внимание и заботу, поднимал бокалы, но практически ничего не ел и не пил. После ознакомления с цифрами у него временно обострилась паранойя, и поэтому есть в присутствии такой толпы заинтересованных лиц он опасался. Хотя и сам понимал, что это глупость, если захотят травануть — и самого маленького глоточка хватит.
Часа через полтора обстановка сделалась менее напряженной, родня, ощутимо употребив во время ответных речей, активно общалась сама с собой, Алекс шепотом пытал Таэр насчет цен на потребительские товары, та (от нечего делать) отвечала.
«Получается, имперский кред чуть дешевле доллара, значит один данарий стоит примерно восемь баксов. Стало быть, у меня четыреста с мелочью миллиардов долларов золотовалютных резервов. Стабфонд», — он усмехнулся такой мысли и машинально отпил из бокала.
И только тут заметил, что в кресле справа, бывшем до этого пустым, сидит и улыбается, глядя на Алекса, импозантный старикан лет семидесяти. Волевое лицо, испещренное глубокими морщинами, подвижные серые глаза, сверкающие из-под кустистых бровей. На голове красовался небольшой алый тюрбан, украшенный по центру крупной брошью с большим прозрачным камнем, в котором играли радужные переливы. Через плечо — перекинута длинная седая коса, к концу которой прикреплено какое-то замысловатое украшение… из золота, похоже. Сам же он был одет в темные брюки и бордовую тунику, поверх которой было некое подобие темно фиолетового халата без рукавов, украшенного золотым шитьем. Лицо старика показалось смутно знакомым: «Точно, именно он лил мне в рот какую-то гадость, Таэр сказала, что это было противоядие, которое спасло мне жизнь».
— Барон Куифи? — максимально вежливо поинтересовался Алекс.
Старик громко расхохотался и хлопнул Алекса по плечу:
— А мне этот горе-лекарь сказал, что ты всё забыл, малыш! Правильно, я всегда считал, что этим засранцам верить нельзя!
— Я действительно почти всё забыл. Так… только смутные обрывки воспоминаний.
— Я вот думаю, может оно и к лучшему? — хитро подмигнул барон. — Вот с родней даже встретился. И — без ругани. Кто б мне раньше рассказал про такое — не поверил бы!
— Это Таэр с Баррой настояли. Для улучшения образа в связи с приближающимся делом в суде консулата, — скромно прокомментировал Алекс.
— Вот! Еще и умных людей слушаться начал, а скоро, глядь, чем тени не шутят, пьянствовать и шляться в непотребном виде прекратишь! — продолжал балагурить барон.
— Да, я что-то и в самом деле положительных чувств к алкоголю не питаю.
— Ты? — искренне удивился Куифи, ловким движением выхватил бокал из рук Алекса и отпил, после чего вид принял вовсе ошалелый и демонстративно схватился за сердце. — Пожалей старика, обзови старым пердуном, что ли, а то помру сейчас от счастья. До чего яд полезный-то оказался! И где они раньше были!
Алекс только сейчас понял, что барон изрядно навеселе и это заставило слегка напрячься:
— Ну, если это поможет человеку, который спас мне жизнь, то я готов называть вас «старым пердуном» сколько угодно.
— Всё! Спас! Впрочем, ты у нас все-таки не совсем святым стал — хитро подмигнул Куифи — Я слышал ты Кэй Риональ погостить пригласил?
— Э… да, — Алекс на всякий случай слегка засмущался.
— Да не тушуйся ты, дело молодое, да и девка — ух, хороша! Только, — тут с барона вдруг слетел весь хмель и напускная веселость. — Я хоть тебе больше не опекун, но послушай старика, держи с ней ухо востро — вы до этого с ней, мягко говоря, не ладили. А Кэйрин — не тот человек, чтобы быстро забывать старые обиды.
— Хорошо, учту. А вы были мои опекуном?
— Ну да, пока тебе не исполнилось восемнадцать, я был твоим опекуном, а там ты уж оторвался и пустился во все тяжкие, — барон снова хитро подмигнул и залпом опустошил свой бокал.
— А что случилось с моими родителями? — поинтересовался Алекс, который решил, что знать историю семьи это совсем не лишнее.
Старый барон тяжело вздохнул и начал рассказывать.
