Михаил Ахманов - Страж фараона
Брат и друг! Совсем неплохо для человека, угодившего за тридцать пять столетий до собственного рождения!
Он усмехнулся и, снова бросив взгляд на лицо Инени, ускорил шаг.
Имя, которое он носил в земле Та-Кем, не отражало его сущности и, возможно, не являлось его истинным именем, ибо дали его при рождении совсем другому человеку, сгинувшему у третьего порога и лишившемуся погребения. Сам он говорил о себе как о путнике, попавшем в чужое время и в чужое место, но в этой своей повести я называю его разными именами – то Явившимся из Тьмы, то Сошедшим с Лестницы Времен, то просто Стражем. Последнее верно, ибо Амон прислал его к нам, чтоб он направил нас, предостерег и охранил и чтобы все свершившееся случилось так, а не иначе.
Тайная летопись жреца ИнениГлава 3
То-Мери
Всходило и заходило солнце, прохладный северный ветер дул с рассвета и спадал к ночи, безоблачный небесный купол простирался над кораблем от горизонта до горизонта. Пустыня на западном берегу и охранявшие ее скалы временно отступили, и теперь за откосом крутого берега снова тянулась степь – африканская саванна, птичий и звериный рай. В светлое время люди гребли, ели, болтали; в темное – спали под надежной охраной и с каждым днем приближались к Черной Земле Та-Кем.
В один из этих дней Ако, наемник-кушит, учил Семена метать дротики. Искусство это было сложным, непривычным, ибо до сих пор Семен ничего иного, кроме ножей и гранат, не бросал. Ну, еще камешки, в далеком детстве, но и тогда рогатка казалась ему предпочтительней.
Дротик был хитрым оружием. На короткое расстояние его метали прямо, и, в зависимости от силы броска, он протыкал кожу, или впивался острием на пару пальцев, или входил глубоко, ломая кости. На дальнее расстояние его полагалось кидать вверх под углом, и тогда он описывал изящную дугу и падал на цель с небес, сокрушая противника до смерти или, опять же, лишь царапая кожу. При том полагалось учитывать скорость и направление ветра, вес орудия, заточку острия, а также откуда мечешь дротик – с земли, с быстробегущей колесницы или, к примеру, с корабельной палубы. Ако, бывший воин и бывший охотник из африканских саванн, владел этим искусством в совершенстве – даже раненая нога ему не мешала.
Они бросали дротики с левого борта, ближнего к берегу, и целились во все, что видел глаз: в плывущие по течению ветви, в гнилые плоды и в крокодилов. В ветвь надо было ударить со всей силой и притянуть ее вместе с дротиком за вервие, привязанное к древку, а крокодила только приласкать острием по спине или зубастой страшной морде. Крокодилы считались святым зверьем, посвященным Себеку, богу речных пучин, и ссориться с ними не полагалось – разве лишь для защиты собственной жизни. Правда, защита, по мнению Ако, была понятием растяжимым; облизываясь и опасливо поглядывая на Инени, дремавшего в каюте, он поведал Семену шесть способов приготовления жаркого из крокодильего хвоста.
Если не считать Инени, все на судне занимались делом: Мерира правил, воины гребли, брат Сенмут копался в мешках с благовониями, Пуэмра ему помогал, что-то отмечая в папирусном свитке, а рыжеволосый ливиец Техенна, следил за берегом и водами. Эта деловая обстановка вдохновляла Семена, и его дротики летели все точнее и точнее. С «дальше» проблемы не было – он мог бы послать легкое копьецо метров на семьдесят, причем без особой напряги. Но вот попасть крокодилу между глаз, как ухитрялся Ако…
В их спины, торчавшие над водой корявыми бревнами, он уже не промахивался. Крокодилов это не волновало, так как дротики были несъедобными, а вот Ако радовался чрезвычайно и испускал трубный рев, подобный зову слона в брачный период. Семен в ответ подмигивал после удачного броска: мол, орлы мух не ловят! Впрочем, в муху бы он не попал.
Протяжные крики Техенны прервали их развлечение.
– Сигналят с берега, господин! Вроде мирные кушиты… Ветвь у них на копье!
Сенмут оставил мешки и приложил ладонь к глазам, пряча их от яркого послеполуденного солнца. Семен, бросив дротик на палубу, тоже пригляделся: с крутого берега и впрямь размахивали чем-то длинным, с пальмовой веткой на конце. Фигур он не увидел, только смутные расплывчатые контуры, но вроде бы людей было немного, двое или трое.
Едва различимый вопль долетел до плывущего судна. В каюте зашевелился Инени, привстал, расправляя складки белого жреческого одеяния. Крик раздался снова.
– Ты понимаешь, учитель, что им нужно? – Сенмут повернулся к жрецу. – Клянусь благим Амоном, я не могу разобрать ни слова!
– Просят помощи. Просят причалить к берегу. Взывают к нашей мудрости.
– Верно, господин, – кивнул Ако, прислушиваясь к переливчатым воплям. – Еще говорят, чтобы мы не опасались, что их только трое и что они – не разбойники. Я понимаю их язык. Очень похож на тот, который я слышал в детстве, только племя мое обитает…
– Трое! – прервал его Сенмут, резко махнув рукой. – Трое! А на берегу, быть может, прячутся три сотни! И все – разбойники из земель Девяти Луков[6]!
– Эти земли принадлежат Великому Дому, – возразил Инени, – люди в них, если мне не изменяет память, живут не только охотой, но и скотоводством. И просят им помочь! – Он наставительно поднял палец и потряс им у лица Сенмута. – Вдруг кто-то у них недужен или умирает от раны… или их нужно рассудить с соседями… или на них напали враги… Амон велит помогать больным и покровительствовать обиженным! Правь к берегу, сын мой!
Сенмут хмуро оглядел свое немногочисленное воинство, но возразить не решился и подал знак Мерире. Заметив, что судно сворачивает, на берегу с восторгом завопили и энергично замахали ветвью.
– Кто такие? – спросил Семен у темнокожего Ако. – Вроде нехеси, напавших на нас, только мирные?
– Нет, семер. Здесь множество всяких людей, – руки кушита распахнулись, будто стремясь дотянуться до обоих речных берегов, – и одни из них короткие телом и темные кожей, а другие – повыше и посветлей; у одних волосы вьются, как баранья шерсть, а у других они длинные и почти прямые; одни разводят скот в саванне, другие охотятся на слонов, а третьи разбойничают у реки, прячутся в песках или живут в пещерах. Много разного народа, господин! Но эти люди похожи на меня, раз мне понятен их язык.
Корабль приблизился к берегу и закачался на мелких волнах; воины взялись за луки, а Техенна с Ако вооружились копьями и секирами. Сенмут, тоже при оружии, спрыгнул в мелкую воду, за ним, придерживая свисавший с шеи талисман, полез Инени.
– Погодите, – сказал Семен, – я с вами.
Под сандалиями заскрипел песок, теплая вода омыла ноги. Берег был каменист, но, поднявшись по довольно крутому откосу, они увидели широкое пространство холмистой саванны, пересеченной оврагами и ручьями; вдали, под сенью редких, будто нарисованных на фоне неба деревьев, паслись антилопы с изогнутыми рожками, а над холмами застыла в воздухе какая-то хищная птица. Запахи свежей травы и речных вод мешались с мускусным ароматом, которым тянуло от трех мужчин, стоявших у самого обрыва. Завидев пришельцев, они бросили копья наземь и протянули руки ладонями вверх.
Семен услышал, как брат облегченно перевел дух – кроме этой троицы, других людей в окрестностях не наблюдалось. Они были высоки и стройны, в плетеных поясах с полоской ткани, пропущенной между ног, в ожерельях из звериных клыков и птичьих перьев; под светло-шоколадной кожей бугрились сильные мышцы, длинные темные волосы чуть завивались на концах, и в облике не было ничего негритянского, ни толстых губ, ни расплющенного носа. На эфиопов похожи, решил Семен, разглядывая их. Красивый народ!
– Охотники на слонов, – пробормотал Ако за его спиной. – Еще стада у них хорошие, особенно быки… есть и такие, с четырьмя рогами…
Мужчина, стоявший впереди, наступил босой ногой на копье. Другого оружия у него не было, кроме увесистой палки с кремневым, похожим на птичий клюв набалдашником, торчавшей за поясом. Положив на него ладонь, он вытянул другую руку в знак приветствия и заговорил, пересыпая речь словами роме. «Люди великий вождь севера… мудрец… спор… рассудить… два быка… женщина… дочь…» – уловил Семен, подумав, что Инени как в воду глядел: видно, подрались с соседями, не поделили скот и баб и желают прибегнуть к суду посланцев фараона. Он покосился на спутников. Сенмут слушал с торжественным хмурым видом, но явно ничего не понимал, Ако с Техенной дружно скалились, а Инени, наморщив лоб, впитывал каждое слово.
Речи воина кончились, и Инени со вздохом погладил бритую макушку.
– Вразуми меня Тот! Язык понятен, но суть произнесенного от меня ускользает… Просят, чтобы один из нас отправился в селение Шабахи – там, за холмами – и рассудил какой-то спор. Пали у них два быка, и это вроде бы связано с женщиной, а как, я не пойму… Женщина – дочь охотника, который перед нами, и это удивительно – он ведь молод и вряд ли видел больше тридцати разливов. Откуда у него взрослая дочь?
