Владимир Корн - АРТУА. ЗОЛОТО ВАЙХОВ
Только бы не промахнуться, второго шанса может и не быть, вода как лед, я окоченею, долбила мозг одна и та же мысль. Но нет, я влетел ногами на отмель, где застрял Тотайшан, взвыв от боли в ноге, крепко доставшейся от острого камня.
Ухватив тело за одежду, заорал — тяните — чувствуя, как хлынула вода в открытый рот.
Пару раз прижимало ко дну, накрывая с головой, было очень больно от ударов камней и от натянутой как струна веревки, но нас вытянули на берег и я умудрился не выпустить Тотайшана из рук.
К нам кинулись еще в воде, вытаскивая на берег. Стоя на подгибающихся ногах и плюясь проглоченной водой, я почувствовал, что с меня срывают одежду.
Рядом страшно взвыл Тотонхорн, опустившись на колени перед неподвижным телом сына, и вонзив ногти в бритую голову так, что из-под них выступила кровь.
Да что же это такое? Сейчас, когда дорога каждая секунда, совсем не время выть, сейчас время бороться за его жизнь.
Грубо отодвинув, почти отбросив дормона в сторону, я перевернул тело Тотайшана, животом укладывая на свое колено и надавливая сверху, чтобы освободить легкие от воды. Так, теперь такие же действия, что и с Кройтом, но парень, в отличие от него, должен ожить, он просто обязан сделать это. Жестом показав Коллайну на ноги утопленника, я начал делать искусственное дыхание.
Живи парень, живи, молил я его про себя, и через несколько томительных минут он меня послушался. Тотайшан открыл глаза, еще подернутые мутной пленкой, и его вырвало. Теперь срочно нужно растереть тело и у меня есть, чем это сделать. Уложив Тотайшана на подстеленный потник, и оторвав кусок меха с оторочки его халата, я начал растирать тело, щедро поливая бренди из протянутой Шлоном фляжки. Наконец сын дормона зашевелился осознано и даже попытался оттолкнуть меня. Ну и слава Богу, наконец-то все позади. Приподняв его, я насильно влил ему жидкость в горло и с удовольствием похлопал его по спине, когда он закашлялся.
— Заверните его, ему нужно тепло — обратился я к столпившимся вокруг нас вардам.
Вот теперь точно все, можно позаботиться и о себе, и с этой мыслью я отправил в свое нутро остатки бренди.
С меня сдернули мокрую одежду, накинули на плечи чей-то халат и повели к лошади, которого держал в поводу Кот. Сидеть голой мокрой задницей в обшитом кожей седле не очень комфортно, но ноги приятно грели бока Ворона, плечи стеганый халат, а на голову мне напялили чью-то лохматую меховую шапку.
Не хватало еще воспаление легких схватить и, при воспоминании о ледяной воде, меня передернуло от озноба. Я еще пару раз хорошенько приложился к фляжке Нектора, мне значительно потеплело и весь остаток пути пел песни, хорошо хоть в полголоса.
Пел я про черного ворона, который вьется над моей головой, но почему-то не мог вспомнить дальше первых двух строчек и потому затягивал ее вновь.
Уже в шатре я вспомнил, что лучшее средство для того, чтобы согреть человека в такой ситуации, это положить его между двумя обнаженными девушками, и все порывался пойти и сказать об этом лекарям, занимавшимся Тотайшаном. Коллайн успокоил меня, сказав, что сына дормона уже согревают так, мне же лучше успокоиться и прилечь поспать, накрывшись парой одеял, поскольку мне такое средство не подойдет. Вспомнив о Янианне, согласился с ним, укутался одеялом с головой и крепко, без сновидений уснул.
Проснувшись следующим утром, первым делом я потянул носом воздух. Нет, все отлично, никакой заложенности. Так, что еще, начинаем тестирование бортовых систем. Голова побаливает, что понятно, болит распухший локоть, тоже понятно, жжет нога, и это допустимо. Кажется и все, если вдуматься легко отделался, могло быть и хуже.
Полог откинулся, запуская яркий солнечный свет и Прошку.
— Ваша милость, может быть, ухи желаете? -
О, уха, конечно, желаю я сразу почувствовал в себе прямо таки зверский аппетит.
Да, как хорошо быть барином, дома иногда после подобных адвенчур утром меня ждала куча еще влажной, мятой одежды. Сейчас же все приготовлено, аккуратно сложено и только ждет того, чтобы я все это на себя напялил….
Я вышел на белый свет и обнаружил всех своих парней, чинно усевшихся на травке и хлебавших из котелков ту самую уху, ради которой и покинул такую уютную постель. Здесь были все, кроме Коллайна и двух дежурных, ждавших, когда их подменят.
