Владимир Поселягин - Комсомолец
С сомнением посмотрев на ветхого старика, я вежливо поблагодарил и направился к выходу. Программа-минимум выполнена, чуть позже фетровую шляпу куплю, с широкими полями, вроде тех, что крестьяне носят, и все. Можно сказать, вольюсь в серую массу местных жителей. А то я в своей парадной школьной одежде, да еще со значком на груди, сильно выделялся на базаре. Да и постричься нужно по местной моде.
На выходе заметил собачников. Четверо продавцов стояли у корзин со щенками и спокойно переговаривались между собой. У одной из корзин сидела самая настоящая немецкая овчарка, крупная. На миг остановившись и обдумав только что пришедшую идею, я кивнул сам себе и подошел к собачникам.
— Добрый день. Почем кобельки?
Овчарка повернула голову и посмотрела на меня на удивление умными глазами. Ее хозяйка и трое других продавцов тоже осмотрели меня.
— Что именно вас интересует?
— Верный друг, охранник, сторож, — медленно перечислил я. — Овчарка, думаю, подойдет.
— Это да, вы сделали самый лучший выбор, — затараторила хозяйка. — Лайла очень умная. Все понимает, и щенки у нее такие же, чистокровные, без примесей. Папочка-то наш с соседний улицы, знали, с кем вязали.
Присев на корточки у корзины, я стал осматривать щенков.
— Три кобелька и две девочки, — пробормотал я. — Возьму этого.
Щенкам было чуть больше месяца, маленькие еще совсем. Неплохо было бы взять постарше, но в соседних корзинах вообще какие-то дворняжки. А вот овчарка — это неплохо. Были у меня мысли подучить собаку для охраны тылов. Телегу я не передумал покупать. Но кто-то же на месте стоянки ее должен охранять?
Щенок, кряхтя, пытался удержаться на ладони. Я всмотрелся в глаза. Мути не было. Открыв пасть, посмотрел нёбо. Нормально, розовое с прослойками черного — и добрый, и злой.
Конечно, так проверять характер собаки — это дедовский способ и не совсем надежный.
Поднявшись на ноги, я положил щенка на сгиб левой руки и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Пять рублев.
— Нормально.
Отдав пятирублевую купюру, я подхватил сапоги и, держа их в одной руке вместе с купленной одеждой, энергично зашагал к выходу. Там я остановился и обернулся. Лайла отошла от корзины с остальными щенками метра на три и пристально следила, как уносят ее дите, не обращая внимания на призывы хозяйки.
— Умная девочка, — пробормотал я и зашагал дальше.
Не успел я отойти метров на двести и повернуть на ближайшем перекрестке, войдя под тень аллеи, как щенок зашевелился и заскулил. Сообразив, в чем дело, я опустил его на землю, пару раз проведя рукой по холке. Тот потоптался и, растопырившись, пустил лужу. Дождавшись, когда щенок сделает свои дела, я присел рядом и, снова погладив его, спросил:
— Как мне тебя назвать-то, а?
— Ой, какая прелесть… Дай мне его! — буквально выхватила из рук щенка Ольга. На крик из спальни выглянула Аля и тоже, охая-ахая, подбежала к нам.
С грустинкой наблюдая за радостью девчат, я снял обувь, поставил сапоги в углу и отнес сверток с одеждой в спальню.
Неожиданно для меня щенок сыграл ширмой, отвлекая внимание сестричек, вот я и воспользовался моментом, чтобы убрать покупки из виду и избежать вопросов. И так не спрашивают, где я пропадал всю ночь.
— А как его зовут?
— Свистом.
— Свистом?! — удивились сестренки. — Странное имя.
— Это не имя. Свистом его подзывать. Имя не заслужил еще.
— А-а-а… — захихикали девочки, но тут Аля встрепенулась и спросила: — А ты где был, опять на конюшне пропадал? От тебя лошадьми пахнет.
— Вы лучше лежанку для пса приготовьте и блюдце. Его уже оторвали от мамки, он обычную еду тоже ест, а я пока душ приму. Горячая вода есть?
— Есть… Как экзамен?
— Пять, — откликнулся я из спальни. Через минуту прошел в ванную с чистым бельем в руках.
До обеда девчата возились со щенком, не давая ему спать, даже на улицу не пошли. Нет, блин, они своих подружек к нам пригласили, поэтому у себя в комнате я слушал многоголосый детский щебет из зала и кухни. Наконец мне все это надоело и, отобрав щенка, я унес его к себе, где мы спокойно поспали часок, пока нас не разбудила Аля. Время было полпервого, обед.
