Вадим Денисов - СТРАТЕГИЯ: Спасатель
Выбрав ровное и гладкое место в самом центре поляны-вершины, я положил на землю основную куртку, вытащенную из "сала", а потом и сам рюкзачок. Сел — нормально. А если лечь? Ой, как же хорошо... рюкзачок под голову... Вот так меня ниоткуда не видно. Ну так и полежим с наслаждением, послушаем, посмотрим в небеса, вдруг всё-таки пролетит надо мной долгожданный летательный аппарат. Или хотя бы НЛО захудалое.
Кстати, насчёт "послушаем"!
Я вытащил радиоприёмник "соньку", прикрутил к ней свою проволочку, растянул её в сторону. Если кто не знает, для "ловли" ближних FM-станций с любимой музычкой, найденную проволочку, если уж вы её колхозным образом прикрутили к штатной антенне, лучше тянуть параллельно земле, а не забрасывать, подпрыгивая Тарзаном, на ветку. После чего побродить с одним концом, отыскивая сильный сигнал. Ну, воткнул я "соньку", попробовал-поманеврировал — один тихий шелест в эфире, нет поблизости FM-ок. Поэтому, попробуем ночью и на средних волнах. Там разные чудеса случаются.
Сигналы диапазона средних волн распространяются в дневное и ночное время поверхностной волной, ночью — ещё и волной ионосферной. Эти волны, будучи отражены, возвращаются к Земле на удалении от передающей станции в 80 — 1600 километров. В реале дальность может превышать и несколько тысяч километров из-за многократных отражений от земли и ионосферы. На средних проявляются и нелинейные свойства ионосферы. В 1924 году, когда начала работу первая мощная радиостанция в городе Горьком, ныне Нижнем Новгороде, то оказалось, что передачи этой станции прослушиваются даже тогда, когда радиоприемник настроен на рабочую частоту другой средневолновой станции, причем частота горьковской станции не попадала в полосу пропускания радиоприемника! В этом случае сигнал менее мощной средневолновой станции являлся промодулированным сигналом горьковской.
Так что, ночью есть шансы, буду пробовать "пробивать" эфир. Сначала полюбуюсь ночными окрестностями своих владений, а потом тактично воспользуюсь столь любезно предоставленным мне "оборудованием".
Наметив такой стройный план, я успокоился, снова прилёг и незаметно уснул. Вырубился в прохладе, как в анабиоз рухнул...
Проснувшись паническим рывком, я сразу же окунулся в озноб липкого страха.
Нормальный ты конспиратор, Потапов! Замочил на боевом посту! Тебе знамя от Избы доверили, "паспорт" дали, а ты... Сердце бешено колотилось, и даже звенящая ночная тишина не могла унять эти гулкие удары в груди. Как же это я? Вот так и "просвистели" чапаевскую дивизию! А если бы кто-нибудь влез, пока ты щёки мял? Понемногу успокаиваясь, я сел. Фу ты... Вот уж, действительно, пронесло...
В темноте южной ночи я стоял на вершине одинокой горы, возвышающейся над долиной, по которой змеилась таинственная грунтовая дорога, а надо мной в прозрачном небе медленно кружили звёзды. Там, где скатилось за ломаный горизонт солнце, еле угадывались вершины темных гор. Тёмные земли и звёздная высь. Простор и препоны, звёзды и тернии, восторг и страх.
В числе тех, кто, будь такая возможность, мог бы считать мои эмоции и мысли в этот момент, наверняка нашлись бы постигшие и прочувствовавшие — из числа Стоявших на Вершинах. Снисходительно улыбнувшись, они подумали бы: "Вот и ещё один по-настоящему очарован Вселенной, мы-то давно прикоснулись к вечному".
Но они ошибутся.
Ибо, увы, никогда не смогут, даже стоя на самых дальних и неприступных земных пиках, понять, что это такое — в одиночестве плыть на темной скале по волнам ночного Нового Мира, где всё вокруг тебя — неведомое, всё — непознанное. Страшное, пугающее... и манящее до изумления: — "Почему я не боюсь этого мира, что со мной? Откуда взялась эта смелость, эта решимость и готовность к действию?" А это древнее... В вас проснулся мужчина древнего мира, которому племя доверило не просто стеречь границы, а найти новые угодья.
...Нет, ребята, вам не удастся познать это чувство — на Земле подобные эмоции последними испытали, пожалуй, покорители Дикого Запада, первооткрыватели Сибирских просторов и первые же казачьи патрули кавказских предгорий. Опасность есть, но она ещё не видна и не ясна. Красота завораживает и пугает. Ты одновременно ищешь одиночества и помощи — протянутой руки далёких от тебя друзей.
Это и есть Фронтир.
Когда вы стоите на одинокой скале и смотрите на границы, которые обязаны расширить, отодвинуть. Вот, что такое фронтир, а вовсе не то, что вы два года назад прочитали в скучном сетевом словаре...
