Старая школа рул (СИ) - Ромов Дмитрий

Глотова что-то ответила, но тихо, и мы с мамой не услышали.

— Пойдём лучше на кухню… — смутившись, что невольно подслушала чужой разговор, предложила мама.

Но дверь гостиной открылась и из неё выскочила красная Настя. Она впрыгнула в свои кроссовки, бросила «до свидания» и вылетела из квартиры. А Юля, покачав головой, двинулась к нам.

— Тома, напоишь чайком? — спросила она.

Вид у неё был озабоченный и невесёлый.

— Да, конечно, проходи, Юль. Я курицу запекала, будешь? Сейчас помидорки со сметанкой сделаем. Серёжка поел уже, так что мы с тобой сами посидим.

— Нет, пусть он тоже. Ты знаешь, что он мне сегодня разнос устроил, что я хреновый педагог?

— Сообщил уже, — расстроенно вздохнула мама. — Ты извини, пожалуйста… Что у вас там с этим лицеем, вообще что ли жесть?

— Не то слово, — махнула Юля рукой, и в этом жесте и в выражении лица я вдруг увидел ту самую Юлю из ларька у старого цирка. — Это ты ему сказала, что я в ларьке торговала в девяностых?

— Ты что! — распахнула глаза мама. — Зачем бы я это делала?

— Как узнал? — хмуро и равнодушно кивнула мне Юля.

— Вы сами как-то обмолвились… — неохотно ответил я и даже не соврал.

— Не помню такого, — прищурилась она и посмотрела на меня долгим взглядом. — Молодец, кстати, что состриг свою гриву. Хоть на человека стал похож. В общем, обстановка у нас аховая…

Мы сели за стол. Мама поставила тарелки с едой, а перед собой и Юлей ещё и бокалы.

— Ну-ка, кавалер, обслужи дам, — кивнула она мне. — В холодильнике возьми.

Я достал из холодильника начатую бутылку белого вина, заткнутую пробкой и налил по бокалам.

— Садись-садись, — бросила мне Юля. — Тебя это в первую очередь касается. С Назаровым постарайся не цапаться. Его родственница — министр образования области и заместитель губернатора. А сам он, не Прохор, естественно, а его родитель, практически единовластный владелец «РудАгроХим Ресурса». А про «РудАгроХим» можно ничего не говорить, и так всё ясно.

— Ну да, всей областью владеет, — кивнула мама. — А к школе-то какое имеет отношение?

— Прямое. Они фонд организовали, «Открытая перспектива» называется. И всем учителям прямо конкретно по предметам обещают гранты. И суммы приличные фигурируют. Хотят, чтобы наша школа, а точнее, лицей, стал лучшим в стране, чтобы сюда из всех городов дети учиться ехали и даже из других стран. Ну, естественно не бесплатно.

— Так у вас там битва сейчас, наверное? — участливо спросила мама.

— Не то слово, Тома, не то слово. Штат же будут пересматривать. Хотят каких-то профессоров привезти, а из нас оставить только самых эффективных. Так что у нас там сейчас подковёрные войны, интриги, скандалы и расследования. Все друг дружку пасут, провоцируют и стучат. Русичку новую, молодую девчонку, затюкали совсем, житья не дают. Я про Серёжину классную, Елену Владимировну Алфёрову. А она, между прочим, очень сильная и прогрессивная. Но я уверена, сожрут её наши крокодилы.

— А с учениками как будет? — спросила мама.

— И с учениками так же. Как только станем лицеем, тех кто по месту жительства к нам относится, но не тянет по баллам будут вышибать коленом под зад.

— А плату за обучение высокую планируют?

— Высокую, но вроде только для приезжих пока, точно не знаю. Очень много неопределённости. Но ты же понимаешь, дело не в стоимости обучения, а в том что мест мало, а желающих уже сейчас много. Головами-то подумайте своими. Понимаете?

Мама нахмурилась.

— Там у вас взятки что ли? — прошептала она.

— Тома! Ну ты прям… В общем, Сергей, пойми, нужно быть ниже травы, тише воды! Никаких конфликтов, особенно с Назаровыми, Шалаевыми и прочими сильными мира сего. И показатели. Всю лень и обиду отбросить и взяться за учёбу. Жизнь, знаешь ли, вообще штука несправедливая, так что замучаешься рефлексировать на эту тему. В общем, ты меня понял?

Я задумался. Откуда он взялся, Назаров этот? Я не мог вспомнить ни одного Назарова, из которого бы вырос такой олигарх.

