Валерий Большаков - Меченосец
– Сдавайтесь! – холодно сказал Олег. – И вам всем сохранят жизнь! Иначе... – он приставил к подбородку графа острие меча. – Вас перебьют, а первым умрет граф!
На пять ударов сердца зависла тишина. Потом, с громким дребезгом, на каменные плиты упал меч. За ним другой, третий... и посыпалось.
– Чего вы хотите? – прохрипел граф.
– Как чего?! – комически изумился Олег. – Золота!
Русы загоготали.
– Сколько? – в тоске спросил граф Парижский.
– Тысячу фунтов, – сообщил Олег размер виры.
– Сколько?!
– Ты-ся-чу, – раздельно выговорил Вещий. – Не прибедняйся, граф!
Граф покорно склонил голову. Domine, libera nos a furore normannorum[37]...
– Да-а... – проговорил впечатленный Пончик. – Как в кино сходил... Олег! – вскрикнул он вдруг. – Гляди! Как тогда...
Сухов перевел взгляд на море и оцепенел. Над караваном пылало зарево удивительного сиреневого оттенка. «Как тогда...» Опять открывается темпоральный туннель?! Опять их забросит черт-те куда?
Олег ощутил странное покалывание по всему телу, словно он организм «отсидел». Сиреневые сполохи заиграли, струясь лентами и вихрясь разрывчатыми струями света. Весь мир обездвижел – не вздымались волны, утих ветер, хотя парус по-прежнему пучил полосатое брюхо. В абсолютной тишине накатил синий туман, и пала тьма.
Глава 2,
в которой Олег находит себе нового сеньора, а Пончик определяется во времени
Хвалынское море, 921 год от Р. X.
В следующую секунду палуба под Олегом исчезла, и вокруг заколыхалась вода цвета светлого изумруда. Внезапный переход от предзакатных сумерек к свету ударил по зрению, по рассудку, но самым невероятным ощущением было иное – вдруг оказаться в воде. Не нырнуть, не плюхнуться нечаянно, а почувствовать в какой-то момент, что вокруг тебя не воздух, а плотная и не очень-то теплая влага.
Олег рванулся к светлой пленке над головой, колыхавшейся и отливавшей серебром, и вынырнул, отряхиваясь и отплевываясь.
Неподалеку барахтался Пончик. Лицо его было бледным, искаженным от страха, а глаза напоминали выпученные буркала глубоководной рыбы, о чем Олег не замедлил сообщить другу. Шурик не обиделся.
– Мы вернулись?! – заорал он, бултыхаясь. – Мы дома?!
– Я доктор? Я знаю? Поплыли к берегу!
До берега было далековато, только выбора не было – плыви или тони. Идти на дно никто не хотел.
– Что ты воду пенишь? – крикнул Сухов. – Экономней работай, а то выдохнешься!
– Я спасаю свою душу! – булькнул Пончик.
– Тело не забудь!
На берег Олег выбрался буквально на карачках и выволок Пончика на сырой песок.
Став на колени, он оглянулся. Не запад катились зеленые валы Каспия, небо было чистым, едва тронутым облачками. На восток от широкой полосы пляжа, замусоренного кучами гниющих или сухих водорослей, поднимались пологие холмы с редкой травой. И ни звука. Даже чаек не слыхать. Только море в извечном ритме перелопачивало гальку и обтачивало песчинки, намытые волнами.
– А тут день! – воскликнул Пончик и закашлялся.
– Да ну? – буркнул Олег. – Какой ты наблюдательный... И что ты высматриваешь в небесах?
– Мало ли... Вдруг самолет пролетит...
– Ага, жди, – буркнул Сухов и пошарил по поясу. Древний нож на месте, и то слава богу... И заветный мешочек...
– Чего ты такой недовольный? Спаслись же!
– Спаслись! – фыркнул Вещий. – Спаслись когда?
– Может, мы вернулись обратно? – неуверенно предположил Шурик. – В 2007-й?
– Не верю, – буркнул Олег. – Слишком уж чисто кругом. Ни бутылок, ни пакетов из-под чипсов... И кто тебе вообще сказал, что мы переместились в будущее?
– А куда ж еще? – округлил глаза Пончик.
– Существует еще прошлое. Или тебе об этом не рассказывали? Провалимся куда-нибудь в нижний палеолит, то-то на мамонтов поохотимся...
– Да чего ты злишься?
– Ха! Чего злюсь... А ты знаешь, сколько я времени угробил на то, чтобы хоть чего-то добиться в тутошней жизни?! Годы! И на тебе, спасся! Где я, мне известно – эти холмы я с борта видел. Вон те, двуглавые. А вот какой век на дворе?
– Ну, не все так плохо, – бодро сказал Пончик. – В какое время мы переместились, я не знаю, но твое умение обращаться с мечом осталось с тобой – этого не отнять!
– Ага, вот только меч мой остался на кнорре. И доспехи тоже! Знаешь, во что они мне обошлись?
– Да я ж понимаю! Только что ж делать-то?
– Костер разводить, – пробурчал Олег. – И греться. Пройдись по берегу, собери, чего посуше...
