Виктор Сиголаев - Где-то я это все… когда-то видел(СИ)
«Первый юморок. С почином, Пятый! Можно и обмыть».
— По легализации. В школе сидишь первый урок. Не умничаешь, не задираешься, лишнего не болтаешь. Экстренная связь — завуч, Лариса Викторовна.
«Почему-то, я так и думал».
— Она легендирует твое отсутствие, обеспечивает записи в журналах, оценки в дневнике, выполнение домашних заданий и так далее. Для одноклассников — со второго урока ты продолжаешь обучение в спортивной школе-интернате. Растим из тебя олимпийский резерв.
«Браво! Еще одна ха-хашечка. Нормальный мужик!»
— На первой перемене выходишь через запасной выход у футбольного поля, дальше по улице Рябова направо к парку на Гамарника, в парке у детского сада — контакт с «Сатурном», координация дальнейших действий. У нее транспорт. Штатно — сюда в спортзал через черный ход. Не штатно — как Бог на душу положит.
«Нервничает, — сообразил я, — поэтому и юморит. Учтем на будущее».
— Нужно объяснить твоей маме, что тренировки в спортивном кружке будут не два раза в неделю, а ежедневно. Придумаешь как. Каждый день в 14.30 возле санэпидстанции на Коммунистической тебя будет ждать ПАЗик Дворца Пионеров. Или «Сатурн» со своим транспортом. С 15.00 до 16.00 официально занимаешься гимнастикой в секции. Одеваешься, выходишь, заходишь через черный ход сюда, продолжаешь тренировки. Домой к 19.00. Лариса Викторовна залегендирует твоим родителям версию продленного учебного дня. С приемом пищи. Бес-плат-но.
Последнее слово он подчеркнул. К чему бы это?
— Ты кстати, есть не хочешь?
— Чай, наверное.
— Ирина, сделает, — глянул на часы, — через три минуты.
— Думаю, уложимся.
Чуть дрогнул уголками губ.
— Связь, — вырвал листок из блокнота, протянул мне, — Четыре телефонных номера по степени важности. Первые два — диспетчер, третий и четвертый — выход на меня. Или…
— На кого?
— Не важно. Первый и третий номера — открытые, без защиты. Второй, четвертый — через ЗАС. Кстати, знаешь, что это такое?
— Засекреченный аппарат связи. Ключ, смещение, прерывание… Не надо отвлекаться, Сергей Владимирович. Чаю больно хочется.
Уже почти улыбнулся.
— Экстренный контакт через милицию. Назовешь шифр в дежурной части и кодовое слово, — еще один листок вырвал, передал мне, — Запоминай и давай сюда.
— Это все?
— На самое первое время…все. А так, далеко не все.
В зал вошла Ирина-«Сатурн». Одновременно с этим в санузле звякнуло и в дверном проеме появился моложавый коренастый мужчина в голубом спортивном костюме. За его спиной на голову выше маячил слоноподобный увалень в летней парусиновой двойке цвета «хаки», лысый и в очках.
— Сейчас будет тебе чай.
Прозвучало зловеще…
* * *
…чуть позже я понял, почему.
Замурыжили!
Другое слово и на ум не приходило.
Дядя-слонопотам, которого звали Аароном Моисеевичем, оказался какой-то крупной величиной в научных кругах в вопросах генетики-физиологии-биохимии. На пару с Ириной они меня мяли, измеряли, прослушивали, прощупывали, рассматривали все отверстия. Даже те, в которые я сам при всем желании не смог бы заглянуть. Мне сгибали-разгибали конечности, хрустели моим позвоночником, заставляли приседать и лепили на тело холодные присоски.
Потом начали задавать вопросы.
Обо всем на свете — вразброс. Блиц-методом, по принципу «да-нет». Легко определяя вопросы-ловушки, так называемые «индикаторы лживости», я с любопытством обнаружил фрагменты психологического теста Айзенка, потом мелькнул Люшер, а на «сладкое» — стали бомбить меня определителями акцентуаций Леонгарда.
Итак, интеллект, психологическая сопротивляемость и особенности характера. Сугубо прикладной интерес. Плюс вкрапления вопросов «на вшивость» — об отношении к частной собственности, об осуждении сталинизма и так далее.
Не глупо. Очень даже не глупо. Если учесть, что присоски на моем теле после снятия кардиограммы как-бы случайно не сняли. У них что, еще и детектор есть?
Поневоле зауважаешь.
Во время моего тестирования Сергей Владимирович и моложавый мужчина, оказавшийся тем самым «Козетом», моим будущим инструктором, лениво топтались друг перед другом на татами.
