Андрей Кивинов - Герои. Новая реальность (сборник)
Фанат Херувимов свернул газету и мрачно прокомментировал:
– Да плох тот дантист, что не мечтает стать начальником милиции. Тоха, ты чем зубы чистишь?
– Ко’да «Помарином», а ко’да ничем.
– Ты первый кандидат в список. Мужики, кого под танк бросим? Вернее, под бормашинку? В приказе сказано, одного человека от отдела.
– Отжеребимся.
Женька Ермаков поковырял ногтем мизинца в зубах и подцепил застрявший в огромном дупле кусочек сыра.
– Эх, чудны твои дела, Господи. Полный пи… Не успели к учителю привыкнуть с его диктантами, нового назначили. С зубами. И соответственно, с новой командой. Слышали, кто у нас теперь начальником городского розыска?
– Ну?
– Бывший протезист. Он с нашим в медицинском училище учился. Шире рот, господа, шире рот! Вчера приказ пришел.
Оперы замолчали. Андрей достал маленькое зеркальце и попытался рассмотреть пульпит в своей «четверке». Не получилось, слишком темно. Тоха бросил в нечищенный рот подушечку «Дирола» и громко зачавкал. Ермаков продолжал манипуляции мизинцем.
Появился задержавшийся Петр Сергеевич Поперечный, начальник уголовного розыска отдела, по кличке, естественно, «Продольный». В отличие от Михалыча, начальника всего отдела, оперы к Поперечному относились без особой симпатии. Петр Сергеевич отвергал основную заповедь спецслужб – в разведке все равны, начиная с солдата и заканчивая генералом. Все имеют право голоса. Субординация в разведке чревата дипломатическими скандалами, концом дружбы народов, потерей военной техники, поражением на выборах и так далее, в зависимости от целей разведслужбы. Порядок, конечно, должен быть, но порядок и щелканье каблуками – вещи немного разные.
Поперечный аккуратно повесил куртку на плечики, поправил челку перед зеркалом и сел за стол, бросив перед собой книгу происшествий.
– Грицук, что там по драке в ресторане?
– А шо? Нормально там все. Черножопо’о на «перо» посадил сынок управляюще’о ’ородским коммерческим банком. Я вчера двух свидетелей крутанул. Да и сам черный опознать сможет. Се’одня сыму это’о сынка и по полной про’рамме. Не хер в кабаках ножом махать.
– Это точно он? – Поперечный потер подбородок.
– Точнее не бывает. Натуральный ’авнюк! Раз папашка шишка, можно быковать. Я ему po’a обломаю.
– Никому ничего обламывать не надо, – неожиданно строго произнес Поперечный. – Поедешь к черному в больницу и возьмешь заяву, что он ничего не хочет. Материал спишешь.
Тоха нечаянно проглотил «Дирол».
– Как это? Там же ножевое, проникающее! В любом случае возбуждаться надо.
– Хорошо, возбудим как «глухарь».
– Какой «’лухарь», Петр Сер’еевич? Сынок же…
– Ты что-то не понял, Грицук? Сейчас показатели никого не волнуют, нам этот «глухарь» до задницы. К вечеру подготовишь материал. И никого снимать не надо.
Андрей улыбнулся. Милицейский расчетный счет был открыт в городском коммерческом банке, и зарплата сотрудников в прямом и переносном смысле находилась в руках управляющего. И можно не сомневаться, что Поперечный уже получил указание держать ситуацию с сынком на должном контроле. Чтобы без неожиданностей. А то и так с зарплатой и материальной базой органов сплошные недомогания.
Тоха, как молодой и глупый (да просто дурак), политику чувствовать не умел и мог наломать дров. Андрея, правда, удивило другое. Лет пять назад начальник ни в коем разе не давал бы прямых указаний. Или как-нибудь намекнул бы, или что-нибудь смухлевал. Но… Значит, время стесняться прошло. Что естественно, то не позорно. Тоха опять загундосил:
– Да вы шо, Петр Сер’еевич? Я вчера полдня на свидетелей у’робил! А завтра этот сынок в ресторации ’ранату взорвет. И шо? Опять ’уляй, Вася? Пускай сидит!
Поперечный выдержал дипломатическую паузу и, прищурив левый глаз, спросил:
– А у тебя с зубами все в порядке? Ты у врача был?
Грицук растерянно заморгал:
– Ко’да ж я успел? Тю! Я по этому ножевому крутился! И при чем здесь зубы, Петр Сер’еевич?
– При том, что в городе идет операция «Чистые зубы», ясно? И идет она для всех без исключения! В том числе без исключения для оперуполномоченного Грицука. Или тебя не интересуют установки управления? Смотри, Грицук, список пока не составлен…
– Да я…
– К вечеру вместе с материалом принесешь справку от врача. Все, вопрос снят.
После сходки Андрей посоветовал Грицуку:
– В нашу ментовскую поликлинику не ходи. Там не врач, а коновал. Я всю ночь на анальгине сидел.
– В платной доро’о.
– Тогда терпи.
– А с материалом шо?
– Ну, слышал же… Ничего.
Когда Тоха уехал, в кабинет виновато заглянул фанат Херувимов.
