Балтийский ястреб (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
Ладно. Мальчика, как подсказывает память великого князя, зовут Коля, а девочку Ольга. Уже моя говорит, что этот старший станет паршивой овцой в семействе Романовых, а младшая греческой королевой. Но сейчас мне ей богу не до этого… Даже старший пока не столько говорит, сколько лепечет на своем детском наречии, понятном разве что нянькам. Младшая и вовсе несмышленыш. Так что разговора у нас не получилось, да и не могло…
Что должен чувствовать молодой отец, глядя на своих малышей? Радость? Гордость? Умиление? Лично у меня никаких эмоций не появилось. Возможно потому, что они не мои… в общем, решил ограничиться тем, что погладил по голове дочь и взъерошил жиденькую шевелюру сыну, после чего выразительно посмотрел на присматривающих за ними девиц. Те поняли взгляд правильно и, сделав на прощание книксены, поспешили ретироваться.
Странное дело, но Саши, то есть дражайшей супружницы Александры Иосифовны, или попросту «Жинки» при детях не наблюдалось. Попытавшись проникнуть в Костину память, я вдруг понял, что она не слишком любит заниматься детьми. Вот буквально, родила, а дальше есть специально обученные люди. Сначала кормилицы, потом няньки, затем гувернантки. Причем, как бы дико это не звучало для человека из будущего, здесь и сейчас это совершенно нормально. Обычно отпрысков аристократических семейств именно так и воспитывают.
— Добрый вечер, — на всякий случай поприветствовал я жену.
— Ты сегодня поздно, — как-то тускло отозвалась она, даже не повернув при этом голову.
— Прости. Дела задержали…
— А я тут совсем одна….
В принципе, все понятно. Молодая женщина, да еще и беременная, а муж целый день где-то шарится… другая бы на ее месте уже посуду била и истерику закатывала. Уж моя бывшая точно!
— Прости, — вполне искренне повинился, после чего наклонился к Саше и неловко прикоснулся губами к щеке.
— Как прошел твой день? — в голосе великой княгини появилось нечто вроде легкой заинтересованности.
— Неплохо, — отозвался я, втайне надеясь, что подробности ее не заинтересуют. И не ошибся…
— Кости, обещай, что в субботу мы поедем в театр!
— Не уверен, что получится, но очень постараюсь.
— Прекрасно, — на губах появилась улыбка, и стало ясно, что возможности отказа не предусматривалось.
Похоже, попал. Никогда не был поклонником драматического театра, не говоря уж об опере или балете. Сидеть и слушать симфоническую музыку тоже. А ведь тут других развлечений нет. Разве что какое-нибудь варьете, но там великий князь может появиться только инкогнито. Максимум, что можно себе позволить официально, это оперетта. Ужас! Куда я попал? Неудивительно, что среди гвардейских офицеров процветает пьянство…
— Знаешь, милая, я очень сильно устал и еще больше проголодался. Так что…
— Конечно. Покойной ночи.
Хм. Честно говоря, хотел спросить, нет ли у нее желания присоединиться… впрочем, оно и к лучшему. Пойду-ка… кстати, а где здесь кормят?
Память прежнего хозяина тела тут же откликнулась. Если гостей много, то в Большой столовой. В прочих случаях накрывают прямо в кабинете.
Тактично отставший от меня Головнин уже сидел за столом. При моем появлении он поднялся, но видя успокаивающий жест, тут же сел обратно.
К счастью, все приготовления закончены, стол сервирован и тафельдекеры [1] уже были готовы подавать горячие блюда.
— Какое вино изволите пить сегодня? — отвлек от размышлений беззвучно возникший рядом с нами мунд-шенк. [2]
— Ну что ты, братец. После такого дня полумерами не обойдешься. Неси-ка нам лучше водочки! Ты как, Александр Васильевич?
— Сугубо положительно, — улыбнулся секретарь.
— Тогда два графина!
Собутыльник из Головнина оказался неважный. Строго говоря, пить нам совсем не следовало, но тяжелый день и пустой желудок, плюс обилие впечатлений сделали свое черное дело. Александр Васильевич уснул, когда разговор от проблем чисто флотских и военных перешел на более глобальную тему, то есть, как нам обустроить Россию. Надеюсь, ничего лишнего вчера не наболтал… хотя, вряд ли мой секретарь что-то запомнил.
