Да, орки мы! (СИ) - Борчанинов Геннадий
— Место мне не нравится, — прорычал я.
Бурздуб молча кивнул.
— Тоже чую, — хмыкнул Зугмор. — Гномами воняет.
Впереди громыхнуло железо, и закованные в броню воины ровным строем шагнули вперёд, показываясь из-за скалы. Полтора десятка карликов, все как один в железных латах, двигались чётко и слаженно, как один организм. Они укрывались ростовыми щитами, выставив копья перед собой. Наконечники у этих копий тоже были стальные, они блестели на тусклом солнце и производили достаточно угрожающее впечатление.
Я перехватил трофейный топор поудобнее. Отступать было некуда, и я понял, в какую глубокую задницу завёл своих соплеменников. Бурздуб глухо зарычал, вскидывая свою каменную кувалду, Зугмор крутанул топором в воздухе. Оба орка хищно скалились, надеясь продать свои жизни подороже и умереть в славном бою с превосходящими силами противника. Теперь стало ясно, почему Баздук был категорически против постука гномов. Такую силищу нам и всем племенем не забороть, даже если привлечь женщин и детей. А если гномы задумают карательную экспедицию в деревню Кривого Копья, то от племени и камня на камне не останется.
Бездумно бросаться на ощетинившийся копьями строй было бы извращённым вариантом самоубийства, и я судорожно думал, что предпринять. Ладно хоть карлики выжидали, пока мы, по орочьему обыкновению, впадём в боевое безумие, и они просто насадят нас на копья без особых усилий.
А Бурздуб с Зугмором были уже близко к этому самому безумию, да и мне багровые всполохи на самой границе зрения не давали сосредоточиться, призывая кинуться в сечу и разорвать этих коротышек голыми руками.
Я вдруг понял, что именно мне напоминает этот строй в тесном ущелье. Греческую фалангу и трёхсот спартанцев. Вспомнить бы ещё, чем эту самую фалангу в итоге одолели. Спартанцев-то сдал горбатый, проведя персов в обход, и они ударили с тыла, а сдержать такое царь Леонид уже не смог. Идея всё-таки пришла, спасибо горбатому.
— Орки! — рыкнул я, переключая внимание парней с едва сдерживаемого гнева на мои приказы. — Перекиньте-ка меня через этих коротышек! Строй сломается, пробежим!
Я отчаянно надеялся, что гномы не знают нашего языка и не поймут мой план.
— Нельзя! Бежать! — глухо прорычал Бурздуб. — Орк не отступает!
— Орк не отступает, орк атакует в другом направлении! — прорычал я.
— Тогда ладно! — хищно оскалился Бурздуб.
Красные глазки карликов сверкали из-под металлических шлемов, гномы буравили неприязненным взглядом чужаков, посмевших напасть на их сородичей и отнять гномье оружие.
— Давай! — рявкнул я, разбегаясь перед строем.
Орки выставили руки, подкинули меня, а я, размахивая гномьим топором, приземлился аккурат позади строя. Карлики пытались достать меня в полёте своими копьями, но не смогли быстро перекинуть их вверх. Я оказался быстрее.
— Бей! Убивай! — проревел я, обрушивая короткий широкий топор на голову ближайшего из коротышек.
Строй ожидаемо сломался, Бурздуб и Зугмор кинулись вперёд. Бурздуб расшвыривал карликов своей кувалдой, Зугмор просто пробежал мимо меня, и я, завидев, что мы все прорвались, тоже поспешил выйти из боя.
— Бурздуб! Бегом за мной! — приказал я, и орк, напоследок вколотив ещё одного гнома в скалу, расхохотался и побежал за нами.
Дальше преследовать нас гномы не стали, оставшись в ущелье лечить раненых и хоронить убитых, но я не сомневался, что они хорошо запомнили наши зелёные мерзкие хари.
Глава 11
— Орки-орки! Постукали гномов! Орки сильнее! Постукают всех! — напевал Зугмор, пока мы приближались к племени Кривого Копья.
Было даже удивительно, что мы вышли из этой передряги целыми и почти невредимыми. Несколько лёгких ранений, порезов, ушибов и ссадин в счёт, подобные раны гораздо чаще получали во время охоты или тренировок, а в реальном бою обычным делом было получить копьём в брюхо или топором по башке. Хотя и с такими ранами орки даже умудрялись выживать.
Два моих соратника были веселы и бодры, будто хорошая драка встряхнула их похлеще энергетика, а трофеи, по меркам деревни являющиеся несметным сокровищем, поднимали их настроение ещё больше. И моё настроение тоже, хотя я больше радовался тому, что мы выбрались живыми, а трофеи это так, наживное. Лишь бы шкура была цела.
