Александр Афанасьев - Долгая дорога домой
Спецназ, блин...
Взяли его просто – так просто, что хотелось выть от досады. Они, двенадцать пацанов и восемь девчонок, выехали в северный Туркестан[22], в плоскогорья. Там они должны были провести двадцать один день – стандартный полевой выход скаутов. Пройдя примерно пятьдесят километров от железнодорожной станции, они разбили скаутский лагерь, огородили его веревкой от змей и насекомых. Потом скаут-мастер послал его и еще двоих пацанов найти воду. Речек здесь почти не было, но он знал, что в некоторых местах есть потаенные источники, из них местные скотоводы, занимающиеся пастбищным выращиванием овец, поят свой скот. Поскольку воды в этих краях мало – источники эти тщательно маскируются, о них отцы рассказывают своим сыновьям, завещая хранить тайну. Он знал, что будет трудно, и возможно, ему придется пройти не один километр, а потом еще надо будет переносить лагерь. Но ведь он – скаут-разведчик и должен найти воду для отряда, если не он – то кто? И какой он тогда разведчик?
Он сделал так, как ему показалось удачным на тот момент. Найдя тропу, по которой гоняли скот – по кругляшам помета, шерсти и вытоптанной земле, – он пошел по ней, даже не пошел, а побежал легким скаутским бегом, справедливо полагая, что овец гонят туда, где есть вода. Он удалился за пределы прямой от отряда, он дважды видел каких-то всадников, но те не подъехали к нему, а наоборот: завидев – ускакали прочь. Он не видел в этих всадниках никакой опасности, тем более, что у него был нож, и ножом этим он умел делать многое. Пробежав около пяти километров, он увидел коня и сидящего на земле, закутанного в халат старика. Он подбежал к нему, чтобы спросить, не нужно ли чего, – и подбежал слишком близко, он не почувствовал опасности. Последнее, что он помнил, – это рука старика с зажатым в ней баллончиком и удушливый, вонючий газ, бьющий прямо в лицо. Больше он ничего не помнил.
Очнулся он, когда его везли по горам, связанного. Под ним было какое-то животное, ниже, чем лошадь, мохнатое и неспешное, оно везло его по горам и странно фыркало. Вокруг, пешком и на таких же ослах – вспомнил он урок биологии – ехали и шли бородатые, вонючие, вооруженные кто чем люди, негромко переговаривающиеся на своем, гортанном, непонятном для него языке.
Он не знал, что эти люди были душманами, а сам он был уже в северном Афганистане.
Потом на первом же привале он заметил, что он не один, попавший к этим людям. На другом осле везли еще одного мальчишку, такого же, как он, белобрысого, по виду младше его и толстого. Жиртрест – так они называли подобные создания в гимназии и били. Этот постоянно унижался и плакал, в конце концов один из этих людей стащил жиртреста со спины осла и хотел что-то с ним сделать (Вадим не понял, что), но тут второй из этих страшно заорал и вытянул первого плетью.
Как и всем пацанам-скаутам, ему рассказывали про правила выживания в самых разных житейских ситуациях. В том числе – при захвате террористами. Про похитителей людей ему не рассказывали, в империи не похищали людей, но террористы были, и детей учили, что делать, если они окажутся в плену или в заложниках. Не оказывать сопротивления, выполнять все требования террористов. Смотреть вокруг, все запоминать – местность, помещения, транспортные средства, людей. Не отказываться от пищи, воды, если плохо себя чувствуете – сказать об этом. Не смотреть террористам в глаза, стараться не говорить с ними ни о чем, не оскорблять их. Запомнить – сколько всего террористов, как выглядят, чем вооружены, о чем разговаривают. Не пытаться бежать, выхватив оружие у террористов, если только нет твердой уверенности в успехе задуманного. Стараться не находиться рядом с окнами и дверьми в помещениях, где вас держат. При штурме – падать на пол и закрывать голову руками, не подниматься, пока не будет команды, сразу сказать бойцам спецназа, кто ты и как здесь оказался, выполнять все их команды. Помнить, что империя сделает все, чтобы выручить вас.
Помнить, что империя сделает все, чтобы выручить вас.
В первый день его не кормили, дали только воды. Этого жиртреста – тоже. Вообще, толстяк мог не один день существовать на своем подкожном жире, но он снова разнюнился. Господи, откуда он?
Под вечер им пришлось прятаться. Внезапно один из похитителей что-то крикнул – и все засуетились, потащили ослов под прикрытие скал – они шли ущельем, и можно было укрыться под нависающими скалами так, что увидеть скрывающийся отряд с вертолета могли бы, только зависнув на месте. Он не стал кричать, поскольку знал, что вертолетные турбины не перекричать, а вот жиртрест разорался, и его снова избили. Вадима же не трогали, непонятно, почему.
