Юрий Волошин - Казак в океане
– Попрощался! Все кончено! Нашего народа больше нет.
– Не говори так! – вскричала Катуари. – Многие укрылись, я ведь с ними шла! И существуют другие группы, которым удалось уйти. Я в этом уверена.
– А я уверен, что все они погибли. Сама же говорила, что французы всех убивали! Никого не щадили! Что теперь будет с нами, Катуари?!
Та лишь притянула голову мальчика к груди и погладила ее. Слов утешения не находилось. Да и что скажешь, когда все и так понятно.
Глава 3
Три человека осторожно пробирались по тропе, недавно прорубленной в густом лесу, напоенном дождем и ароматами многочисленных цветов.
Впереди шагал мальчик с мачете в руке, за ним мужчина, опираясь на палку, и замыкала шествие женщина.
Все они были обессилены, истощены и оборваны. Они не разговаривали, часто останавливались, прислушивались, отдыхали, пили воду и снова шагали. Шагали трудно, медленно, обходя валуны и поваленные деревья.
– Все, – сказал мужчина. – Больше нет сил. Голова раскалывается.
– Я говорила, Люк, что еще рано пускаться в такой трудный путь, – сказала смуглая женщина.
Это была Катуари и ее спутники.
Они молча сидели на влажной земле, пили воду и обтирались от пота и капель дождя, недавно прошедшего. После него тропа раскисла, и ходить по ней стало еще труднее.
– Надо день отдохнуть, Люк, – безвольно молвила Катуари. – Так мы не дойдем – или с голоду околеем, или помрем от усталости.
Лука не отвечал. Сил даже на это недоставало.
– Смотри, Жан едва держится, – не унималась Катуари. – А без него нам и дня не пройти.
Лука молча кивнул, опрокинулся осторожно на спину и прикрыл рукой глаза.
Сутки отдыха пошли всем на пользу. Даже на следующий день они не спешили в дорогу. Лишь после полудня тронулись, немного подкрепившись тем, что нашли в окрестностях. Благо воды было достаточно.
– Так мы и за две недели не дойдем, – ни к кому не обращаясь, говорил Лука, когда они сидели у костра, грызли корешки и листья, улиток, которых Лука и в рот-то смог взять лишь после долгих уговоров Катуари. Она и Жан ели еще и толстых гусениц, а ящерицы, иногда попадавшиеся Жану, были верхом наслаждения и доставались только Луке.
– Мы проходим за день не больше шести миль, – еще раз заметил Лука вечером. – А до усадьбы не менее двадцати. Сколько это нам надо шагать?
– Но ведь немного мы уже прошли, Люк, – отвечала бодро Ката. – Обязательно пройдем и то, что осталось. Главное – не спешить. Так будет надежнее.
– Так это сегодня мы столько прошли, – не сдавался Лука. – Потому что отдохнувшие, да и с едой повезло. Завтра хорошо если четыре мили одолеем.
– Не расстраивай себя, Люк. Все самое страшное уже позади. Смотри, я хорошо себя чувствую. И ты с каждым днем поправляешься.
– Да, но мы уже идем почти неделю!
– Ну и что из этого? Еще немного, и мы будем в усадьбе.
Лука вздохнул, продолжать разговор не хотелось. Только спать, чтобы избавиться от этой проклятой изнуряющей его головной боли. Уже и рана почти зажила, а голова все продолжает болеть. Не так, как раньше, но сильно. Особенно от усталости.
Еще три дня трудной дороги, и они вышли в предгорье. Тут тропа была почище, уклон не такой извилистый и крутой, и настроение у всех улучшилось.
Наконец вышли к месту, где Лука и Жан отпустили лошадей.
– Вот теперь я верю, что мы дошли! – радостно воскликнул Лука. – Еще день – и мы дома! Скорее бы!
С каждой милей идти становилось все легче, хотя это не ощущалось из-за сильнейшей усталости и голода.
Они не дошли всего две мили и повалились уже в коротких сумерках на землю, проклиная все на свете.
Ночь прошла в возбуждении. Все часто просыпались то от холода, то от укусов москитов, то от смутного ощущения опасности.
Последние мили прошли с огромным желанием перейти на бег. Сил на это у них не было, лишь мечта побыстрее оказаться дома.
Негры, заметив их, бросили работу на плантации. Прибежали, помогли, дали немного еды и отвели в усадьбу.
– Господи! – воскликнул дед Макей, увидев Луку. – На тебе лица нет, сынок! И где ж ты столько времени пропадал? Мы давно похоронили тебя! Ну здравствуй, бродяга ты этакий!
Макей нежно обнял Луку, облобызал, слезы выступили у него на глазах. После недолгих расспросов их накормили и уложили спать в самом прохладном месте дома.
Назар, вернувшись с верфи, узнал о возвращении Луки и бросился к нему.
– Погоди, Назар! – остановил того дед Макей. – Пусть поспит. Намаялся он за эти дни, ранен был в голову. И сейчас еще не очухался. Малец спас его. И эту, его индианку. Никак не могу запомнить ее мудреного имени.