Вонь орочьей деревни появилась чуть раньше, чем она сама, и я на мгновение ощутил тоску по родной квартире, смешанную с необычным чувством теплоты. Для Ундзога эта деревня и была родным домом, несмотря на все её недостатки, которые понимал даже он. Здешние горы всё-таки в чём-то были красивы, хотя их скудная природа могла навевать тоску. Суровая, свирепая земля, такая же, как и народы, живущие на ней.
Войдя в деревню, мы тут же оказались в центре внимания. По другому и быть не могло, мы вернулись измазанные в крови, своей и чужой, с трофейным оружием и надменными ухмылками.
Подростки и женщины провожали нас восхищёнными взглядами, малышня побежала рядом, путаясь у нас под ногами. Настоящий триумф, не хватало только арки и лавровых венков. Взрослые орки удивлённо качали головами и скупо кивали нам в знак приветствия, хотя даже и не знали о наших свершениях. Вернулись живые, с трофеями, а большего и не надо.
Слухи про наше возвращение прошелестели по деревне, обрастая подробностями, как снежный ком, и до вождя дошла совершенно дикая история, как мы втроём вернулись из гномьего города, увешанные трофеями и добычей с головы до ног. Так что великий вождь Баздук вылетел нам навстречу как бешеный бык. Ещё бы, мы ведь ослушались прямого запрета.
— Ты! — взревел вождь, потрясая копьём и указывая на меня.
Мы остановились посреди улицы, на виду у всей деревни. Бурздуб и Зугмор встали позади меня, опасливо поглядывая на вождя. Баздук злобно сверкал глазками, глядя то на нашу добычу, то на меня, и я понял, что дальше оттягивать нельзя. Сегодня должен остаться только один. Перед глазами снова начал клубиться багровый туман, из груди вырвалось глухое рычание бешеного пса, я выхватил топорик и крутанул им в воздухе.
— Баздук! Ты трус! — прорычал я. — Ты запретил стукать гномов! Мы пошли и постукали! Мы сильнее и храбрее тебя! Ты не вождь!
Не ответить на такое оскорбление Баздук уже не мог, тем более, нанесённое на глазах у всей деревни. Теперь бортами уже не разойтись. Орки вокруг заорали, предвкушая отличное зрелище, кто-то открыто поддерживал меня, но большинство выкрикивали имя вождя.
Баздук не спешил кидаться в атаку, он уже знал, что я могу быть опаснее, чем кажется. Он просто начал смещаться в сторону, приближаясь ко мне по спирали и не сводя глаз с моего топора. Я тоже начал мягко переступать вправо, отзеркаливая его движения, но глядел я не на его копьё, а будто бы сквозь него, в расфокусе, захватывая его фигуру целиком. Плечи и ноги начнут двигаться раньше, чем собственно копьё, и я буду готов.
— Дурак! — прорычал вождь.
В толпе я вдруг заметил шамана, который стоял, опираясь на посох и слепыми глазами поглядывал на наш поединок. Лицо его ничего не выражало, он либо ничего не видел, либо был полностью равнодушен, но я вспомнил его слова про благословение и это прибавило мне уверенности в себе. Я хищно оскалился и снова крутанул топором.
— Давай, Баздук! Нападай! — ухмыльнулся я. — Или ты опять трусишь?
Бросаться в атаку первым я не спешил, Баздук был ловок, как чёрт, несмотря на свои внушительные габариты.
— Умр-ри! — проревел он, кидаясь на меня.
Копьё мелькнуло вспышкой, разрезав пустоту в том месте, где мгновение назад была моя голова, а я рванул вперёд, сближаясь с вождём, чтобы ударить коротким топориком. Гномья сталь прожужжала над головой Баздука, вождь пригнулся, пропуская мой топор над головой и сходу ткнул копьём. Я извернулся словно мангуст, чудом уклоняясь от выпада, и тут же отскочил назад.
Наконечник его копья был каменным, но это был кремень, свежесколотый и довольно острый, а силе ударов Баздука можно было только позавидовать. Если вождь всё-таки попадёт, то легко насадит меня на копьё, как курицу на вертел. Но и мой топор был гораздо острее каменных орочьих, так что я мог бы раскроить ему голову одним-единственным попаданием, но для этого мне придётся подойти к вождю поближе, гораздо ближе обычного. В общем, всё должно решиться в один миг, одним ударом, либо он, либо я. Третьего не дано.