– Щас я! Слушай, я одного не понимаю. Ну ладно, перекинуло нас... э-э... сюда. А остальных почему не тронуло?
– Не морочь мне голову... Где сушняк?
– Да щас я...
Пончик побрел по берегу, собирая обломки дерева, выбеленные морем, а Олег достал из мешочка кресало и грецкий орех, залитый воском. Вместо ядрышка в орехе хранился сухой трут.
Надергав травы, подтащив ломких водорослей, Олег высек искры. Трут задымился сразу. Нежно поддувая, Сухов добился того, что из искры возгорелся огонек. Подкрепившись сухими стеблями, он загудел, обращаясь в пламя костра.
– Пончик!
– Несу...
Сучья, ветки, обрывок тростниковой циновки – все сгодилось в пищу огню. Олег обсох и согрелся. И задумался. Что делать-то? Пробираться к своим? А где они, свои? Хороший вопрос, но сочтем его риторическим...
– У нас две возможности, – рассудил Пончик, вторя Олеговым мыслям. – Можем двинуться на восток, тут неподалеку проходит караванная тропа из Хорезма на Итиль и Булгар[38]... Или сдадимся гузам. Хотя я точно не знаю, кто тут кочует... И вообще! Вдруг вечерком с моря пароход загудит?!
– Фантазер ты... В любом случае двинем берегом моря на север, а там видно будет...
Пончик снял с себя мокрую рубаху и стал сушить ее над костром, поворачивая то так, то этак.
– Все равно не понимаю... – проговорил он.
– Что тебе не дается, добрый доктор Айболит?
– Ты помнишь, как все случилось тогда, в первый раз? Там физики ковыряли основы мироздания, разбирались в хронодинамике. Затеяли эксперимент и... Случился побочный эффект. Нас – сюда. А теперь что? Какие тут могут быть физики? Тут и слова такого не знают... Может, это... Он?
Пончик неуверенно ткнул пальцем в небеса, боясь ехидных замечаний друга-атеиста, но не дождался.
– Не знаю, Понч, – серьезно сказал Олег. Откинувшись на груду сухого песка, он помолчал и продолжил: – В институте я числился в воинствующих безбожниках, чуть ли не в язычниках. У нас на даче даже идол стоял, я его аж с Алтая волок. Хватило ж ума... А попов как высмеивал... Куда там антирелигиозной пропаганде! Сектантов всяких, вроде иеговистов, громил по-страшному. Они в дверь стучатся, начинают про Библию толковать, и пошла дискуссия – они мне слово, я им – десять... Всяко бывало. Злорадничал даже, когда священники ныли о порушенных большевиками храмах. Так, думаю, вам и надо! Жгли капища, когда Русь крестили? Вот вам и аукнулось! А сюда попал и...
Олег смолк. Пончик уселся, поерзал и напомнил, не выдержав:
– И что здесь?
– Язычество здесь, – усмехнулся Сухов. – Во всей своей красе. Ей-богу, устал я от него. До тошноты. Помню, читал про дубы, посвященные Перуну, мечтал посмотреть в натуре... Посмотрел. Да ты и сам их видел – на каждом суку по человеку висит, птицами обклеванному, а земля у корней черная, жирная – ее кровью поливают... И как же это «святое место» смердит!
– Да уж, – сморщился Пончик, – хоть нос зажимай...
– И это ж постоянно, – продолжил Олег, – всегда и везде. Для Хорса мы девушку топим в реке. Чтобы Бодана ублажить, пленных потрошим, да так, чтобы самих обрызгало кровью жертвенной – на счастье... М-мерзость! Знаешь, так порой хотелось убежать от этого, скрыться, а куда? Язычество – это ж не что-то отдельное, для капищ предназначенное, оно повсюду, вся жизнь по его правилам разложена – дома, в лесу, на море, на службе конунгу! Это как на зоне – не верь, не бойся, не проси. И захочешь по-иному жить, а не можешь – на волю ход заказан!
– А ты не пробовал в церковь сходить? – несмело спросил Пончик. – Поставишь свечку, и вся жертва – без крови и кишок. И не воняет там...
– Ты крестился, что ли? – спросил Сухов с удивлением.
– Да меня еще в школе крестили, – смутился Шурик. – Я отбивался, кричал, что не хочу, что мне стыдно перед ребятами, а мама упросила-таки. Для меня, говорит, крестись, пусть мне спокойней будет...
– Ох, не знаю, Понч... Понимаешь, креститься-то легко. Любой поп рад будет язычника обратить, вот только где я веру возьму? Нет ее во мне!
– Олежка, да тут никто не верит! Они все просто знают, что Бог есть, и принимают это без доказательств. Весь спор из-за того, какой Бог или боги истиннее...
– Им легче, а мне как раз доказательства подавай...
– Зачем? – неожиданно спросил Шурик.
– Как это – зачем?
– Зачем тебе нужны доказательства? Чтобы установить истину? Но кто же верит в истину? Ее положено знать! А Бог – это не закон природы...
– Слушай, – спросил Олег заинтересованно, – а ты сам-то веришь в Бога?
