Владимир Контровский - Нерожденный
К идее третьей атаки Жемчужной Гавани Нагумо отнёсся скептически – в ходе двух атак Кидо Бутай утратил до трети своей наступательной мощи, а тяжёлые потери второй ударной волны показали, с чем придётся столкнуться при повторных налётах. Осиное гнездо было растревожено, а целей, ради которых стоило бы жертвовать самолётами и отборными пилотами, в Пёрл-Харборе практически уже не осталось. Однако мысль о поиске второго американского авианосца адмиралу Нагумо понравилась – в любом случае самолёты первой волны должны быть готовы к повторному вылету, причём «кейты» следовало вооружить торпедами для удара по кораблям в открытом море. На том и порешили, хотя «два капитана» подчинились командующему только в силу субординации. На ангарных палубах готовились к новому вылету все боеспособные самолёты первой волны, авианосцы разворачивались для приёма на полётные палубы возвращавшихся машин второй волны, а в воздух поднялись разведывательные гидросамолёты с линкоров и крейсеров. И в 12.55 дня самолёт-разведчик с крейсера «Тикума» донёс об обнаружении «в трёхстах милях к юго-западу» – на пределе дальности ударных эскадрилий – соединения из десяти-двенадцати кораблей, среди которых «предположительно один авианосец». Это была группа TF-8 – группа «Энтерпрайза».
Контр-адмирал Спрюенс, командующий «таффи-восемь», имел в своём распоряжении куда больше времени, чем его коллега Гормли, которому сильно не повезло. Авиагруппа «Энтерпрайза» была готова к бою, однако Спрюенс, анализируя полученные сообщения о случившемся, понял, что (судя масштабам японского налёта и причинённому ущербу, пусть даже преувеличенному) в атаке на Жемчужную Гавань участвовали все шесть авианосцев Императорского флота. Связываться с таким противником адмиралу не хотелось (особенно после того, как он узнал о пожаре на «Лексингтоне») – Спрюенс видел свою задачу прежде всего в том, чтобы сохранить «Энтерпрайз» для будущих боёв, хотя и надеялся (при удачном раскладе) крепко врезать обнаглевшим самураям. Он поднял в воздух самолёты-разведчики, надеясь обнаружить японские авианосцы, но покамест находился в неведении относительно их местонахождения – океан велик, и американцы не знали, что Нагумо подходил к Оаху с севера.
Появление над соединением японского разведывательного гидросамолёта стало для Спрюенса неприятным сюрпризом: оно предвещало появление целой армады вражеских самолётов. И адмирал Спрюенс сделал то, что мог и должен был сделать: поднял в воздух дополнительные истребители, резко изменил курс и увеличил скорость. По счастливой случайности (или по наитию американского адмирала), «таффи-восемь» на этом новом курсе с каждой минутой увеличивала расстояние между собой и соединением Нагумо, с каждой минутой уменьшая опасность подвергнуться атаке японских самолётов. А такая опасность существовала: с японских авианосцев взлетели сорок восемь торпедоносцев и сорок два пикирующих бомбардировщика в сопровождении сорока истребителей. Но…
Расстояние между противниками было большим, и оно увеличивалось. Для гарантии успеха Нагумо следовало бы устремиться в погоню, но вскоре после старта ударной волны над его кораблями появился одиночный «Б-17». Сброшенные им бомбы безвредно упали в море, однако появление американского самолёта означало, что «ударный отряд» обнаружен, и что может последовать массированная атака береговой авиации янки. И Нагумо продолжил отход, ограничивая тем самым эффективный радиус действия своих самолётов, вылетевших для атаки соединения Спрюенса.
Спрюенс, в свою очередь, получив известие об обнаружении противника (сообщение было неточным – место японской эскадры было указано приблизительно), оценил свои шансы. По прикидкам, на шести японских авианосцах имелось не менее ста истребителей; значит, вероятность проломиться через такое прикрытие и нанести успешный удар очень невелика. А вот ответный удар японцев наверняка отправит «Энтерпрайз» на дно Тихого океана – такой вывод следовал из простого соотношения сил. Американский адмирал не был самураем, и посмертная слава его отнюдь не прельщала. И Спрюенс, как и Нагумо, также продолжил отход, отказавшись от неравной дуэли (даже не зная, что это решение станет для него спасительным).
