Александр Афанасьев - Нет дороги назад
А здесь – не слишком то дальновидные люди предпочли вступать в переговоры со старейшинами местных племен, причем разговаривать с ними как с равными. Хотя мы – держава двадцать первого века, а они – довели свой народ до века примерно семнадцатого – восемнадцатого, и держат его в нищете и убожестве. И чтобы легче было разговаривать – начали подкупать раздачей гуманитарки, точно зная, что они ее будут продавать. Раз поставляется гуманитарный рис – не надо выращивать свой. А раз не надо выращивать свой – значит, можно подработать. Фугас на дорогу подложить, обстрелять конвой. А что? Тоже деньги.
И сейчас, идя мимо обнесенного каменной стеной по пояс рынка, я видел плоды это политики, сломать которую мне так и не удалось.
Ну и мужчины.
Мужчины здесь делятся на стариков и всех остальных. Старики – неспешно смотрят на текущую перед их глазами жизнь и с достоинством ждут своей кончины. Остальные мужчины – чаще всего неопределенного возраста, рода занятий, все с оружием. Все лихие – моему нраву не препятствуй. Здесь, в этих чертовых селениях – нельзя выделить боевиков, и сказать, что вот это мирный житель, а это – бандит, боевик. Здесь любой – возьмется за оружие и будет стрелять, если будет повод или достаточная сумма денег. Мирных здесь нет.
Ворота, в которые мы зашли – были выкрашены зеленой краской – символ ислама. Во дворе – затоптанном сапогами, грязном, с глинобитными строениями – стояли несколько мужчин, без оружия. Один из них – на наших глазах зарезал овцу.
Ясно, очередной этап пути. Сидим, едим, пьем. Хоть немного согреюсь – переход по горам я могу и не выдержать…
Еда была хорошей, с мясным блюдом. Даже при Короле, при относительно стабильной власти – афганцы ели мясо лишь по праздникам, даже средний класс – сейчас, судя по тому, как афганцы вели себя за столом, мясное блюдо в обед было для них нормой. После чего – мы все улеглись, чтобы немного поспать перед переходом по горам. Легли в общей комнате, мне дали такую же овчину, как и всем. Зимой в горах холодно, что днем, что ночью…
Ближе к вечеру мы вышли. Уже светила луна и на стремительно темнеющем небе – проявлялись белые, крупные звезды. Небо очистилось, буран кончился…
Ни у одного их боевиков – не было автоматов, оружие если и было, то они несли его скрытно, скорее всего – те дешевые пистолеты, которые клепают с другой стороны границы. У всех – были одеяла, которыми они окутали себя перед переходом и большие мешки, в которых они несли купленное в городе – пакеты, майонез, чайные пакетики. Аскеров генерала Мадаева больше не было – и можно было ходить по горам относительно безопасно.
Генерал Мадаев погиб, пополнив своей смертью длинный список подозрительных смертей, какими умерли многие из тех, кто работал в Персии или с Персией – а потом действовал в Афганистане. Никто не уверит меня в том, что это трагическая случайность. Тем более, что вскоре погиб Талейников…
Мы уходили в горы. Я шел в середине колонны, на мне был тот же самодельный плащ-пончо. Последний из боевиков – волок за собой что-то типа мешковины с камнями, это примитивное, но действенное приспособление затирало наши следы.
И тут – когда поселок был уже не виден – моджахеды внезапно заговорили между собой, явно встревожившись чем-то. Промелькнуло известное мне пуштунское слово "мачайс" – пчелы.
Прислушавшись, я услышал негромкий ровный гул мотора где-то в небесной выси, отражающийся от стенок ущелья. Первый раз – я слышал это при таких обстоятельствах. Небо очистилось – и ударные беспилотники тут же вылетели на охоту. Террористы звали их пуштунским словом "мачайс" – пчелы.
Заметил – нет?
– Идите дальше… – сказал я, следя за голосом – они не нанесут удар. Они не видят оружия у вас, не имеют права…
Шедший позади меня моджахед толкнул меня в спину
– Иди…
Шейх сидел у выхода из пещеры, на небольшом коврике, красочно разукрашенном, таком, какой кладут на спину верблюдов. Он сильно постарел по сравнению с теми немногочисленными снимками, которые у нас были и на основании которых велся его розыск. Борода и волосы – белые как снег, редкие, тонкие, на голове – вместе традиционного паколя или чалмы – черная спецназовская шапочка, раскатывающаяся в маску, удобная и теплая, как у рядового бойца. Я знал, что, по крайней мере, один раз – по нему стрелял снайпер, но ему удалось выжить. Как – я не знаю. Возможно, просто неправильное опознание…
С первого взгляда я понял, что шейх болен и болен сильно. Пергаментная, нездоровая, желтая кожа, как бумага. Это от почек. Посадил почки от долгих ночевок на холодной земле, тут даже туристический коврик не спасет, и костер разжечь нельзя – беспилотник тут же увидит тепло. И теперь моча поступает в кровь, отравляя организм – это называется нефрит. Два три года максимум, после чего миллион никому платить не придется. Аллах заберет его. Для меня это плохо, возможно, что шейх и в самом деле решил разменять свою жизнь на мою.
