Владимир Романовский - Добронега
— Это в счет будущего, — неопределенно произнес Эймунд.
Они было поехали в гору шагом, как вдруг с реки раздался чей-то басовитый голос:
— Ого-го-го-го-гооооо!
Всадники остановились и обернулись. Ладья шла точно поперек течения, явно нацеливаясь на Любеч.
— Посол от Великого Князя к посаднику новгородскому! — раздалось над рекой. — Пленника везу менять, хорла еть!
— Так, — сказал Эймунд. — Ларс, — обратился он к одному из конников. — Скачи за князем, быстро.
Ларс ринулся вверх по склону, к детинцу. Ладья приблизилась, заскочила килем на берег, и Дир в роскошной сленгкаппе выпрыгнул из нее и потянул за веревку связанного Рагнвальда. Эймунд побледнел от ярости.
— Где там наш поляк? — спросил Дир делово. — Меняю его вот на этого… Э! Хелье! Чего это они тебя, заметь, связали?
— Мучители они, — объяснил Хелье. — Смысл жизни у них — мучить людей. Ежели за целый день никого не свяжут — звереть начинают, на людей кидаться.
— Ага, — понял Дир. — Ну, ничего, я и тебя увезу вместе с поляком. Развяжите его.
— Ты глуп, — сказал ему Эймунд, сдерживаясь. — И я с тобою еще посчитаюсь.
— Ты мне зубы не заговаривай! Развязывай Хелье.
— А, его зовут Хелье?
— Да. Развязывай.
— Такого уговору не было.
— А уговору пока что вообще нет.
— Не меняют двух на одного.
— А я меняю.
— Тебя послал Святополк.
— И что же?
— Послы выполняют волю пославших их, не более.
— Ничего, ничего, — заверил его Дир. — Не бойся. Выполним и перевыполним.
— Эймунд… — сказал Рагнвальд.
— А ты заткнись, — велел ему Дир. — Развязывай Хелье, Эймунд, не то я сейчас твоего дружка мучить буду, кости его варангские ломать по одной. Ну? — он притянул связанного Рагнвальда к себе.
— Не имеешь права! — крикнул Эймунд. — Не смей! У тебя поручение и приказ!
— А я срал, — сказал Дир.
Взяв Рагнвальда за плечо и кисть, он сделал движение, и Рагнвальд взвыл.
— Эймунд! — крикнул он.
— Хорошо, постой, — попросил Эймунд.
— Развяжите мне руки, — потребовал Хелье. — Я не собираюсь никуда идти. Мне нужно видеть князя.
— Не торгуйся с ними, Хелье, — покровительственно сказал Дир. — Я здесь, и, стало быть, все в порядке. Ежели очень нужно, то я их тут, заметь, всех просто покрошу в кубышки.
Все эймундовы всадники были люди бывалые и смелые, но Дир был очень большой, а говорил спокойным убедительным басом. Кто знает — вдруг действительно покрошит? Вон ручищи какие здоровенные.
Эймунд ножом разрезал веревку, связывающую запястья Хелье и с раздражением снял конец ее с луки седла. И стал наматывать его на локоть.
Наверху открылись ворота и Ярослав, сопровождаемый Ляшко и Жискаром, стал спускаться вниз на белом коне. Белый конь — дань тщеславию, подумал Хелье.
Племянник Болеслава сидел позади Жискара на крупе. Подъехав к живописной группе, Ярослав сделал приветственный знак рукой. Все поклонились. Дир поклонился тоже и, взяв Рагнвальда за шею, пригнул его к земле. Ярослав закусил губу, пряча улыбку, зато Хелье засмеялся искренне, и все к нему повернулись.
— Не обращайте внимания, — сказал он. — Это я так. Все очень мило и как подобает в случаях.
Он опять засмеялся.
— Позволь, да ведь я тебя знаю! — удивился Ярослав, глядя сверху вниз из седла.
— Это, князь, тот самый плотник, о котором я тебя рассказывал, — тихо сообщил Эймунд.
— Да? Что ж. Ну, посол, вот тебе пленный, отдавай нам Рагнвальда.
— И второго я тоже возьму, — сказал Дир.
— Дир, не надо, — попросил Хелье.
— Надо. Честное слово — надо. Святополк будет к тебе милостив. Будешь служить у меня под началом. Много я с тебя не потребую, не бойся.
Хелье так возмутился, что не нашелся, что ответить.
— Нет, — сказал Ярослав. — Такого уговору не было.
— А уговору… — начал было Дир, и повторил бы весь монолог до конца, включая кубышки, если бы Хелье не прервал его:
— Я остаюсь, Дир.
— Остаешься?
— Здесь.
— Но зачем?
— Так надо.
— Тебя убьют.
— Вряд ли. Бери пленного и езжай.
Он попытался подмигнуть, но глаз болел.
— Вон у тебя под глазом как вспухло, — заметил Дир.
— Это мой личный счет, — сказал Хелье. — Мне и платить.
Эймунд криво улыбнулся.