Нет, я не стану уединяться в шатре, чтобы принять пищу так, как подобает человеку моего положения, в гордом одиночестве и из серебренного обеденного сервиза. На свежем воздухе, в прикуску с набегающим от реки ветерком да с шутками и прибаутками нашего повара Шлона…. И пускай морщат лица господа из окружения герцога, мне мнение того же Шлона дороже, чем все мнения всех их вместе взятых, чего бы это не коснись. Я уселся на траву рядом с Нектором, подвинувшимся, чтобы уступить мне место и передо мной как по волшебству появился такой же точно, как и у остальных котелок, наполненный янтарной жидкостью с капельками жира, плавающего на поверхности. Все замолчали и перестали брякать ложками, увидев, что я собираюсь что-то произнести.
— В той далекой стране, откуда родом замечательный напиток, называемый бренди, есть один закон, нарушение которого грозит самыми страшными карами. — строго начал я, назидательно воздев ложку к небу — И согласно этому закону уху категорически запрещается употреблять без того самого напитка — затем, понизив голос, добавил — хорошо, что мы сейчас не в той стране. —
Парни озадачено замолчали, а вот Шлон, тот сообразил сразу, метнувшись в палатку, служившую у нас вместо склада.
Тут дошло до всех, и они одобрительно зашумели, солдаты — они солдаты всегда и везде, как их не назови и где бы они ни были. Сейчас нам предстоит не распивать спиртные напитки, а принять профилактическое средство против кишечных инфекций, а также употребить оное для поднятия боевого духа.
Шлон же остался верен сам себе, наивно поинтересовавшись у меня, что думает его милость по поводу ухи на обед, ухи на ужин, и вообще насчет того, чтобы питаться ею все время нашего пребывания здесь, чем заслужил одобрительный смех со стороны всех присутствующих.
Ближе к полудню меня пригласили в шатер старшего сына дормона. Когда я вошел в шатер, из него тенью выскользнула девушка, наверно это и была та самая Алиша, про которую рассказывал мне его отец. Тотайшан лежал с бледным лицом и с затянутым в лубки левым предплечьем. Ничего, месяц, полтора и ты забудешь, что руку ломал, по себе знаю, а кость в месте перелома еще крепче становится, главное жив остался.
— Спасибо Вам — произнес он вместо приветствия. — Спасибо за то, что спасли мне жизнь и еще за то, что отец разрешил взять мне в жены Алишу. Даже не знаю, за что мне больше и благодарить. —
Тотайшан говорил на общеимперском языке плохо, да еще волновался, но я его отлично понял. Да, дормону, для того чтобы понять, что нет в жизни вещей важнее, чем счастье собственных детей, пришлось пережить смерть собственного сына, когда он решил, что потерял его.
Я посидел у него, мы немного поговорили, я рассказал ему веселую историю, стараясь рассмешить его, и, когда же совсем собрался уходить, Тотайшан остановил меня.
— Теперь я Ваш должник на всю жизнь, мне рассказали, что Вы и сами чуть не….. -
— Не надо об этом, Тотайшан. Это сделал бы и любой другой, если бы знал, как это сделать. Просто я оказался таким единственным, только и всего. Знаешь, я и сам рад, что спас жизнь хорошему человеку. Не так давно я пытался сделать это одному негодяю, и у меня ничего не получилось. Наверное, так было угодно богам. —
Я шел к своему шатру и размышлял о том, что вероятно выражение ' вдохнуть жизнь' и получилось после такого вот случая. Затем вспомнил, что это не так, кто-то вдохнул жизнь в какую-то статую, и я решил, что это неправильно. Вернуть человека из мертвых, вдувая ему свое дыхание вот так должно быть правильно, а не когда оживляют мертвую вещь. Я окончательно запутался с этим вопросом, когда меня окликнули и снова пригласили.
На этот раз меня пригласил на конную прогулку Верховный дормон Тотонхорн.
Мы долго ехали и молчали. Тотонхорн не спешил начинать разговор, а я не стал его навязывать, ведь позвал для разговора меня он.
Наконец он заговорил.
— Я долго думал над этим, и никак не мог придумать, как мне отблагодарить тебя за то, что ты сделал. Может быть, ты скажешь мне сам? -
Я отрицательно покрутил головой, да ничего мне не надо. Все что я хочу, так это как можно быстрее увидеть ее глаза, ее улыбку, услышать ее голос…. А как ты можешь помочь мне в этом? Да никак. Наверно, в этот момент у меня был очень мечтательный вид, что Тотонхорн улыбнулся, и я впервые увидел такую улыбку на его лице.
— Все-таки ты подсказал, что я смогу сделать для тебя. Говорят, что это очень ценят у вас, как ценят у нас мужество и верность. Наверное, мне никогда не понять этого, но может быть это и к лучшему. —