Рядом с ним – боевики из его личного джамаата. С первого взгляда видно – на каждом море крови. Удивительно, но многие из наиболее опасных террористов и экстремистов – бывшие королевские слуги. Экстремисты убили короля, а его слуги – перешли на сторону экстремистов и начали вершить террор. Уже одно это показывает – насколько больно афганское общество. Автоматы, пулеметы, ракетные установки РПГ-7, я заметил, что часть из них – с приваренным сзади дополнительным козырьком, чтобы стрелять под острыми углами – по вертолетам. У всех у них – большие, бесформенные накидки, как мексиканские пончо, закутывающие человека полностью, с рюкзаком и с оружием. Опытные гады. В основном – наблюдение у нас ведется с воздуха, а по правилам – нельзя открывать огонь, пока не увидел оружие у противника. А как его увидишь, если оно под такой вот попоной.
Каждый из них смотрит на меня так, как будто я причина всех их бед, прошлых, нынешних и грядущих. Каждый – готов броситься на меня и растерзать, повинуясь единственному кивку шейха. То, что я безоружен и пришел с миром их не остановит – они озверели от крови и не знают благородства.
– Ас саламу алейкум – сказал я – мир вам.
Шейх смотрел на меня пожелтевшими от болезни, рысьими глазами.
– Ва алейкум ас салам – сказал, наконец, он – мир и тебе.
Я тайком – выдохнул. Если начал говорить – уже лучше.
– Оставьте нас – приказал шейх
Моджахеды неохотно повиновались – пошли вглубь пещеры. Как минимум один – будет целиться в меня из темноты, уверен…
– Ты – Воронцов – сказал шейх, пристально смотря на меня. Убийца мусульман…
– Я убивал бандитов – возразил я
– Ты убивал мусульман – сказал шейх – и рано или поздно, Аллах призовет к ответу и тебя. Но именно потому – я и доверяю тебе. Как никому.
Шейх закашлялся, кашлял нехорошо – скорее всего, еще и бронхит. Надо бы антибиотиками, антибиотики у них наверняка есть, но пещерная жизнь – не для старого человека. Возможно, он болен настолько, что умрет уже в этом году
– Я мог бы приказать убить тебя – сказал шейх, откашлявшись и сплюнув на снег мокроту – но я не стану этого делать. Ты поможешь мне…
Я впился глазами в комок слизи. Он был подозрительно темного цвета – возможно, внутреннее кровотечение
– Думаешь, когда я умру? – спросил шейх
– Всем нам – отмерено Аллахом.
– Аллахом? Что ты знаешь про Аллаха?
– У нас, русских, есть судьба. Мы верим в нее. А еще мы верим в Ису, пророка, предшествовавшего Мухаммеду.
– Ты ничего не знаешь про ислам, и про веру, русский. Но так даже лучше. Так, я смогу отомстить им.
– Кому – им, шейх?
Вместо ответа – шейх достал из-за пазухи какой-то засаленный пакетик.
– Приблизься. Возьми.
Я сделал, как было сказано.
– Это то, что мне подсыпали в еду. Таким, каким ты меня видишь, я стал только недавно, еще три месяца назад я был здоров. Теперь… хвала Аллаху, я еще достаточно жить, чтобы отомстить этим шайтанам…
В пакетике что-то было. Я не осмелился это пробовать и даже нюхать. Одному шайтану известно, что это.
– Кто это сделал?
– Человек, который пришел с той стороны.
– Из Деобанда?
Шейх снова закашлялся.
– Нет, из Хаккании. Вера – не всегда сила, русский, иногда это и слабость. Когда к нам приходит человек и говорит, что он вышел на пути Аллаха – кому придет в голову проверять искренность его слов?
– Я могу поговорить с этим человеком?
– Сможешь… – шейх сплюнул мокроту – когда Аллах призовет на суд и тебя. Этот человек в аду и смерть его была нелегкой. Но он кое-что сказал, что я хочу донести до тебя. Поступай, как знаешь с этим…
– Что англичане и часть русских сговорились, да? – тихо спросил я
– Встреча была в прошлом году, недалеко от Джелалабада, у плотины. Со стороны англичан там были двое, со стороны русских – намного больше.
