Василий Сахаров - Булавин 1-2(СИ)
Кормили разбойника плохо, хлеб и вода, так сказать вынужденный пост. Юрко ослаб, но милости у монахов не просил, был терпелив и молчалив, несколько раз пробовал молиться и бросал, и продолжалось это трое суток. До тех пор, пока его не вывели наружу и не препроводили в просторное помещение наверху, где из мебели стоял только один стол, за которым сидел стройный и совершенно седой священнослужитель преклонных лет, судя по властному взгляду, в церковной иерархии чин немалый.
Священник посмотрел на казака с некоторой брезгливостью, кивнул на табуретку в углу и произнес:
- Садись.
Казак взял табурет, поднес его к столу, поставил на холодный пол и сел. Всмотрелся в священника и спросил:
- Кто вы, святой отец?
- Я митрополит Воронежский и Елецкий Арсений, - бросил священнослужитель и, прищурив глаза, спросил: - А ты, значит, донской казак Юрко Карташ?
- Да, - кивнул казак. - А откуда вы про меня знаете?
- Меньше по пьяни болтать нужно. Хотя, твой язык тебя и спас, а то бы висел ты сейчас на дыбе и кату рассказывал о том, кому добычу сбывал, а так, видишь, пока жив и здоров.
- И зачем я вам нужен? Ради чего вы меня у солдат откупили?
- Ты нам не потребен. Ты никому на всем белом свете теперь не нужен. Даже своим товарищам, которые отреклись от тебя. Мы хотим достать Никифора Булавина, черного колдуна, который прикрывается должностью своего отца и творит богомерзкие обряды.
- Да, какой же он колдун? - удивился Юрко.
- Самый настоящий, плоть от плоти дьявола, семя проклятое, которое необходимо выкорчевать без всякой жалости.
- Ну, а я здесь причем?
- Ты с ним в два похода ходил. Было такое?
- Все верно.
- И ты ненавидишь Никишку.
Карташ прислушался к себе и понял, что время ничего не излечило, и не поправило. Он по-прежнему испытывал к молодому Булавину глубокую неприязнь, которая пронизывала всю его душу и потому, он согласился с митрополитом:
- Это так, отец Арсений. Но чем вам может помочь такой человек как я? Сами знаете, что мне теперь на Дон хода нет.
- Ничего. Придет время, и ты вернешься на родину, а пока поедешь со мной, и святым отцам, которые будут с тобой разговаривать, расскажешь обо всем, что о Никифоре знаешь, о порядках в его отряде, о чем он говорил, да какие планы строит, и кто у него в друзьях, а кто во врагах. Однако учти, что церкви нужны добровольные помощники. Ты готов встать на путь исправления, покаяться в своих грехах и принять постриг?
Бывший ватажник и разбойник посмотрел в пронзительные глаза Арсения. Взгляда не выдержал и осознал, что если сейчас он откажется, то его попросту прибьют и закопают на монастырском кладбище. Думать было некогда, и Карташ решился:
- Я согласен, святой отец.
Митрополит удовлетворенно смежил веки.
- Хорошо. Выезжаем через полчаса. В дороге переговорим подробней.
- Разрешите вопрос, отец Арсений?
- Да.
- А куда мы направимся?
- В Москву, Юрко, - митрополит кивнул на дверь и бросил: - Иди и жди меня во дворе.
Карташ смиренно кивнул и покинул помещение. Затем, он вышел во двор церкви. Вокруг не было ни одной души, а лес был рядом. И у казака невольно мелькнула мысль, а не попробовать ли еще раз совершить побег. Но его сдержала жажда поквитаться с ненавистным Никифором, и поэтому он остался на месте, а уже через полчаса в закрытом возке вместе с митрополитом Арсением ехал в Москву.
Войско Донское. Черкасск. 05.05.1711.
Мой третий Каспийский поход начинался нелегко, сплошь проблемы. А большая часть из них оттого, что Большой Войсковой Сход, состоявшийся в Черкасске в середине января, решил вписаться за Украину и направить все свободные силы Дона на помощь гетману Мазепе. Кажется, а с какого бока здесь мои планы, которые отменить не было никакой возможности, и Украина? А с такого, что воинские припасы в цене подорожали, а все вольные ватаги с Астрахани и Волги в срочном порядке перебирались на берега Днепра.
