Евгений Токтаев - Река Вечности (СИ)
Они прошли довольно много, когда подал голос молчавший доселе Полидор:
-- Чего-то давно нет засранца. В дерьме своём что-ли утоп?
-- Видать, хорошо прослабило, -- ответил Теримах.
-- Непонятная у него болезнь! -- хохотнул один из щитоносцев, -- не понятно, вставать уже или ещё посидеть!
Остальные прыснули.
Дорога прыгала вверх-вниз, взбираясь на бугры и ныряя в низины. Лес начал редеть. Вскоре голова колонны выползла на обширное открытое пространство, стадий десять в поперечнике. То тут, то там торчали из земли обугленные, почти лишённые сучьев стволы.
-- Пожар был, -- сказал Птолемей.
-- Лет пять назад, -- согласно кивнул Александр, -- смотри.
Царь указал на островки молодой поросли, где тянулись к солнцу пушистые сосенки, набирающие силу на золе погибших деревьев.
-- Что-то чисто тут. Горелого дерева мало.
-- Наверное, местные жители все давно прибрали, -- предположил Александр, -- не пропадать же добру.
Царь повернулся к Эфраиму:
-- Это место тоже не помнишь?
Иудей подавлено мотнул головой.
К голове колонны летел всадник, один из гетайров дозора Клита.
-- Царь! Войско! Чужое!
Глаза Александра превратились в узкие щёлки.
-- Персы? Или "пурпурные"?
Всё-таки устроили засаду.
-- Ни на тех, ни на других не похожи! -- крикнул дозорный.
Птолемей удивлённо заломил бровь, но Александр не колебался ни секунды.
-- Щитоносцам развернуть фалангу! Гелланик, быстрее из леса выбирайся! Агриане -- на левый фланг! Букефала мне!
-- Слушаюсь! -- Бергей, заместитель Аттала, поставленный царём во главе фракийцев, бросился к своим людям.
К царю подвели широколобого вороного жеребца, царь легко взлетел ему на спину, ласково потрепал по шее.
-- Лагид, -- повернулся Александр к Птолемею, -- мы с тобой на правом крыле.
-- А левое ты не усилишь конницей? Ненадёжны агриане, могут дрогнуть.
-- Я знаю. Но у нас мало конницы, чтобы её распылять. Получится удар растопыренными пальцами. Нет, все "друзья" на правое крыло!
Прискакал Клит.
-- Что там? -- спросил царь, -- что за враг?
-- Не понял. Не персы и не "пурпурные", это точно. Похожи на египтян. Вроде тех, что мы разогнали при Иссе, воинов покойного Сабака. Только те были легковооружёнными[26]. А эти в броне. Много колесниц.
-- Колесниц?
-- Да. Конницы вообще не видел. Только пешие и колесницы.
-- Значит все же засада. Специально нас тут поджидали, на открытом месте, чтобы колесницам было, где раскатиться.
-- Да нет, не похоже на засаду, -- возразил Клит, -- не напали сразу. Стоят и ждут чего-то.
-- Чего? -- спросил Птолемей.
-- Не знаю.
Впрочем, гадать долго не пришлось. Македоняне, пробившись, сквозь сосновый молодняк, и выстраивая фалангу на открытом месте, откуда хорошо просматривалась кромка дальнего леса, уже отчётливо видели построившееся на удалении в полдюжины стадий чужое войско. Оно действительно не двигалось с места.
Протяжно пропела труба. Потом ещё раз и ещё. От сверкающих начищенной бронзой рядов противника отделилась пара колесниц и неспешно покатилась в сторону македонян.
-- Говорить хотят, -- сказал Александр, рассматривавший чужаков из-под ладони, козырьком приложенной к глазам, -- поговорим. Лагид, ты со мной. Ещё троих возьми. И Эфраима. Подведите ему лошадь. Клит, останешься.
Царь не сильно толкнул пятками Букефала в бока. Верный конь, гордо вышагивая, двинулся вперёд. Лагид, трое гетайров и переводчик последовали за Александром.
* * *
Он говорил на языке, очень похожем на язык акайвашта, но совсем ином. Тем не менее, понять его было можно, через слово догадываясь, как ты понимаешь торговца хабиру или те-неху, едва говорящих на языке Священной Земли. Какой только речи не услышишь на большом рынке Уасита[27], и все друг друга как-то понимают, хотя и нещадно коверкают слова. Ещё через четверть часа Ранефер знал уже многое.
Воина звали Тидей из Милета, а Милетом акайвашта всегда именовали Милованду. После чаши финикового вина, Тидей разговорился.
Оказывается, Милованду захватили какие-то неведомые Ипи персы. Может хатти? Они не первый раз берут этот город. Но градоправитель из земель севернее акайвашта, и западнее немного, по имени А-Ле-Сан-Ра, оказался великим воином и освободил Милованду. Тогда Тидей и примкнул к его воинству, а воином он был с отрочества, и неплохим. Через слово следовали жалобы на то, что приставлять к глотке меч, зажимать рот, а затем оглушать рукоятью, когда человек сидит, избавляя чрево от вчерашней телятины, к тому же втроём на одного -- недостойно. Не дали ему, видите ли, показать себя в бою. Ипи, еле понимавший одно слово из трёх, несколько раз осаживал словесный понос пленника, пытаясь выловить важное в его рассказе.
