Когда время штормит (СИ) - Ангелов Августин
— Вот, ты же так хотел приключений, а я тебе сейчас самое настоящее приключение предлагаю. И, если успешно пройдешь это испытание, то могу порекомендовать тебя потом в агенты КГБ. Характеристику положительную напишу. Пройдешь спецкурсы и станешь разведчиком под прикрытием какой-нибудь гуманитарной миссии ООН по здравоохранению или нашего какого-нибудь медицинского представительства в одной из стран. Или же в институт какой-нибудь престижный научно-исследовательский тебя внедрят, чтобы следил там изнутри за обстановкой. Да перед тобой сумасшедшие перспективы откроются! — уговаривал его особист, предварительно тщательно проинструктировав, что и как требуется выяснить на чужом судне.
Стоя на корме «Богини», помощник капитана Тимур Рашидов смотрел, как со стороны эсминца заходит по дуге неуклюжий катер, переваливающийся на высоких волнах, которые временами захлестывали его целиком, хотя шторм уже и пошел на убыль. Прошло не так и мало времени с тех пор, как он начался, а на яхте так и не удалось запустить двигатели. Обе турбины не подавали признаков жизни. Электроника, свихнувшись, наглухо застопорила их. А запасной дизель тоже никак не желал работать, его блок управления, напичканный электроникой, похоже, сломался напрочь. А без него надо было долго и трудно возиться с непонятным результатом, чтобы попробовать разобраться, как всю эту электронику обойти и запустить движок напрямую. С запасными дизельными генераторами с навороченной электроникой была сходная проблема. А в бортовых компьютерах, похоже, перегрелись и сгорели процессоры.
Оба судовых электрика, Вадим Ростоцкий и Николай Ферзев, каждый из которых имел еще и квалификации ай-ти специалистов и электронщиков, конечно, работали все это время. И машинная команда яхты, как могла, помогала им, пыталась делать все, что можно. Вот только, когда же будет хоть какой-то результат, никто пока сказать точно не мог. А специалисты сходились в том, что всему виной было это непонятное явление, сходное по виду с северным сиянием, которое или создало какое-то очень сильное поле, или само являлось его следствием, что пагубно подействовало на все электронные компоненты. Впрочем, постепенно это необычное свечение, вроде бы, начинало бледнеть.
Сам Тимур в этот момент, наблюдая, что на старом эсминце электричество есть, предполагал, что всему виной, похоже, слишком тонкая современная электроника, сделанная по нанотехнологиям, в то время, как на корабле старой советской постройки все электрические приборы довольно примитивные, а электроника там и вовсе сделана, скорее всего, на лампах. Как бы там ни было, а катер с эсминца неумолимо приближался. И Тимур вместе с двумя матросами готовился принимать аварийную партию. Правда, Рашидов настраивался на скептицизм. Ведь если уж такие продвинутые спецы, как Ростоцкий и Ферзев, не смогли ничего исправить, то уж военные морячки с устаревшего эсминца, который по возрасту уже давно пора списать на металлолом, тем более, вряд ли что-нибудь сумеют сделать для восстановления работоспособности силовой установки яхты.
Доктор Ефремов не стал спускаться внутрь катера, где громко стучали дизеля. Положение офицера позволяло ему стоять в рубке, держась за поручни, рядом с лейтенантом Витей Смирновым, которому поручили обязанности командира аварийной партии. Но, катерный штурвал крутил все-таки не он сам, а рулевой матрос Никита Прохоров, который и на эсминце служил в должности рулевого, будучи уже достаточно опытным в своем деле. Вот только, несмотря на умелое маневрирование, волны временами все-таки захлестывали весь катер от носа и до кормы. И лишь то, что все люки тщательно задраили заранее, спасало от проникновения большого количества воды внутрь суденышка. Глядя вокруг сквозь остекление катерной рубки, Ефремов любовался сквозь брызги природным явлением, не переставая поражаться могуществу и гармоничному величию природы, которая позволила им всем увидеть такую красоту, очутившись прямо в центре самого настоящего полярного сияния, которое, впрочем, почему-то на этот раз сместилось очень далеко к югу и опустилось с неба к самой воде.