Я уже собрался переходить на другую сторону площадки, как ночную тишь разорвал жуткий протяжный вой, идущий со стороны западного леса — оттуда наведываются разбойники-негры. Волчий? Громко-то как! Жуть... Тундровые волки, полярные, воют редко. Нет им времени тосковать, их, вот уж точно, в бескрайней тундре ноги кормят. Волки. Или... что похуже? Вот только собаки Баскервилей нам не хватало.
Бр-р... Нехорошие там места, туда мы гулять не хотим. Но ведь дорога-то по "нехорошим местам" проложена, значит, по ней ездят и ходят те редкие Красные шапочки, за счёт которых негрильские гопники и девонширские собаки имеют свой регулярный пирожок и горшочек с маслицем.
Осторожно пробираясь мимо сосен через всю площадку вершины, я осторожно вышел к её восточной, речной стороне. По пути пару раз запнулся о корни, торчащие из камней. Фонариком бы посветить, да нельзя. Фонарик в такой ночи — что лобовой прожектор тепловоза. Помню, как-то раз сигналил я на трассе, как ужаленный, думал, что это какой-то встречный придурок с одной фарой влепил мне в глаза — ксеноном на дальнем...
Вышел к сосне с проводом.
На восточной стороне света было больше — существенно больше!
На северо-восток от меня в дальней полосе тайги слабо мерцали огоньки.
Много их! Это — поселение, и, судя по всему, не маленькое, не три избы и колодец.
Дорога, поворачивающая к северу и скрывающаяся там, в лесу, вела именно к жилью. Деревенька там стоит? Посёлок? Я достал бинокль. Километров десять будет. Если есть свет, пусть и в небольшом количестве, то и тёмной ночью качественный бинокль с большой светосилой — хорошее подспорье. В оптику были видны силуэты нескольких низких зданий, окна в них горели — где по-электрически ярко, а где — тусклым светом средневековых жировых светильников. Но огней гораздо больше, чем их может быть по числу видимых силуэтов изб. Деревья мешают увидеть остальные дома, строений в поселении не меньше двадцати штук будет.
Посёлок.
Странно. А вот эти огни расположены заметно выше. Что это может быть? Вышки? Или стены? Стены! Так, там имеется укреплённое сооружение, может быть, даже небольшая крепость. Взрослый получается посёлочек.
О! А это кто движется в ночи? Пара блуждающих светлячков нагло разрушала прелестную статику картинки лесного "Лас-Вегаса". Фары! Автофары, что ещё может быть? Ночь стоит кромешная, добрые люди спать давно легли, а у них огни светятся, никакой тебе светомаскировки, машины ездят. Живенько у вас, ребята!
Вот и наметился план моих действий на завтрашний день — навестим заманчивое поселение, посмотрим, что там, познакомимся с бытом и порядками местных жителей, разживёмся сведениями о мире. Что? Где закономерные опасения человека, уже знакомого с реалиями этой бандитской дороги? А они тут причём? Годами, что ли, торчать мне на тайных полянках, как херовому партизану, за всю войну ни разу не выстрелившему в оккупанта? "Не пойду на дискотеку, там мне могут морду побить?" Ну-ну.
Иди, Федя, и смотри.
Для остальных я поясню, как это делается.
Берём. Одеваем штаны. Суём в карман любимый верный "клипит" или же вешаем нож на ремень. И идём вперед. Всё!
А, чуть не забыл! Тут такой нюанс: сначала вам необходимо определиться, по какую сторону исторической "видеокамеры" вы собираетесь находиться — кто вы есть по жизни, робкий наблюдатель телевизора или активный деятель реала. Это сделать просто, встаньте на весы и взвесьте свою трусость. Потом пойдите в туалет и отожмите большую её часть в унитаз, но... немного непременно оставьте при себе... и тщательно берегите! Именно эта толика поможет вам выжить. А дальше просто: берём, одеваем штаны...
Ну что, основной план выполнен. Можно и спустится, если бы не возникшее дополнение к ночной повестке: будем "радиву смотреть".
Размотал я нижнее крепление антенны — кончик провода аккуратно зачищен. Судя по изгибам проволоки, её не на штатную антенну наматывали, что я и собираюсь сделать, а в гнездо вставляли. Значит, пришлый оператор проволоки не тупо радиоэфиром наслаждался, а, с большой долей вероятности, осуществляя сеанс связи. А зачем? А с кем? С напарниками. Смотрел в бинокль на посёлок, оценивал и докладывал обстановку. Потому что там, сто пудов, у дороги стоит блокпост на въезде, нехорошесть западной дороги не один я заметил. А на посту — мужик с топором, подозрительно похожий на Андрея Кочергина, может, он там не один такой службу несёт. Перебрасывая полупудовый топор из руки в руку, останавливает он очередного путника и ласково так спрашивает:
