Андрей Захаров - Бородатые боги
— Куси! Возьми Сайри.
Подождав, когда дочь уведет внука в дом, Синчи Пума подозвал одного из четырех молодых воинов — гонцов, постоянно находящихся возле вождя:
— Валью. Беги к верховному жрецу Иллайюку. Скажи, что из долины богов появились чужие. Пускай немедленно идет сюда.
Воин, уважительно поклонившись, подхватив свое копье, бросился исполнять приказ. Синчи Пума, посмотрев ему вслед, повернулся к Пики Чаки:
— Когда вы их увидели и где?
— Вчера днем. Один день пути от водопада предков. На тропе «посвященных». Они идут к мосту через Серебряный ручей. — произнес отдышавшийся гонец. — Я видел только следы. Вайра и Юску пошли за ними. Там охотится пума-отец.
— Хорошо. Иди, отдохни.
«Кто это может быть?» — задумался вождь.
Ни один человек под страхом смерти, не решился бы пойти в священную долину богов. Ни один, кроме мужчин-воинов уаминка, да и то в сопровождении своих жрецов, умеющих говорить с богами.
Даже женщины-уаминка были там только один раз в жизни, когда достигали восемнадцатилетнего возраста и готовясь выйти замуж, под руководством верховного жреца проходили обряд омоновения в священных водах горы великанов.
Но это не значит, что женщины племени не следили за собой. Наоборот, народ уаминка отличался своей чистоплотностью, все селения располагались возле теплых источников, в которых каждый мог купаться хоть по несколько раз в день. Но только в священной долине богов вода была другой, особенной.
Обряд длился десять дней и ночей. После его прохождения, женщины рожали более здоровых и крепких детей, чем в соседних племенах, даже если и переходили жить к другим народам. Если женщина не беременела, то, по ее просьбе и с разрешения богов, верховный жрец повторял обряд омоновения. Ни одна из женщин-уаминка не была бездетна. Это был дар богов народу уаминка, за верность.
Когда-то, много лет назад, одно из соседних племен попыталось проникнуть в священную долину богов, но уаминка истребили их всех, до последнего человека, включая детей. Ни кто из чужих не должен знать тайну богов. Если уаминка — мужчина или женщина, попадали в другое племя, то тайну богов они хранили до самой смерти. Так завещали предки, а среди народа Синчи Пума никогда не было предателей. Не зря его народ прозвали «верными».
Только один раз было сделано исключение, когда очередной Сапа Инка пошел войной на уаминка. Он захотел завладеть священной долиной. Причиной послужила бездетность любимой жены «сына Солнца». Война шла на полное взаимное уничтожение. Тогда, чтобы спасти свой народ, верховный жрец уаминка, поговорив с богами, получил согласие провести в долину жену императора. Она была родной сестрой «Единственного» — сына бога, поэтому и получила разрешение, но поскольку она не была уаминка, то в долину попала с завязанными глазами. Воины-инки так и не смогли дойти до главного селения уаминка и попасть в священную долину богов. Они, уничтожив несколько селений племени, вернулись назад в Хосхо. Кровопролитная война прекратилась, когда прошедшая обряд жена Сапа Инка родила ему первого сына — наследника.
И вот теперь, в долине богов появились «чужие». Откуда они взялись?
Они не могли туда попасть извне, не минуя крепостей уаминка, державших под контролем все тропы, ведущие на земли племени и в священную долину. Вокруг возвышались неприступные скалы с почти вертикальными стенами и глубокими ущельями, а дальше — только непроходимые горы со снежными вершинами и ледниками. От врагов все было скрыто серыми облаками.
Синчи Пума не допускал даже мысли о предательстве своих людей. Если бы на них напали, то он все равно сразу же узнал об этом. Помимо гарнизонов крепостей, еще три сотни отборных воинов-уаминка постоянно меняясь, скрытно обходили все границы племени, даже после того, как их включил в свою империю «Единственный».
Но никаких сигналов с границ не поступало.
Значит, это не были вероломные соседи или воины-инки.
Тогда, кто же?!
Сайри! Устами ребенка говорят боги! Неужели, действительно его внук прав и к ним вернулись ушедшие когда-то боги — виракочи?!
Но этого не может быть!
Легенду о богах, Синчи Пума слышал еще, будучи таким же, как и его внук Сайри. Об этом рассказывал ему дед, а деду его дед, так было на протяжении веков и ни кто из них, никогда не видел виракочей наяву. Это могут делать только жрецы племени, находящиеся в трансе при общении с богами.