Подойти к широкой корме «Богини», опущенной над водой достаточно низко, по-видимому ради удобства для купания отдыхающих, о чем свидетельствовали два хромированных трапа на транце, уходящих прямо в воду, казалось единственным безопасным решением. Ведь с борта катера, притягивая его канатами, можно было запрыгивать прямиком на корму яхты. Три человека, одетые в черные гидрокостюмы и в оранжевых спасательных жилетах, уже встречали их там, вполне грамотно подавая концы на катер. Эсминец в этот момент тоже подошел еще ближе к яхте на малом ходу таким образом, чтобы прикрыть своим корпусом корму «Богини» от волн во время высадки на нее людей.
Предусмотрительный старший боцман Семичастный прежде, чем спустить катер с эсминца, приказал еще и обвесить его по бортам покрышками от грузовиков, которые у запасливого Андрея Васильевича хранились в каком-то из отсеков ради подобного случая. И это очень помогло смягчить удар, когда катер подошел к транцу яхты носом. Матросы перебросили концы и подтягивали суденышко, а двигатели катера работали, упирая его нос прямо в яхту. В этот момент и произошла высадка аварийной партии.
Восемь человек быстро один за другим перепрыгнули с бака катера на корму «Богини». А на борту катера остались рулевой и моторист. И они не собирались швартоваться, чтобы не подвергать риску ударов о борта яхты свою посудину. Впрочем, так и было условлено. Выполняя приказ командира аварийной партии, рулевой Никита Прохоров и моторист Тарас Приходько просто отвели катер на безопасное расстояние, но совсем недалеко, готовые всегда подойти обратно, если будет нужно. Запас топлива на борту позволял катеру болтаться на воде с включенными дизелями много часов между яхтой и эсминцем в постоянной готовности для выполнения поручений.
Очутившись на борту «Богини», доктор осмотрелся. И тут его ждал первый сюрприз. Корма судна напоминала площадку для взлета и посадки вертолета с соответствующей концентрической разметкой, похожей на цветную мишень, хорошо заметную сверху. Правда, не слишком обширные размеры позволили бы взлетать и садиться здесь только достаточно небольшому летательному аппарату. А дальше, со стороны надстройки, занимающей весь центр корабля уступами палуб, виднелось посередине нечто вроде ворот, за которыми вполне мог таиться ангар. Впрочем, пока это так и осталось невыясненным, потому что один из тех, кто встречал их, высокий парень атлетического телосложения, на чистом русском языке пригласил их за собой внутрь корабля, открыв застекленную дверь в коридор по правому борту. Его спортивная фигура сразу бросилась в глаза, едва он снял спасательный жилет, потому что гидрокостюм сидел на нем плотно, обтягивая все тело до подбородка и охватывая даже голову капюшоном, оставляющим открытым только лицо.
Интерьер выглядел крайне необычно. Повсюду виднелись скругленные формы, полированные панели из красного дерева на потолке и понизу, позолоченные пилоны, бежевые кожаные мягкие диваны, рядом с которыми находились овальные столы из толстого стекла, расставленные под большими окнами, образующими панорамное остекление этого плавучего ресторана. А именно на какой-то роскошный ресторан это все больше всего и походило. Конечно, было понятно, что команда перед штормом убрала все мелкие предметы, вроде посуды, скатертей, солонок и салфеток. Но, в том, что помещение предназначено для еды, отдыха и увеселения, сомнений не оставляла еще и небольшая сцена, находящаяся в дальнем конце от входа с кормы. Доктор обратил внимание и на то, что наверху под потолком в нескольких местах висели какие-то немаленькие черные плоские экраны непонятного назначения.
Тот, самый высокий парень, который встретил их, внезапно остановился и обернулся, сказав:
— Давайте познакомимся. Я Тимур Рашидов, помощник капитана, а моих матросов зовут Толик и Саша.