Следующие шесть дней прошли довольно резво: экзамены, прогулки по рынку, заканчивающиеся мелкими покупками, и изучение жизни и поведения местных горожан и крестьян. Время потрачено с толком. К тому же на конюшнях я почистил «ТТ» и переснарядил магазины. Я уже знал, что средства чистки и оружейное масло отец хранит в небольшом чемоданчике в шкафу своей спальни, вернее хранил. Тетя Нина разрешила мне их забрать. Только спросила, зачем мне оно, а узнав, что чистить штык-нож — ржавеет, — спокойно отдала.
На шестой день, когда прошел предпоследний экзамен — через два дня будет последний — я шел домой с сумкой хлеба и бидоном молока, как вдруг мощный удар в шею чуть не свалил меня на землю.
— Чтоб тебя расплющило! — воскликнул я, зажимая место удара и глядя на ворочающегося на земле крупного шмеля. Опустив на него ногу и еще покрутив для надежности подошвой, я зашагал дальше. Проверяя, осталось ли жало в шее или нет.
Эта история оказалась с продолжением. Когда я убирал колбаску щенка — маленький он еще был, чтобы на улицу выводить — я почувствовал боль в ноге. Мелкий пакостник подкрался ко мне и, играя, вцепился в ногу, в щиколотку. Причем так удачно, что, похоже, зацепил нерв. Хотя кожу и не прокусил, сил не хватило.
— Вот хулиган! — возмутился я и поднял его за шкирку. Боль была такая же, как от удара шмеля, поэтому, подняв щеночка на уровень глаз, под любопытно-жалостливыми взглядами сестренок (они подумали, я его накажу) сказал: — Нарекаю тебя Шмелем.
— А почему Шмелем? — тут же спросила Ольга.
— Потому что кусает, как шмель, — ответил я, почесав шишку на шее. — Ужин когда будет? Я проголодался. Давайте готовьте, пока тетя Нина с дежурства не пришла, а я пойду отходы жизнедеятельности Шмеля вынесу.
— Чего?
— Какашку выкину.
— А-а-а. Там под столом еще одна.
— Вот ведь машинка для создания какашек, — буркнул я себе под нос и, оторвав еще один кусок газеты, полез под стол. Щенок был мой, соответственно и уход тоже на мне.
На следующий день у меня был свободный график, отдыхал. Я подумывал купить телегу и коня. Тем более еще дня три назад имел разговор на эту тему с Матвеичем, пояснив, что мне требуется конь для дальних поездок, тягловый, и крепкая телега, чтобы с нормальным уходом долго послужила, и тот пообещал поспособствовать покупке. Мол, есть у него знакомые в этой сфере, наведет справки. Однако сегодня был тот самый день, в который мне было назначено явиться в областной отдел НКВД. За все эти дни слежки я за собой так и не обнаружил, будем надеяться, что это добрый знак. Но будучи человеком трезвых взглядов, я решил подождать с покупкой подводы до разговора с Рогозовым, а вот уже после — по обстоятельствам. Вдруг придется уходить на перекладных?
Особо я не волновался. Ну встреча, ну важная, переживу.
Весь день я провел на конюшнях, помогая объезжать двух молоденьких жеребцов и одну строптивую кобылку. Мне дали одного из жеребцов, что поспокойнее. Опыт у меня, конечно, не первый, но все-таки ответственен за меня Матвеич.
За этим интересным делом я чуть было не пропустил назначенное время. Как показывали стрелки наручных часов, на которые я бросил случайный взгляд, было полшестого. Вскинувшись, я быстро сообщил старшине, что убегаю, и рванул переодеваться. Чуть не опоздал, вот стыдоба-то!
Дежурный в отделе кивнул и сообщил, в каком кабинете меня ожидают. Поднявшись на второй этаж, я нашел нужную комнату и постучался.
— Войдите, — послышался приглушенный ответ.
— Добрый вечер, — поздоровался я, входя в кабинет.
Пройдя к столу, с разрешения хозяина сел и внимательно посмотрел на капитана Рогозова.
— Ладно, тянуть не будем, — сказал капитан, крутя пальцами химический карандаш. — Мы проверили всю информацию, что ты нам предоставил из показаний Прохора Черного. Он, конечно, не особо информированный главарь банды был, но с помощью его показаний удалось арестовать свыше сорока человек. Их показания дали нам большой фронт работ. Позавчера были обнаружены и уничтожены две банды. Количество погибших говорить не буду. У наших потерь нет, подошли тихо и врезали.
— Ушел кто из людей Прохора? — поинтересовался я.
В это время сзади открылась дверь, и в кабинет вошел старший лейтенант Немцов.
— Шестеро ушли. Успели в леса сбежать.
— Поищем, — с прищуром кивнул я.
— Не торопись. Я, в принципе, уже принял решение. Твое участие в освобождении полковника Кириленко очень положительно повлияло. Да, мы тебя берем, да, ты можешь по своему желанию изучить район, и если обнаружишь бандитов, то вызовешь наши боевые подразделения. Я надеюсь, ты уловил суть моих слов? Самодеятельности не нужно. Твоя гибель никому не поможет.
