Андрей Онищенко - Миссия"Крест Иоанна Грозного"
– Ну что же, если есть желание слушать, то можно и рассказать. Народ любил Феодора за его святость, за благосостояние Отечества, приписывая это действию его искренних молитв, любил и как последнего царя крови Мономаховой и молил бога об его исцелении. Но все было тщетно, в конце декабря 1597 года болезнь начала прогрессировать и появились признаки близкой смерти. Патриарх и сановники, не имея ни какой надежды на выздоровление, предстали перед постелью умирающего в ожидании последнего царского указа-завещания о судьбе России. Как в течение всего своего правления, так и перед смертью, Феодор не имел иной воли кроме Борисовой. Лежа на смертном одре, он до конца слушал нашептывания Годунова. Патриарх Иов спросил умирающего царя: "Государь! Кому прикажешь царство, нас сирых и свою царицу?" Феодор ответил: " В царстве, в вас и моей царице волен Господь Всемогущий…, оставляю духовную грамоту". Патриарх исповедал его и приобщил к святым тайнам и седьмого января 1598 года он тихо умер во сне. В завещании Государя было сказано, что он вручает государство жене своей Ирине и ее брату Борису. Бояре присягнули Ирине, и на рассвете большой колокол Успенского собора известил народ о кончине Государя.
Царица Ирина в своей неописуемой скорби не слушала ни Патриарха, ни брата, убиваясь по мужу. На следующий день после погребения, она удалилась в монастырь вместе с Борисом. Казалась Россия осталась без правителя, но это было не так. Годунов в тесной монастырской келье твердой рукой держал царство, и управлял им через своих слуг, начиная от церкви до синклита и заканчивая войском и народом. Проливая слезы вместе с Ириной, он укреплял ее в мысли покинуть этот суетливый мир и принять ангельский образ инокини. На девятый день после смерти Феодора стало известно о решении Ирины вступить в сан под именем Александры в Новодевичьем монастыре. Священники, бояре, дворяне и граждане слезно просили ее, но все было тщетно, Государыня осталась непреклонна и, оставив величие и власть, постриглась в монахини.
Народ был должен присягнуть Думе. Годунов всегда умел разбираться в людях, манипулировать ими и расставлять по нужным местам. Семнадцатого февраля в Кремле собралась Земская Дума, где кроме Духовенства, Синклита и Двора присутствовало немении пятисот выборных людей со всех уголков России. Им предстояло право решить участь Государства и избрать нового царя. Патриарх Иов обратился к собранию со словами: " Россия, тоскуя без царя, нетерпеливо ждет его от мудрости вашей, вы все здесь собравшиеся должны решить, кому быть у нас Государем. Лично мы, свидетели кончины Феодора считаем, что кроме Бориса Федоровича, не стоит искать другого властелина". Тогда весь Собор единогласно ответил: "Наш совет и желание немедленно бить челом Государю Борису Годунову и незачем искать другого Самодержца". Родовитые князья Рюрикового племени Воротынские, Ростовские, Романовы, Шуйские стояли молча и не могли заявить о своем наследственном праве перед потомком татарского мурзы, который без имени царского уже тринадцать лет единолично правил Россией.
Так свершилось желание Годунова. Не скрывая радости, за семь лет, перед тем убив прямого наследника – царевича Дмитрия, чтобы украсть у него корону, он с радостью принял ее торжественно и единодушно предлагаемую духовенством, синклитом и народом.
Никита Александрович выдержал небольшую паузу, бут-то чего-то припоминая. Во всем его рассказе чувствовалось негодование, вызванное обидой, которую Годунов, добиваясь своей корыстной цели, незаслуженно нанес его роду.
– Вы мои гости, – продолжил он,- кроме того, я обязан вам своим имуществом и жизнями своей и своих людей, не спроста начинают ходить слухи о явлении Самозванца. Прошедший голод и мор подорвал репутацию Годунова, время и политическая ситуация в стране играют не на его стороне. Вы вольны, поступать, как считаете нужным, но я вас хочу предупредить, чует мое сердце, что этот Самозванец принесет еще множество бед и горя русскому народу. Если ваше решение не изменилось, то я вам дам письмо к одному моему хорошему другу и родственнику моей жены. Он живет в столице и служит при дворе Годунова, на первых порах он вам поможет. На днях из Углича в Москву пойдет купеческий караван с товарами на ярмарку, чтобы не путешествовать одним я вам предлагаю выехать вместе с ними. Для защиты каравана требуются ратные люди, вы не богаты и можете на время путешествия до столицы наняться в охрану, тем более таким войнам как вы заплатят двойную цену, а пока оставайтесь моими гостями.