Спортивные костюмы они сняли и облачились в куртки для самбо, оставаясь при этом в семейных трусах, которые условно можно было принять за спортивные. У обоих на головах шлемы, на руках — перчатки с отверстиями для пальцев.
Отвечая на вопросы, я рассеянно наблюдал за ними.
Что за ерунда? Отдаленно похоже на спарринг. Но что за неуклюжие движения? Где боевые стойки, где защита? Где «вертушки», «маваши»? Где, в конце концов, обыкновенные человеческие удары? А где блоки с фиксацией, опережения, финты, противоходы?
Я присмотрелся повнимательней.
«Козет» переминался с ноги на ногу, выписывая телом несуразные «восьмерки», которые отдаленно напоминали зародыши боксерских уклонов. Руками лениво покручивал перед собой, будто веревку на себя тянет. Изредка мах той или иной руки становился длиннее по амплитуде и кисть вместе с очередным неуклюжим шажком ног, будто невзначай летела в сторону противника.
Это что? Удары такие?
Сергей Владимирович, похоже, изображал медведя. Лично у меня именно такая ассоциация родилась, глядя на его покачивания на сведенных внутрь стопах. Руки вообще опущены вниз. И вывернуты так, что костяшки указательных пальцев почти соприкасаются.
Боже, уродство какое! Медведь, да и только! Когда «Козет» расслабленной кистью, будто плетью, пытался достать его шею, «Пятый» лениво отмахивался, будто мишка от пчел, а то и просто вжимал голову в плечи, не поднимая рук.
И вдруг… я не поверил своим глазам!
Как это? «Козет» лежит на татами.
Одним движением руки Сергей Владимирович нанес противнику сразу три удара.
И как! Я попытался воспроизвести в памяти то, что увидел.
Так. Значит, очередной раз "медведь" левой рукой отмахивается от нападения, потом неожиданно, пользуясь своей же собственной инерцией, делает вперед длинный шаг правой ногой. Одновременно по широкой дуге правой рукой делает что-то похожее на боксерский свинг, по касательной как-бы «чиркая» по солнечному сплетению Сан-Саныча краем кулака. Не останавливаясь, локтем этой же руки врезается ему в область сердца, и без малейшего промедления, используя локоть, как опорную точку, кулаком этой же руки наносит обратный удар в голову.
Одно слитное молниеносное движение. И сразу три удара по болевым!
Сан-Саныч успевает подставить мягкую накладку шлема, обтягивающую лоб. Но все равно падает от сокрушительного удара и подтягивает колени к животу.
Больно…
А может быть «Пятый» специально целил в лоб, ведь я прекрасно отдавал себе отчет в том, что таким ударом, тем более по такой траектории, можно запросто вбить осколки носового хряща в этой области в мозг человека.
Ну и ну! Похоже, вовсе и не ерунда…
Спарринг продолжался.
Я уже откровенно глазел на бойцов, не замечая того, что вопросы мне уже не задают, а толстяк с Ириной с улыбкой наблюдают за моей реакцией.
«Козет» быстро очухался и сменил тактику.
Часто семеня ногами, будто изображая бег на месте, он вьюном крутился вокруг «Пятого», то подпрыгивая, то низко приседая, то отскакивая в сторону. Появились удары ногами. Не высокие. Короткие и скользящие, до уровня колена. Руки замелькали, как крылья мельницы.
И опять — ни одного классического боксерского удара. Какой-то несуразный вихрь. Круговерть наскоков и отскоков.
Сергей Владимирович тоже ускорился. Такое ощущение, что он ловит закономерный ритм в нападении соперника. А соперник это ритм постоянно ломает, не дает слиться с собой. Такая иллюзия, что они оба — половинки единого целого. Взмах — отмах, прыжок — отскок, левой-правой, левой-правой…
Завораживает. Надо отдать должное, движения были красивыми как танец. И смертельными. Это я тоже постепенно начал понимать.
Вот расслабленные пальцы плеткой хлещут по глазам — «Пятый» прогибается назад в пояснице, вот тычок снизу вверх в область кадыка — противник резко отпрыгивает в сторону и чуть-чуть вперед, пытаясь сократить дистанцию, и на этом движении «Козет» его подлавливает.
Тоже прыжок вперед и вправо, зеркально. При этом успевает зацепиться левой рукой за куртку соперника и, продолжая крутящий момент его тела, просто подставляет ногу.
Передняя подсечка.
Но с элементами айкидо, так как Сан-Саныч исхитряется сильнее закрутить падение врага захватом за шею. Опасным, надо сказать захватом, потому что сам при падении оказывается сверху, обрушивая вес своего тела на скручивающий момент силы в области шеи противника. И видно, как в самый последний миг, он этот захват отпускает, приземляясь на свой собственный локоть.
