Андрей Колганов - Жернова истории 3 (СИ)
- Лично с Георгием Константиновичем вполне можно работать. Почти как с Дзержинским, - начал Каратыгин, блеснув большими залысинами и машинально коснувшись рукой своей довольно жиденькой бородки. Партийную кличку "Серго", по которой чаще всего именуют нынешнего председателя ВСНХ, он признавать не желает. Ну, кто бы сомневался!
- А что же вас тогда не устраивает, Евгений Сергеевич? - пытаюсь выяснить у него.
- Понимаете, - вступает в беседу Гинзбург, - вроде бы он человек думающий, и способный воспринимать аргументы. Но как только дело доходит до участившихся в последнее время решений о расширении капитальных работ, которые не обоснованы ни с инженерной, ни с экономической точек зрения, Георгий Константинович превращается в непробиваемую стену.
- Увы, - развожу руками, - тут и я ничем помочь не могу. И вам не советую упираться - эти ветры дуют с самого партийного Олимпа. У нас и так на старых специалистов сплошь и рядом с подозрением смотрят, а тут живо приклеят ярлык классовых врагов и саботажников. Только наживете себе неприятности...
Затесавшийся в эту компанию инженер Осадчий, который вообще-то работает не у нас, в ВСНХ, а в президиуме Госплана, - наверное, к знакомым заглянул, - пылко возражает, даже не дав мне закончить фразу (чем заслужил неодобрительные взгляды со стороны собравшихся):
- Мы что же, теперь всякую критику должны отставить в сторону и заниматься исключительно пением похвал?!
- Погодите, погодите... - жестом останавливает его Гинзбург. Вот уж с кого только и писать портрет старого специалиста - пенсне на шнурке, совершенно седые моржовые усы и столь же седая бородка смотрятся очень импозантно в сочетании с его грузной фигурой. - Ладно бы речь шла об отдельных проектах, на которые реально не хватит стройматериалов, строительных механизмов, квалифицированных работников, что приведет к срыву сроков строительства и замораживанию капиталовложений. Это немалый ущерб, это весьма неприятно, но не фатально. Но продукция со строящихся предприятий уже добавлена в расчеты контрольных цифр на 1930 и последующие годы. И если сроки строительства срываются, то срываются и все связанны с этим планы...
Из-за спины маститых спецов раздается голос единственного молодого человека среди этих старых зубров - Василия Леонтьева, которого я все-таки сумел вытащить к себе из Берлина:
- Опять ваши большевики не хотят считаться с законами экономики. Зачем наша группа только времени убила на балансовые расчеты? Из-за всего этого авантюризма всё идёт псу под хвост! - он упрямо сводит свои густые черные брови и, тряхнув ровненько подрезанной чёлкой, устремляет на меня взгляд исподлобья.
Ну, разошлись! Не соображают, что ли, - ведь подставляют по-крупному и себя и меня?
- Вы кто - специалисты или барышни-институтки? - говорю тихим, но нарочито угрожающим голосом, едва не срывающимся на рычание. - Что вы тут вселенский плач устроили? Изобразите ещё детский визг на лужайке для полного комплекта! - и, не дав им опомниться от такой оскорбительной выволочки, перехожу на более спокойный тон. - Лбом стену не прошибешь. Уж вы-то, как специалисты, могли бы понимать, что для этой цели имеются другие инструменты. Вам предлагают нереальное расширение капитальных работ и основанные на нем столь же авантюристичные планы увеличения производства? Отлично! Выше темпы социалистического строительства! Какие тут могут быть возражения? - иронический подтекст последних фраз не ускользает от моих собеседников, вызвав у некоторых из них кривые ухмылки, но они пока не понимают, к чему я клоню.
- Ваше дело - ни в коем случае не возражать, а, напротив, приложить все усилия для должного обоснования этих решений. Нужно начинать крупную большую стройку? Отлично! Для нее нужно выделить столько-то капитальных вложений из бюджета, открыть такие-то кредитные лимиты в Стройбанке, выделить такой-то дополнительный фонд заработной платы для найма строительных рабочих, включить в график треста "Строймеханизация" аренду подъемных кранов, экскаваторов, бульдозеров, заключить контракты на поставку стройматериалов, труб, металлоконструкций, кабеля в таких-то объемах... Ах, всего этого не имеется в потребных количествах? Тогда надо снимать всё требуемое с каких-то других строек, и вдобавок растягивать планируемые сроки строительства. То же самое касается и объемов производства. Нужно, скажем, произвести на 30% больше рыбной продукции, чем предусмотрено контрольными цифрами? С удовольствием! Для этого всего лишь нужно закупить ещё сотню-другую траулеров, расширить соответственно портовое хозяйство, построить в портах крупные морозильники, новые рыбоконсервные заводы и коптильные цехи, принять в мореходные училища ещё несколько тысяч человек. Вот тогда, не пройдет и трех лет, как намечаемые рубежи будут достигнуты, - останавливаюсь, чтобы перевести дух после этого эмоционального диалога и обвожу глазами своих собеседников:
- Вы поняли? Не восклицать: это не выполнимо! Не шуметь насчет авантюризма, волюнтаризма и попрания экономических законов. Нужен результат? Будет! Если обеспечить то-то и то-то. Вот, примерно, в таком ключе и надо вести разговор.