Японские самолёты, прибыв в указанную точку, не обнаружили там американских кораблей – разведчик с «Тикумы» был сбит, и соединение Спрюенса успело отойти на юго-запад на семьдесят с лишним миль. А времени на поиск целей у японцев не было – Нагумо продолжал отход, и задержка с возвращением грозила неминуемой потерей десятков боевых самолётов при вынужденной посадке на воду. Добыча ускользнула из рук охотника…
Американская авиация берегового базирования не смогла отомстить японцам за удар по Пёрл-Харбору: в хаосе[14], воцарившемся после налёта на аэродромах Жемчужной Гавани, янки не сумели организовать полноценный ответный удар, да и потери их самолётов были очень ощутимыми: из без малого четырёхсот машин, базировавшихся на Пёрл-Харбор, сто сорок были уничтожены и столько же повреждены. Несколько разрозненных спорадических атак «летающих крепостей» не причинили кораблям Нагумо никакого ущерба: последний раунд «Гавайской операции», как называли японцы свой удар по Пёрл-Харбору, закончился вничью. Обе стороны переоценили силы и возможности противника и недооценили свои – американцы были ошеломлены свирепостью японского нападения, а японцы испытывали пиетет перед американской военной мощью (подобно тому, как в начале русско-японской войны они откровенно побаивались русского флота, овеянного славой былых побед).
Внезапный удар японцев по Пёрл-Харбору достиг цели (особенно большое значение имело потопление «Лексингтона» и уничтожение запасов горючего на Оаху). Американский флот был парализован и полностью уступил инициативу противнику, позволив ему почти беспрепятственно развивать наступление на юг, в Индонезии и на Филиппинах. Однако все только ещё начиналось…
Адмирал Хазбенд Киммел, командующий Тихоокеанским флотом, был отстранён от занимаемой должности. Адмиралу ещё повезло – ему не пришлось встать к расстрельной стенке или сделать себе харакири. А в отставке у Киммела было достаточно времени для размышлений над вопросом «Почему мой предшественник, адмирал Ричардсон, был снят за то, что постоянно тревожил Вашингтон предупреждениями о возможности внезапного японского нападения и требовал перебазировать флот из Пёрл-Харбора в порты Западного побережья, а моё молчаливое поведение устраивало и комитет начальников штабов, и самого президента?».
«Японский дракон оскалился во всю пасть! – патетически заявил Рузвельт с трибуны Конгресса. – Что ж, мы вырвем ему все зубы!».
Эти слова американского президента были встречены громом аплодисментов…
Глава пятая. Гибель эскадры
К концу 1941 года британский лев был изрядно потрёпан. Однако он не утратил своих амбиций и не собирался уступать без боя ни клочка обширных владений «Империи, над которой никогда не заходит солнце». Предвидя неизбежность схватки с японским драконом, англичане усилили свой Восточный флот, надеясь в союзе с Америкой дать отпор «азиатам».
Но при всей мощи Ройял Нэйви боевых кораблей не хватало – нельзя быть одинаково сильным везде и всюду. В октябре-ноябре 1941 года в Сингапур прибыли линейные корабли «Нельсон» и «Родней», линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс» и авианосец «Индомитебл», только что вошедший в строй. Черчилль требовал отправки на Дальний Восток новейшего линкора «Принс оф Уэлс», но Адмиралтейство сочло, что направленные туда линкоры более пригодны для Тихоокеанского театра военных действий, и в этом решении был свой резон.
Линкор «Родней» на рейде Сингапура
Новые быстроходные линкоры нужны были в составе Флота метрополии для борьбы с линейными кораблями фюрера: ветераны Ройял Нэйви безнадёжно уступали «немцам» по скорости хода. «Родней» не смог угнаться за «Бисмарком», и это позволило германскому линкору достичь Бреста[15]. А на Дальнем Востоке «нельсоны» превосходили по вооружению и бронированию любой из японских линкоров (за исключением полулегендарного «Ямато», о котором бритты толком ничего не знали), имея при этом соизмеримую с ними скорость.
Что же касается «Ринауна» и «Рипалса», то они из-за слабости бронирования не могли противостоять немецким линкорам (что показала гибель «Худа» и последовавшее за этим запрещение «Ринауну» вступать в бой с «Бисмарком»), особенно после перевооружения «шарнхорстов» пятнадцатидюймовыми орудиями[16]. А на Тихом океане эти «белые слоны»[17] были опасными противниками японским линейным крейсерам типа «Конго», превосходя их бронированием и главным калибром, не говоря уже о многочисленных японских тяжёлых крейсерах, которые в артиллерийском бою могли быть для «ринаунов» только добычей.