Хотел было оттащить его на диван, но появились слуги и помешали этому благому начинанию, отведя его благородие в выделенную для него комнату. Я же, смерив глазами остаток водки в графине, махнул рукой и промычал что-то вроде:
— Молодцы! Жалую за службу чаркой…
— Благодарствуем, ваше императорское высочество!
— Ну, кто ж так отвечает? Надо говорить, служу России… ой, короче… пошли вон, штафирки!
Утро, как ни странно, выдалось добрым. То есть великий князь поднялся со своего одра выспавшимся, бодрым и в прекрасном расположении духа. Раньше за ним такой стойкости к выпивке не водилось. Наверное, еще одна чудесная суперспособность…
К слову, о чуде. Пенсне, которое вот уже несколько лет носил Костя, нашлось на туалетном столике. Попытавшись водрузить его на нос, понял две вещи. Во-первых, носить этот аксессуар не так просто, а во-вторых, диоптрии мне совершенно не подходят. И с этим надо что-то делать. То ли рассказывать всем о внезапном исцелении, то ли… заказать для них простые стекла!
За этими размышлениями меня и застал доктор Арендт. В отличие от пруссака Мандта, Николай Федорович происходил из семьи давно обрусевших немцев и хорошо владел русским языком. Хотя на вид ему было лет семьдесят, он умудрился сохранить живость характера и ясность ума. Эдакий бодрый старичок…
— Доброе утро, Константин Николаевич, — с улыбкой поприветствовал он меня. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо.
— Вот и замечательно, — расплылся в улыбке лейб-медик и тут же извлек из чемоданчика трубку стетоскопа. — Вы позволите вас послушать?
— Извольте.
После этого последовал ряд процедур, сопровождаемых словами – дышите, не дышите, покажите язык. Пока я старательно выполнял все просьбы врача, в голове так и вертелись слова одного мультипликационного доктора. «До ветру часто ходили? А родители не сумасшедшие ли? А папа не пьющий ли?»
— Я вижу, вы в прекрасном расположении духа? — заметил мою улыбку Арендт.
— Точно так.
— И правильно. В вашем возрасте надо радоваться жизни, стремиться к новым впечатлениям, дышать полной грудью…
— Обязательно воспользуюсь вашим советом. Причем, сегодня же.
— Хотите прогуляться?
— Очень.
— Что ж, ничего не имею против. Главное, не перетруждаться и ничем не злоупотреблять.
Хотел было возмутиться, но, взглянув в понимающие глаза пожилого доктора, передумал. Он ведь по любому папеньке свой диагноз доложит. Равно как и впечатления, так чего ж портить отношения? К тому же ему явно понравилось мое выканье. Дело в том, что «вы» в царской семье говорили только старшим или равным. То есть таким же царственным особам, как и мы сами. Остальным, невзирая на чины и возраст, полагалось тыкать.
Оказавшись в теле великого князя, я, как правило, так и делал, причем совершенно автоматически. Но сейчас, видя перед собой убеленного сединами почтенного лейб-медика, проявить снобизм просто не получилось.
— Николай Федорович, надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной завтрак?
Казалось, в первый момент лейб-медик растерялся, но тут же справился с волнением и охотно согласился.
— Собственно говоря, почему бы и нет?
Уже потом мне стало известно, что в царской семье врачей к столу не приглашают. Чай, не генералы и не сенаторы. Кроме того, Арендт с Мандтом были давними соперниками, и подобный знак внимания от великого князя очень сильно добавлял ему очки в их негласном соревновании.
Третьим за нашим столом оказался Головнин. Несмотря на вчерашнее возлияние выглядел статс-секретарь безукоризненно, и только опущенные к низу уголки губ указывали на его не лучшее самочувствие.
— Какие у вашего высочества планы на сегодня? — осведомился он, дождавшись, когда подадут чай.
— Мое расписание тебе известно гораздо лучше, чем мне. А после хотелось бы прогуляться по свежему воздуху. Составишь мне кампанию?