— То есть, у него всё схвачено, да? — нахмурился я.

— У Назарова что ли? Не то слово. Вообще всё!

— Понятно. А откуда он? Местный?

— Местный, конечно, — кивнула Юля. — Он в девяностых цементными заводами занимался.

— Занимался? — хмыкнул я. — Рейдерством он, похоже, занимался. Он не из Ширяевских ли будет?

— Ты-то откуда про Ширяевских знаешь? — округлила глаза Юля.

— Да, так… Читал… В Яндексе много всего пишут…

— Ну, а раз читал, понимаешь, что это за человек. Понимаешь, да? Он выглядит респектабельно и цивильно, с большими людьми знаком, а только поскреби его и найдёшь там и Ширяевских и всех остальных.

Вот суки! Проползли-таки в светлое будущее. Твари. Нет, точно нужно возвращаться! Без меня там, судя по всему, не справились ребята.

— Серёжа, — продолжила Юля. — Я тебя очень прошу, не связывайся с Прохором. Он очень неприятный парень, я не спорю. Но не надо ворошить улей, всем же хуже будет.

— Я, конечно, дико извиняюсь, Юлия Андреевна, — удивлённо поднял я брови. — То есть нужно было стоять и смотреть, как он Глотову того самого что ли?

— Ну чего «того самого»? Что бы он ей сделал-то? Он же школьник!

— Вообще-то он со своими товарищами планировал сексуальное насилие осуществить.

— Серёжа! — одёрнула меня мама.

— В составе группы лиц. И прямо в школе, где вы планируете крутой лицей забабахать. А потом к её дому подъехал на отцовской машине и пытался увезти в неизвестном направлении. И что, сейчас жизнь такой стала, что мы все должны просто встать и с виноватой улыбочкой смотреть на эту мерзость? А «ку» сделать не нужно?

— Ну что ты драматизируешь⁈ — воскликнула Юля. — У тебя подростковый максимализм! Она ведь сама виновата! Ты посмотри, как она выглядит! Как нимфетка! Юбка жопу не прикрывает! А фотографии ты видел, какие она в соцсетях выкладывает? Естественно, мальчики будут реагировать. Причём именно таким образом, который соответствует её призыву. Прийди и возьми меня. Она не такая уж паинька, между прочим и…

— Обычный ребёнок в переходном возрасте, — перебил я. — У неё созревание, психологические трансформации, или как там это называется. Вы же педагог, не я. Вы знаете, наверное, как в таких ситуациях с детьми работать.

— Серёжа, ну ты прислушайся к тому, что тётя Юля говорит, — всплеснула руками мама. — Она же лучше знает. И ситуацию и вообще…

— А я вот хотел бы спросить у тёти Юли, — прищурился я. — У неё самой были в жизни такие моменты, что если бы кто-то за неё не вступился, то она бы попала в такую беду, что неизвестно, выбралась бы из неё или нет?

Я уставился на неё в упор и она остолбенела. Да и мама тоже. Повисла тяжёлая, полная электричества, пауза.

— Да, были, — наконец ответила Юля.

Она помрачнела и мне даже показалось, что глаза у неё увлажнились.

— Я в девяносто пятом попала в страшную передрягу. И если бы один очень хороший человек мне не помог, то меня бы сейчас здесь не было.

— И где сейчас этот человек? — прищурился я.

— Сейчас он на Южном… на кладбище… Он… погиб. Он в милиции работал.

— Бандиты убили? — уточнил я.

Юля кивнула, и из глаз у неё выкатились две огромные слезы.

— Да… Из-за меня…

Она встала из-за стола и вышла.

— Ну ты чего взъелся на неё? — сердито воскликнула мама. — Она же о тебе заботится, не ради себя всё это говорит. Прямо смотрите на него, правдоруб какой выискался. Ты уроки лучше учи, а то будешь до тридцати лет в десятом классе сидеть.

— Да ладно, — вздохнула Юля, входя обратно и постукивая кончиками пальцев под глазами. — Просто воспоминания накатили. Серёжка ни при чём. Жизнь сейчас совсем другая, хорошая, добрая. Закон везде, порядок. Достаток опять же. Ну, какой-никакой, а есть. Всяко лучше, чем тогда приходилось. Я ведь в ларёк пошла не за какими-то богатствами. Тупо Маринку кормить нечем было. Это всё в прошлом уже. Но природа человека не меняется со времён Каина и Авеля. Поэтому нужно быть умным и хитрым, понимаешь? Не грудью на амбразуру, а подумать сначала, всё хорошо взвесить и подготовить.