-- Пасиреу А-Ле-Сан-Ра... Так? Алесан-Ра?
-- Басилевс Александрос, -- повторил Тидей.
-- Алесанрас, -- проговорил Ипи, и кивнул пленнику, -- продолжай, эйта.
Он немало удивился тому, что чужаки зовут своего полководца градоправителем, однако сейчас не до выяснения столь ничтожных деталей[28].
Далее этот полководец прошёл через все земли Хатти по побережью, освобождая города, почему-то принадлежащие акайвашта -- это никак не умещалось в разуме Верховного Хранителя. Откуда в земле Хатти их города?
Но более всего Ипи удивили слова пленника о том, что Айкюптос тоже захвачен персами. Священную Землю этот акайвашта звал Айкюптосом, точно так же, как те пираты, которых Ипи встречал прежде. Ну, разве что чуть-чуть отличалось произношение.
Ранефер вздохнул, присел на площадку колесницы и выпил половину своей поясной фляги с финиковым вином. Нефер-Неферу свидетельница, чужак говорит как безумный, но ведь очевидно, что не лжёт... Такую невероятную ложь попробуй-ка измысли... Может, предложить ему выпить ещё вина, добавив корня возлюбленных? Не стоит. Ипи умел отличать правду от лжи, и даже полуправды. А бред от зелья только пошатнёт веру в его слова.
То, что полководец Алесанрас идёт брать Тир, Ипи, мягко говоря, встревожило. Тисури (что такое "Тир" он понял сразу) верен Двойной Короне, с тех пор, как был покорён Ранефером семь разливов назад, после битвы на водах со всеми ладьями "пурпурных" и их многочисленных наёмников. Когда он лично на борту "Себек-Сенеба" предавал огню стрелами тяжёлого осадного лука боевые ладьи Фенех...
А теперь Ипи -- соправитель Тисури. Выходит, этот "великий воин" Алесанрас идёт войной на Священную Землю? Правда, похоже, он и сам не предполагает сего. Ипи даже пробрал смешок. Похоже, чужаки вообще не ведают, где оказались, но не из подземного мира же они явились? Осаждать Тисури несколько месяцев? Ничего не знать о войне Та-Кем с Нахарином, и его союзниками, подготовка к которой началась ещё при жизни Самозванки, да будет имя её проклято. У Ранефера глаза и уши повсюду, но даже имени этого полководца, который несколько месяцев бродит по землям Яхмада и Фенех, да прошёл через все земли Хатти, Ипи не слышал. И главное, никто из союзников и врагов Священной Земли -- тоже не ведает его...
Интересно, согласится ли этот Алесанрас служить Двойной Короне за два десятка хека[29] золота? Сразиться никогда не поздно, а пока стоит поговорить. Или же лучше не обнаруживать себя, а предупредить царя Града на Острове? Тяжёлое решение. И действовать надо быстро.
-- Эти акайвашта скоро достигнут Пепельной Пустоши, отходим туда. Надо прибыть раньше, чем доберутся они!
Скрытно занять северную оконечность обширной пустоши, созданной давним лесным пожаром, отряд Ранефера не успел. Всё-таки подставились замыкающие хевити Хранителей конному дозору акайвашта. Ни те, ни другие не стали стрелять, оба отряда немедленно поспешили к основным своим силам. Сомнения Ранефера разрешились сами собой. Придётся говорить. А для этого нужно показать свою силу.
Воинство Священной Земли выходило степенно, дабы не провоцировать чужаков на безоглядную драку с неопределённым исходом. Хранители шли в пешем строю спокойно и торжественно, как на параде в Уасите, рассматривая разворачивающийся копейный строй акайвашта. Ипи ещё издали отметил, что тот и вправду хорош. Воины Ранефера остановились в паре тысяч шагов от незнакомцев.
-- Анхнасир, прикажи подвести ещё одну хевити, да закрепи на ней знамя. На вторую посади нашего любителя телятины, дав ему облачиться в эту тряпку с пластинками, вернув щит, ну, то, что от него осталось, и копьё. Меч пусть останется у Хранителя, и да будет так!
-- Ты задумал переговоры, достойнейший?
Тутимосе, силы которого также скрытно приближались к Пустоши, смотрел за приготовлениями Аменемхеба. фараон приказал не начинать битвы с незнакомцами, но быть готовым к ней. Вдруг раздался серебряный голос труб Ранефера -- песнь посланника. Ипи решил говорить с незнакомцами. Теперь надо ждать. Если песнь посланника сменится песнью оружия, воинство Та-Кем придёт на выручку Верховному Хранителю.