ГЛАВА 4.
Чернец Григорий, который день сидел и корпел над переписыванием книги Жития Святых, наконец, он довел дело до конца и поставил жирную точку. Оглядев свой труд, он остался, вполне доволен. Будучи иноком, по неволе, он тяготился затворнической жизни, ежедневно занимаясь ненавистным ему переписыванием книг на патриаршем подворье, он видел роскошь царского двора, которая вызывала в его душе черную зависть. Мелкий Галицкий дворянин, Юрий Богданович Отрепьев, в монашестве чернец инок Григорий, родился в семье стрелецкого сотника, который погиб, в пьяной драке оставив жену с малолетним сыном. Мать воспитывала его, как могла, благодаря ее стараниям Юрий научился читать Святое писание. Когда возможности домашнего образования оказались исчерпанными, дворянского недоросля послали на учение в Москву к родственнику каллиграфу дьяку Семену Ефимьеву, которому суждено было сыграть особую роль в жизни Юрия. Учение давалось ему с поразительной легкостью, дядя не скрывал удивления по поводу его способностей, но при этом высказывал благочестивое подозрение, не общается ли он с нечистой силою. Бедность отняла у способного к наукам Юрия надежду на хорошую карьеру и, в конце концов, он поступил на службу к Романовым. К тому же родовое гнездо Отрепьевых находилось на Монзе, где по соседству располагалась знаменитая костромская вотчина Романовых – село Домнино.
Опала, постигшая род Романовых в ноябре 1600 года едва не сгубила Отрепьева. Под стенами романовского подворья произошло настоящее сражение между свитой боярина и царскими стрельцами. Дворня боярина была практически перебита, а Юрию чудом удалось бежать. Ему угрожала не легкая учесть. Страх перед виселицей привел двадцати летнего Отрепьева в монастырь, отныне он стал смиренным чернецом Григорием. Скитаясь по провинциальным монастырям, он не долго задерживался на одном месте, переход от жизни в боярских теремах к прозябанию в монашеских кельях был слишком резким и чернец поневоле тяготился монашеским одеянием. Столица манила его своими соблазнами, и очень скоро он попал в Чудов монастырь в Кремле по протекции протопопа Еуфимия. Занявшись литературным трудом, он недолго пробыл рядовым монахом, вскоре Архимадрид выделил его и перевел в свою келью. Каллиграфические старания его были оценены и вскоре его произвели в дьяконы. Не удовлетворившись достигнутым, он вскоре переселился на патриарший двор и занимался не только перепиской книг, но и рисовал иконы. Такой стремительной, в течение одного года карьере, завидовали многие, но Григорий был неудовлетворен своей жизнью. В его душе тлела искра, которая со временем разрослась в пожар. Тихий, размеренный монастырский быт был не для него. Пользуясь милостью патриарха, он часто с ним ездил во дворец и пленился царской пышностью. Григорий с жадностью слушал людей, особенно интересуясь Царевичем Дмитрием, везде, где мог, выведывал обстоятельства его несчастной судьбы. Чудесная мысль поселилась и зрела в душе молодого мечтателя, что смелый самозванец может воспользоваться легковерием русского народа, умиленного памятью Дмитрия и заодно покарать детоубийцу. Юный дьякон, иногда нескромно, хотя и в шутку начал говорить Чудовским монахам: "Знаете ли, что я буду Царем на Москве". Некоторые плевали в него, другие смеялись, не предавая значения, но слухи дошли до Государя и Патриарха. Не ожидая ни чего хорошего, подружившись, некоторое время назад с двумя непутевыми монахами, которые открылись ему, он решил бежать с ними.
Он встал из-за стола, подошел к окну, разминая на ходу от долгого сидения за письменным столом затекшие мышцы спины и плеч, и выглянул наружу. День подходил к концу, но внизу во дворе сновали люди, выполняя свои обязанности, подчиняясь жизненному укладу, заведенному Патриархом Иовом на своем подворье. Завтра его ждала новая книга, а, пока пользуясь временной передышкой, он решил прогуляться по городу. Выйдя со двора, погруженный в свои мысли, он неосознанно направился в сторону Московского Кремля. Это был молодой человек среднего роста, его нельзя было назвать красивым, смуглое лицо украшенное двумя бородавками на лбу и на приплюснутом носу, рыжеватые волосы, слегка вытянутые скулы, неловкость в движениях, грустно задумчивым выражением лица. Все это ни как не отражало в наружности всей его духовной природы, богато одаренной гибким умом, пылким темпераментом и отменной храбростью.