– Катуари с ним пришла? – Назар остолбенел от этого известия, хотя прекрасно знал, что же заставило его друга мчаться в горы, в самое пекло.
– Заявилась! На сносях девка, должен тебе сказать, – лукаво промолвил дед Макей и весело захихикал. – Видать, скоро тут ребенком запахнет. А крику от него сколько! Но дети – это дело доброе, как же без них-то, – серьезно заметил Макей.
– Ты так говоришь, словно уверен в отцовстве Луки, – с тоской в голосе ответил Назар.
– А как же? Это все знали, что Лука таскается с этой бабой. Один ты не замечал или не хотел отчего-то замечать.
– Да-а! – протянул Назар в растерянности. – Ну и дела! Он же женат!
– Э, парень! Дело молодое, и не нам судить их проделки. Пути Господни неисповедимы. И все, что ни делает Бог – все к лучшему!
– Не примешивай всякое непотребство Богу, Макей! Не богохульствуй!
– Сам-то ты как поглядывал на эту бабенку? Сердишься, что не получилось? А и верно! Не про тебя эта бабенка. Староват ты для нее. Ищи себе постарше, постепеннее!
Назар отмахнулся и ушел переживать в одиночестве.
Пока Лука спал, колдун Эфу сумел осмотреть его и принялся лечить, бормоча заклинания, хотя Назар ругался и протестовал.
– Да пусть колдует, Назар! – вступился Савко. – Что он, повредит, что ли?
– Бесовское это дело! Христианину это негоже, Савко! Стыд, да и только!
– Поглядим, что получится. Я верю этому чернокожему кудеснику.
С утра все собрались в усадьбе. Ожидали пробуждения прибывших. Тихо переговаривались и обсуждали новости из поселка. Савко сказал:
– Я недавно был там. Слышал про пару убитых в лесу. Тоже подумал про Луку. И теперь понимаю, что случилось на самом деле.
– И что ж ты понял? – неприветливо спросил Назар.
– Это наверняка были они! Только французы говорили, что женщина была белой. Все в крови! Я не хотел вас огорчать и промолчал. И хорошо сделал.
– Так она и не похожа на индианку, – заметил Назар.
– Ну и хорошо! – воскликнул Колен. – Я вот живу с негритянкой, и ничего хорошего. Никуда с нею не появишься. Смотрят на тебя, как на чумного!
– А куда тебе выходить с твоей пиратской рожей? – взвился дед Макей, с трудом подбирая нужные французские слова.
– Будто ты, дед, не пират? – обиделся Колен. – Вместе грабили испанцев.
– Ладно, ребята, не шумите, – предупредил Савко. – Вон Лука вроде бы появился. Поспешим узнать новости.
– Дайте умыться, ребята! – отбивался Лука. – Не приставайте сильно, а то голова у меня расколется. Хотя сегодня не так болит. Это дом помогает!
– Да не дом, Лука, а колдун Эфу, – Савко весело осклабился и добавил: – Он часа три выплясывал вокруг тебя, когда ты спал. Значит, помогло. Назар тут разорялся, протестовал против бесовских наваждений. Да я не дал знахаря прогнать!
Лука немного рассказал свои мытарства. Появилась Катуари. Она была завернута в простыню, совершенно не стеснялась этого, и Лука заметил строго:
– В каком виде ты пришла, Ката?
– Не в лохмотьях же мне ходить? – усмехнулась она. – Ты бы приготовил мне платье, раз уж я в вашем обществе.
– Олухи! – завопил дед Макей. – Колен, тащи платье своей чернушки! Надо же одеть бабу, а то и впрямь срам один.
Колен с веселым смехом умчался и вскоре вернулся с платьем, выбрав самое красивое и новое.
– Бери, Ката! Дарю! Потом тебе Лука купит лучшее, но и это сойдет пока!
Индианка благодарно взглянула на Колена, кивнула и вышла переодеться.
– Лука, у тебя появились новые заботы! – хохотнул Савко. – Справишься ли? Ведь и жену надо ублажить. А двоих-то потруднее будет.
Лука стрельнул глазами на балагура и подумал, что тот по сути прав. И настроение испортилось.
– Вот это действительно великая забота и головная боль! – согласился Лука. – С нею и Эфу не справится.
– Насчет Эфу ты не очень-то сомневайся, Лука, – не унимался Савко. – Я с ним много говорю. И смотрел, как он колдует. Вроде одни глупости и несуразности, а как помогает! И в своем деле он мастак.
Появилась Катуари. Она причесалась, в волосах алел цветок, и выглядела женщина в подаренном платье очень привлекательно. Фигура и осанка были гордыми, грациозными, беременность нисколько этому не мешала.
А Лука подумал неожиданно: «Вот бы ей научиться держаться по-европейски! Никто бы и не заметил, что она метиска. С ее-то глазами!»