Ляхи вражины старые, на рассказах стариков о боях легендарного Зиновия Хмеля против панов и арендаторов все нынешние атаманы выросли. И выходит так, что столкновение с Речью Посполитой не просто еще одна война, а святое дело, Холивар в чистом виде, где противника раздолбить, значит отомстить за предков. Так что Каспийское море в этом году должно опустеть, поддержать меня в походе некому, а в приватной беседе между мной и Кумшацким я обещал, что моя ватага еще одно лето погуляет вдоль персидских берегов, и тем самым отвлечет часть вражеских сил на охрану прикаспийских городов. Мне отказаться нельзя, слово химородника должно быть крепче стали, и я начал рассматривать варианты как бы осуществить свой план, задуманный еще в прошлом году, по окончании рейда на Амоль и Гераз.
Вариант номер один, конечно же, увеличение численности ватаги. Деньги для этого имеются, и брошенных расшив на Волге более шести десятков стоит, плати тридцать рублей за судно и забирай. Да вот только людей взять было негде, справные казаки сидят дома и ведут хозяйство, о подвигах не помышляя, а все самые боеспособные контингенты из молодежи и голытьбы, или у Кумщацкого, или опять же на Украину собираются. Мне для похода нужно хотя бы полтысячи бойцов, а к концу зимы в ватаге числилось только сто восемьдесят, плюс к этому сотня Борисова в Царицыне. Кинуть клич, еще сотню хороших бойцов наберу, и то, только благодаря своей репутации удачливого атамана.
Второй путь. Нанять людей со стороны или попросить кого-то из вольных атаманов остаться на Каспии еще на один сезон. Но и тут сложности, серьезные атаманы, как я уже сказал, рвутся бить поляков, а бывшие крестьянские вожаки, вроде того же самого Гаврюши Старченки, мне и даром не нужны, одни проблемы от них. Ну, а наемники, они все со стороны, и надежды на них немного.
И третий вариант, самый простой. Забить на мой первоначальный план, просто прорисоваться вдоль побережья и, может быть, разграбить какую-нибудь небольшую рыбацкую деревушку. Выгоды с этого, само собой, никакой, и славы не добудем. Однако это безопасно, у персов все суда утопли или в портах стоят и в море не выйдут, а серьезных штормов летом не ожидается.
Такие вот размышления, с которыми я мучался до той поры, пока мы с Аленой не перебрались в Булавинск, где доблестные ударники труда, каменщики Таганка, все же закончили строительство донжона и, наконец-то, приступили к постройке крепостных стен. Настроение мое приподнялось, и женушка, которая нашла в Поздеевке людей, которые некогда были ее учителями в ведовстве, тоже все время улыбалась. Я пропадал на стройке и, одновременно с этим, собирал людей для похода. День сменялся днем, и все было хорошо. Срок отбытия ватаги на Волгу приближался, и тут из Кубанской степи вернулся Александр Бекович-Черкасский, который на зиму ездил к своим родственникам. Что интересно, князь приехал не один, а в сопровождении трех десятков своих молодых соплеменников, которые хотели бы послужить под моим началом. "Вот и подкрепление к моим силам", - подумал я тогда, и от участия бравых джигитов в походе не отказался.
А спустя сутки после возвращения князя, из степи прискакал казак Миша Нечай, прибывший от дяди Петра Булавина из Эльбузда. Он сообщил, что снова от Лабы абадзехи идут, и ведет их мой старый знакомец Алегико Немитоков. Черкесы передвигаются в открытую и всем объявили, что идут с миром. Поэтому кубанские казаки их не перехватывают, а вот полусотня наших пограничников может их задержать.
Зачем идет Алегико, было непонятно, но не с войной явно. И вместе со своими казаками и всадниками князя Бековича, я выдвинулся к нему навстречу. Короткая скачка по весенней распутице и встреча двух конных отрядов. С моей стороны восемь десятков всадников, а под рукой Алегико, который находится впереди своих джигитов, полусотня. Обстановка самая мирная. Мы с Немитоковым выезжаем вперед, встречаемся посреди поля, здороваемся и без всяких восточных славословий, я его спрашиваю:
- С чем прибыл Алегико?
Джигит помялся, но посмотрел мне прямо в глаза и ответил тоже прямо:
- По степи слух пошел, что ты снова в поход на Хвалынское море собираешься. Тебе воины не нужны?
От таких слов сердечно стукнуло, но, не показывая своей заинтересованности, я ответил спокойно и без напряжения:
- Хорошие воины всегда нужны.
- А мы, - Алегико кивнул за спину, - по твоему мнению, хорошие бойцы?
Делаю короткую заминку, и киваю головой.
- Да.
- Возьми нас собой.
- Хорошо. Но учти, дисциплина у меня жесткая, и приказы не обсуждаются. Если принимаешь это правило, то будем рады видеть тебя и твоих джигитов в нашей ватаге.
- Мы знаем, что такое дисциплина.
- В таком случае, добро пожаловать в мой отряд Алегико Немитоков.