Вертолеты прошли над ущельем быстро и не заметили их. Он не знал, что это были не русские, а британские вертолеты.
Ночью он попытался совершить побег. Это было просто – веревка была сплетена из каких-то волос и освободиться от нее особых трудов не составило. Проблема была в жиртресте – он лежал недалеко от костра, и там было светло.
Почему-то он даже не подумал о том, чтобы уйти одному. Сейчас, в Джелалабаде, думал, а тогда нет. Он не знал, кто этот пацан и почему он здесь, но знал, что тот слабее и младше, и его оставлять нельзя. Все было хорошо до того момента, как он подкрался к этому нюне и попытался развязать его. Тот испугался и вскрикнул, душманы проснулись...
Тогда его в первый раз избили. Потом один достал нож – Вадим понял, что бандит собирается сделать, он читал книжки про степняков и знал, что они подрезают пленным сухожилия на ногах. Но тот, старший, снова заорал и вытянул душмана с ножом плетью. А потом и Вадима – несколько раз.
В качестве наказания его больше не посадили на осла. Ему развязали ноги, снова связали руки и накинули веревочную петлю на шею. Так он и шел – благо скорость передвижения осла по горам не сильно отличалась от скорости передвижения человека.
На третий день пути они встретились с еще одним отрядом. Он понял это по шуму и голосам вокруг. На них накинули мешки, чтобы те, другие, не увидели их. Несколько раз над ними пролетали вертолеты и самолеты, переходили дороги они очень осторожно. Он заметил, что несколько душманов идут позади отряда и, как могут, уничтожают следы. Один раз ему посчастливилось видеть пролетевший на низкой высоте вертолет – и он понял, что это не русский. Как и многие пацаны в Российской империи, он увлекался разными военными играми, покупал каталоги и журналы про вооружение – и сейчас он опознал в вертолете британский «Вестланд», одну из больших транспортно-боевых моделей в тропическом исполнении. Значит, они уже на британской территории...
Помнить, что империя сделает все, чтобы выручить вас.
Кабул потряс его. Они пришли туда на четвертый день пути, под вечер. Это был огромный, раскинувшийся в почти круглой долине в горах (может быть, в кратере потухшего вулкана) город, где лошади и ослы соседствовали на улицах с автомобилями, дорогими, но грязными. Он даже видел какой-то кортеж из нескольких одинаковых черных внедорожников, промчавшийся мимо – он не знал, что это ехал министр обороны Афганистана. Внизу были дорогие здания, нищие мазанки лепились к склонам гор. Он видел крепость – и не знал, что это крепость Бала-Хиссар, бастион, охраняющий город.
Всю ночь они провели в каком-то вонючем сарае – их поместили в грязные клетки, как в зверей зоопарке, и заперли на замок. Таких клеток было много, но он оказался в одной клетке с тем самым пленником. Тогда же он узнал, что его зовут Витя, и его украли на железнодорожной станции. А так он из Москвы.
При слове «Москва» Вадим, сибиряк, презрительно скривился – все понятно. Еще он хотел навешать этому паразиту трендюлей за провал побега, но не стал этого делать. То ли из жалости, то ли из-за брезгливости – сам не понял.
В других клетках в темном, вонючем помещении были такие же дети. Он не мог поверить тому, что видит, казалось, что это не земля – другая планета. Клетки, поставленные на глиняный пол, вонь...
Но он еще не видел кабульского базара...
По какому-то странному стечению обстоятельств его не выставили на продажу – их двоих просто привезли в этой самой клетке и поставили в тень, рядом с оградой. За ограду клетку завозить не стали – потому что за это надо было платить три цены. Но забор не был сплошным, как в Джелалабаде, – и он видел рынок. Рынок рабов...
На рынке рабов прилавок представлял собой столбы, крышу и поперечину. Столбы шли часто, а крыша была предназначена для того, чтобы прикрывать рабов от солнца, от безжалостного афганского солнца, чтобы они не умерли и имели товарный вид. К перекладине и столбам приковывали наручниками совершенно голых детей и подростков – мальчиков и девочек, выставленных на продажу. Он не знал, что существуют ряды для взрослых рабов – и ему показалось, что тут торгуют только детьми. Большей частью – девочками, девочек в Афганистане вообще продавали замуж, кто-то по сговору между семьями, а кто-то – и тут, на базаре. Покупатели неспешно шествовали по рядам. Приценивались к товару, осматривали, щупали, как скот. Тут же рядом были и продавцы...
![Пол Андерсон - Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира]](/uploads/posts/books/59796/59796.jpg)