– Братан, такое дело… Я вчера в вашем кабинете торпеду шлифовал, понимаешь?
– Чего делал?
Херувимов до прихода в милицию долго служил на подводной лодке и частенько пользовался морской терминологией.
– Ну, девчонку насиловал. На вашем диване. У меня своего-то нет. Ты глянь по столам на всякий случай, ничего не пропало? А то я ее на улице заторпедировал.
– Охерел совсем?! – Андрей дернул ящик стола. – У меня тут «сообщенки», «установки»… А покрывало кто стирать будет? Тетя Ася? Не покрывало, а «Поле чудес». В натуре а-зе упало!
Последняя фраза сорвалась совершенно случайно – просто в голове Андрея сидела вчерашняя история с ограблением драйверов.
Херувимов поменял виноватое выражение лица на крайне удивленное.
– Хе-хе… Братан, ты, что ль, тоже лодочник?
– Я убью тебя, лодочник! Какой еще лодочник? Все, блин, поставлю новый замок, ни одну клячу не притащите! Свои диваны доставайте!
– Да погоди ты! Ты на какой лодке служил?
Теперь уже Андрей обалдело уставился на фаната.
– Ну, ты сказал: «А-зэ упало». Или мне послышалось?
– Сказал…
– Ну?! Так на какой?
– Я не служил… Это… Это…
Андрей почувствовал, как участился пульс. Словно у гончей, почуявшей дичь.
– Это случайно. У меня один знакомый так ругается. Я по инерции. Кстати, а что это значит?
Херувимов сел на диван.
– А-а… Я уж думал, братан, мы с тобой одной крови. «А-зэ упало» – это полный пи… ну, то есть все, кранты. Твой кореш, что, на атомной служил?
– Да вроде.
– Я так и подумал. Это словечко у каждого атомщика на зубах. «А-зэ» – аварийная защита реактора. Когда она выходит из строя, то есть падает, лодка превращается в радиоактивный кусок железа. Это самая большая жопа, которая может случиться в походе. Попадание торпеды по сравнению с этим – комариный укус.
Андрей кинул взгляд на карту города. В северной части размещались порт, несколько ремонтных баз, небольшой заводик-верфь.
– А у нас здесь атомные лодки появляются?
Вопрос был задан коряво, но Андрея интересовал сейчас не слог. Фанат Херувимов понял, что имел в виду коллега.
– А откуда ж я, по-твоему, взялся? Пять лет назад ракетный подводный крейсер стратегического назначения системы «Акула» пришвартовался к пирсу нашего любимого городка для производства ремонтно-профилактических работ. Как пришвартовался, так до сих пор и стоит. Сначала не было запчастей, потом – денег, потом – еще чего-то. В конечном итоге лодку выкупил у российского флота какой-то деятель и устроил в ней гостиницу с рестораном. Ресторан кормил толстосума где-то год, потом закрылся. Что сейчас стало с лодкой, я понятия не имею, но она наверняка еще у пирса торчит. Скорее всего ее распилят и продадут прибалтам как металлолом контрабандным образом.
– А экипаж? Экипаж-то куда делся?
– Да разбежались кто куда. Я год помаялся, уволился и сюда, в ментуру, подался, благо в городе жил. Многие тоже уволились, но по домам разъехались. Кое-кто тут осел.
– Ты знал весь экипаж?
– Нет, конечно. Сто восемьдесят человек, а наша команда была сборной, с разных лодок, вместе всего пару месяцев оттрубили. Своих-то, естественно, знаю.
– Других лодок в городе нет?
– Нет, наша одна красавица.
– И где можно узнать список экипажа?
– А зачем тебе?
– У меня материал тут один… Возможно, с лодки люди.
– Ну, лет пять назад существовал штаб ремонтной бригады в порту. Там были списки экипажа.
Андрей уже заряжал чистый лист в машинку. Запрос был готов через минуту.
– Мне дадут сведения по такой писульке? Это не секретная информация?
– А ты поставь в углу «секретно», и вся любовь. Но я думаю, от тех секретов одно название осталось. Рокеры да панки всю лодку баллончиками разрисовали. Это теперь не лодка, а морской пейзаж в стиле Матисса.
Андрей допечатал в углу гриф, бросил бумагу в папку и, накинув куртку, помчался в порт. На автобусе.
Ко второй половине дня он уже кое-что имел. Штаб, как ни странно, еще функционировал. Андрея поначалу даже слушать не захотели, но, увидев предъявленный лист с магическим словом, тут же извинились.
Моряков из числа местных жителей в списке насчиталось девять человек вместе с фанатом Херувимовым. Примерно сто двадцать человек рассосались по просторам родимой страны, уволившись к черту, о чем имелась отметка, пятнадцать остались во флоте и бороздили океаны, потопляя вражеские суда и гоняя пиратов. А все остальные осели здесь. Возможно, без прописки. Обрадовавшийся было Андрей к концу изучения секретных материалов призадумался. Отыскать тридцать человек даже в небольшом городе о-о-очень, блин, тяжко. Если тратить день на человека, плюнув на все… Ого, месяца полтора.