- Все равно ведь будут обвинять в этом, как его... - Абрам Моисеевич Гинзбург запнулся на мгновение, но все же сформулировал, - в неверии в творческие силы пролетариата и в недооценке руководящей воли партии.
- Будут, - со вздохом соглашаюсь я, переждав сдавленные смешки, вызванные последними словами моего заместителя по планово-экономическому управлению ВСНХ. - Меня самого в том же самом кое-кто подозревает. Но это всё же лучше, чем обвинения в саботаже, или, паче чаяния, во вредительстве, а то и в контрреволюционном заговоре.
Глава 33. Стычка на Пленуме ЦК
Настал день открытия намеченного на апрель 1930 года Пленума ЦК. Я ожидал его с большой тревогой - почва для разногласий, уже заметных на XVI съезде ВКП(б), но тогда ещё открыто не заявленных, была уже подготовлена настолько, что вряд ли можно было избежать лобового столкновения. Большинство ЦК явочным порядком проводило политику расширения государственных капиталовложений в промышленность, масштаба государственных заказов трестам и предприятиям, усиливало меры нажима на зажиточные слои деревни, форсировало организацию новых крестьянских коллективов... Их оппоненты в ЦК стремились всеми мерами поставить заслон такого рода решениям или спустить их на тормозах. Обеим сторонам сложившаяся ситуация решительно не нравилась, и следовало ожидать решительной схватки. Выиграть в этом столкновении правые не могли, - не позволяла расстановка сил в ЦК, - но питали небезосновательные надежды на то, что большинство удастся склонить к компромиссу.
Я в компромисс не верил. Для большинства в ЦК и в Политбюро, и лично для Сталина вопрос теперь, после того, как была задвинута в тень "левая оппозиция", стоял не просто о выборе курса экономической политики, но о консолидации власти, о сосредоточении её в руках одного признанного партийного вождя. И тут Сталина совершенно не устраивало само наличие влиятельной группы в ЦК и Политбюро со своим особым взглядом на принимаемые решения. Это было видно мне и без всякого послезнания. Но вот будут ли громить "правых" именно на данном Пленуме - этого для себя я пока решить не мог. Скорее нет, чем да, ибо до сих пор не было заметно пропагандистской подготовки к разгрому "правых". Вялотекущий обмен завуалированными уколами присутствует, но он ещё очень далек от уровня пропагандистской кампании. Вероятно, сам Пленум и может стать отправной точкой такого идеологического наступления на их позиции.
Пред началом пленума на Москву обрушилось долгожданное весеннее тепло. Во дворах и на тротуарах остатки неубранного дворниками снега образовали кашу, перемешанную с грязью. Слишком поздно я сообразил, что моя привычка ходить пешком, а автомобиль из гаража ВСНХ вызывать лишь в случае насущной надобности, в данном случае вышла мне боком.
Нет, тротуар Тверской был в достаточной мере убран, чтобы не создавать больших проблем. Так что я иду себе, особо под ноги не смотрю, а глазею по сторонам. Вот прямо на меня идет прехорошенькая барышня - в уходящем уже стиле "флэпперс" (с началом кризиса на Западе там этот стиль стал стремительно выходить из моды). Коротко стриженые волосы, лишь слегка выбивающиеся из-под шляпки-чалмы, весёлый, слегка дерзкий взгляд, румяные щечки, легкое, по сезону, пальто, лишь чуть ниже колена, отделанное бархатом - и воротник, и полы, - почти такое же короткое платье, узкой полоской виднеющееся из-под пальто... В общем, девушка как будто сошла прямо с недавно появившейся рекламы зубной пасты "Хлородонт".
Провожаю прелестное создание взглядом и галантно делаю шаг в сторону, чтобы не заступать ей путь. Нога попадает на бровку тротуара, соскальзывает, и, чтобы удержать равновесие, я и вторую ногу убираю с тротуара на мостовую. Всё бы ничего, но ботинки плюхаются прямо в тоненький слой жидкой грязи, коварно притаившийся у самого бордюра. И вот результат - оба ботинка заляпаны донельзя. Проклиная свою любопытствующую натуру, лихорадочно ищу способ выйти из положения. Не привык я появляться в присутственных местах в столь неподобающем виде. На мое счастье, выход скоро находится - в виде маленького чистильщика обуви, расположившегося в глубине Советской (бывшей Скобелевской) площади, недалеко от угла с Тверской улицей. И я торопливо пересекаю Тверскую, а затем, наискосок, и площадь, направляясь к нему, на этот раз очень аккуратно глядя не только по сторонам, чтобы не угодить под лихача или автомобиль, но и под ноги.