Хотя… Когда Синчи Пума ходил два года назад в Хосхо, на церемонию скорби по Сапа Инка Уайна Капаку, он слышал, что на севере, в город Тумбес, там, где заканчивается земля и начинается бескрайняя соленая вода, на больших лодках с белыми парусами и красными крестами приплывали виракочи. Правда, после их посещения умер сам «Единственный» и множество его воинов.
Но те пришли по воде, а здесь, в горах, такой воды нет!
Может они, как в легенде, спустились с небес?!
Пастухи с дальних пастбищ сообщали ему, что недавно в горах был слышен страшным гром и в далеке видны яркие вспышки, после чего небо покрылось черными тучами. Но это мог быть и пробудившийся вулкан, означавший, что «Пача-Ма-ма» — Мать-Земля подает знак своим неразумным детям о том, что они неправильно поступают в своей жизни, нарушая заветы богов…
Но, гадай не гадай, а надо дождаться верховного жреца Иллайюка, он, в отличие от Синчи, умеет общаться с богами и подскажет, что делать. А пока, надо готовиться к встрече с «чужими»…
— Руми. — вождь подозвал другого воина-гонца. — Скажи Качи, пусть отберет сотню воинов и ждет меня у выхода из крепости, на тропе «посвященных». Иди.
Качи был племянником Синчи Пума, единственным сыном старшего брата, погибшего вместе с отцом в войне с кечуа-инками тридцать пять лет назад. Вождь заменил Качи отца и воспитывал его вместе со своими сыновьями, не выделяя, кто родной, а кто нет. Сейчас, Качи, будучи крепким сорокалетним мужчиной, был правой рукой Синчи Пума, помогал ему во всех делах. А на время отсутствия вождя, как старший из братьев, руководил жизнью племени. Но это не означало, что он претендовал быть вождем или на должность курака. Качи знал, что он никогда не станет вождем, в отличие от своих двоюродных братьев, потому, что его отец им не стал. До сих пор, из-за этого, он люто ненавидел всех кечуа-инка и сдерживался от открытой мести только благодаря мудрости Синчи Пума.
— Ты звал меня, Синчи?
Спокойный голос отвлек Синчи Пума от тревожных мыслей.
— Да, Иллайюк. Присаживайся. — пригласил вождь. — Надо посоветоваться.
Верховный жрец уаминка присел рядом на скамью.
Они были ровесниками и друзьями с детства, всегда делились своими радостями и печалями. Когда Синчи Пума стал вождем, то после смерти старого, Иллайюк был избран новым верховным жрецом. Власть светская и духовная должны действовать вместе, в одном направлении, тогда народ будет спокойным и верным. Вождь и верховный жрец понимали друг друга с одного слова, даже с одного взгляда, столько было прожито и оговорено в жизни.
Другу не зря дали имя Иллайюк — «сияющий, получивший прикосновение богов». Из всех жрецов народа уаминка, он был самым умным, рассудительным и мудрым, отлично знающим свое дело. Это дали ему боги, с самого рождения.
Чтобы стать жрецом, надо им родиться.
После рождения мальчика уаминка, его приносили к верховному жрецу племени. Жрец, осмотрев ребенка, решал его дальнейшую судьбу. Если ребенок был хилым и болезненным, то малыша уносили высоко в горы, где оставляли в дальней пещере. Через день за ним возвращались, если он был жив — отдавали матери, если умирал, то там же и хоронили. Но таких детей было мало, у здоровых родителей почти всегда рождались здоровые дети. При осмотре ребенка, верховный жрец по известным ему приметам, определял детей, отмеченных богам, как своих посредников в людском мире. Они в дальнейшем и становились жрецами. А чтобы все видели, кто перед ними, ребенку матери с рождения прикладывали к голове специальные дощечки-колодки перевязанные веревочками, постепенно стягивая их, что производило к деформации черепа, придавая ему удлиненную, вытянутую вверх форму. Таким образом, жрецы, для лучшего общения с богами, должны были быть похожими на них.
Дети уаминка воспитывались в суровом духе. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже для кормления грудью: она только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. С семилетнего возраста мальчиков начинали учить воинскому искусству, а в девять лет его уже посылали на первую охоту. Параллельно со своими ровесниками, будущих жрецов учили необходимым знаниям, которыми они должны были овладеть в совершенстве к двадцати годам, ко времени посвящения в мужчину-воина. Жрецы, как и все мужчины уаминка, были воинами. Но если воины в мирное время занимались охраной границ и помогали женам в ведении хозяйства, то жрецы совершенствовали свои знания и общались с богами. Они могли жениться и иметь детей, но ведение домашнего хозяйства целиком ложилось на их жен.