— Не желаю я, — заупрямился Дир. — Хорошо, не хочешь ко мне под начало — не надо. Но поедем вместе. А?
— Я хотел бы… — сказал Ярослав.
— Помолчи, князь, — сердито перебил его Дир. — Я этому человеку жизнью обязан. А тебе — ничем. Помолчи.
Ярослав сузил глаза. Это было все, что он мог сделать в данный момент. В его распоряжении было полтораста воинов. На противоположном берегу ждали команды тысячи ратников.
— Дир, бери пленного и езжай, — сказал Хелье строго. — Меня не убьют. Не такие дураки.
— А! — что-то понял Дир. — О! — он прищурился заговорщически и улыбнулся. — Ладно. Тогда ничего. Тогда я поеду. Вот вам ваш Рагнвальд. Поляка давайте сюда.
Когда ладья отошла на достаточное расстояние от берега, Ярослав спешился и подошел к Хелье.
— Второй раз ко мне едешь, и второй раз цели не достиг. Понятно, почему ты отказался ехать с послом.
— Почему же? — нагло удивился Хелье.
— Потому что второй провал тебе бы не простили. Решил стать перебежчиком. Ты не дурак, поэтому наверняка что-то знаешь. С пустыми руками ты бы не сунулся ко мне, скорее бы с послом поехал и попытался бы убежать, не доезжая до другого берега. Говори.
— Что говорить?
— То, что мне нужно знать.
— Продажных женщин обижать стыдно, — сказал Хелье.
— Это ты к чему?
— Я сказал то, что тебе нужно знать. Не знаю, знал ли ты это раньше. Но знать нужно.
— Ясно. Хватит. Привяжите ему камень потяжелее и скиньте в реку, — сказал Ярослав.
— Не спеши, князь, — тихо посоветовал Жискар.
— Не вмешивайся, — огрызнулся Ярослав.
— Так-то ты людей к себе приглашаешь, князь, — заметил Хелье. — Вот оно, твое гостеприимство. Шлешь приглашение, приглашенный приходит, а ты ему камень на шею. — Он представил себе Гостемила в этой ситуации и добавил: — Как это с твоей стороны вовсе не элегантно!
— Приглашение? Друг мой, — сказал Ярослав, — я не приглашаю к себе наемных убийц. Иногда, увы, они приходят сами, без приглашения.
— Что и доказывает, что я вовсе не наемный убийца, ибо меня ты пригласил.
Ярослав вставил ногу в стремя.
— Чего ждете? — спросил он.
— Князь, — сказал Жискар.
— Ну?
Жискар кивком указал ему на Хелье. Ярослав обернулся. Сигтунец протягивал ему какую-то грамоту. Князь вынул ногу из стремени.
— Это что?
— Приглашение.
— Кто же его написал?
— Ты сам, кто же еще, — сказал Хелье.
Ярослав приблизился и взял грамоту из руки Хелье. Прочел.
— И что же? — спросил он мрачно.
— Это ведь ты писал.
— Я. Но адресовано приглашение вовсе не тебе. Его перехватили.
— Не мне?
— Нет. Вот, посмотри, — он повернул грамоту текстом к Хелье и указал пальцем на слово. — Написано — Хелье. Не будешь же ты утверждать, что Хелье — это ты.
— Почему же. Буду.
— Ты — Хелье?
Хелье кивнул.
Ярослав потрогал бороду. У великих мира сего этот жест означает державные раздумья.
— Кто может это подтвердить? — спросил он.
— Тот, кто доставил мне эту грамоту.
— Я могу, — сказал вдруг Ляшко.
Ярослав круто обернулся.
— Он Хелье, — сказал Ляшко. — Я его видел несколько раз в Римском Кроге.
— Это ничего не меняет, — сказал Эймунд. — Впрочем, посол этот… тоже его только что так назвал. Но все равно не меняет.
Ярослав оборотился к Эймунду.
— Нет, не меняет?
— Нет.
Ярослав обвел взглядом воинов. Взгляд его остановился на всаднике со свердом в руках и другим свердом у бедра.
— Верни сверд, — потребовал он.
— Князь… — предупреждающе произнес Эймунд.
Ярослав поднял руку по направлению к нему, и Эймунд умолк.
— Пойдем в детинец, поговорим, — сказал Ярослав.
* * *В гриднице князь сел на лавицу, а воеводы встали полукругом. Князь поманил Хелье к себе, и Хелье оказался в центре полукруга, состоящего из Ляшко, Эймунда, Рагнвальда и Жискара. Хелье понравилась склонность Ярослава к театральности.
— Итак, — сказал Ярослав, — я ошибся. Я мог бы сказать — меня дважды ввели в заблуждение. Но это было бы полуправдой. Заблуждение — та же ошибка. Правитель не должен позволять вводить себя в заблуждение, тем более дважды. Но все мы люди, и все мы ошибаемся. Ответь — ты тот самый Хелье, который ездил в Константинополь?
Хелье кивнул.
— И тот самый, который присутствовал у реки Скальд?
