Дмитрий Селин - Судьба наизнанку
— Извините, Алексей Александрович, — твёрдо сказал Игнатьев, — сейчас в центр вы не проедете.
— Даже вот с этим? — Мишин развернул в сторону Игнатьева служебную карточку.
— Даже вот с этим, — повторил даишник без всякого уважения к высокому рангу водителя.
— Да что там, в конце концов, происходит? — не выдержал сидящий на переднем пассажирском сиденье Меркушев. Он вынул из портмоне и показал Игнатьеву своё удостоверение, чтобы извлечь из лейтенанта максимум информации – на Свободы стрельба, взрывы, уже есть раненые! Что это за революция, нахрен??
— Этим полк специального назначения занимается, товарищ заместитель министра, — по-уставному сухо ответил Игнатьев, — у меня есть приказ и я его выполняю. Разворачивайтесь! Проезд здесь закрыт!
Он отошёл на два шага и жезлом показал, куда им следует развернуться. Алексей мысленно сплюнул, поднял стекло и включил заднюю передачу. День, начавшийся с ночного кошмара, приносил одно поражение за другим. Пора бы с этим закончить, но каким способом, Мишин так пока не придумал.
— Где поедем? — мрачно спросил его Меркушев, безуспешно набирая номер Вероники. Перегруженная сеть отклоняла один вызов за другим и дозвонится куда-либо стало совершенно невозможно.
— Настоящие герои всегда идут в обход, — сквозь зубы ответил Мишин, погнав машину на запад, ровно в ту сторону, откуда они недавно приехали, — наверное, в худшем случае придётся через Журавлёвку и Нагорный добираться.
— Ни хера себе крюк, — изумился Меркушев, — а через Богодухов не хочешь?
— Если здесь такая застава стоит, считай, мост на халтуринский спуск также заблокирован. Тем более я там пару таких же грузовиков заметил. Через рынок и Павловку не проскочить – они к центру ещё ближе. Всё перекрыто, верняк. Не думаю, что наши "погоны" тупые, особенно сейчас, когда им впервые кто-то слегка надавал по мордасам. Присягу-то последние семнадцать лет они не Союзу давали и даже сейчас только республике присягали. Так что, будем надеяться, сегодня всё закончится небольшим мордобоем и только. Массовой поддержки у коммунистов в народе нет, ты же знаешь. Побузят немного и успокоятся.
— Оптимист, — буркнул Меркушев, не выпуская из рук телефон. Он ещё раз попытался вызвонить дочь, но лишь короткие гудки были ему ответом. Связь так пока и не восстановилась, — насколько я знаю советскую историю, такие вещи "на шару" не делались. Жди какого-нибудь "народного правительства Слобожанской республики", методика ведь у Советов была отработана. Найдут кадра типа Куусинена, добавят к нему пяток харьковчан из своей агентуры и вперёд – советскую власть устанавливать. А доблестная Красная Армия им в этом поможет.
— Всё может быть, — процедил Мишин, перестраиваясь в левый ряд перед поворотом на мост с Полтавского шляха, — там за сиденьем спортивная сумка, открой её, Коля. Ты с этим лучше справишься.
— Ого! — удивился Меркушев, доставая из вытащенного и уложенного на колени синего спортбаула едва поместившийся там по диагонали автомат, — ты, где такую штучку надыбал?
— На складе, вестимо, — ответил Алексей, выворачивая на набережную, — в спецразделе учётной системы нашёл и выбил себе разрешение. Видимо чохом какой-то реквизированный арсенал ЧОПа туда занесли и воякам не отрапортовали. Да и нафиг им этот "Узи" сдался. Сейчас в наших условиях, как говориться, он "ни в …, ни в красную армию", а мне пригодится. Патронов к нему на складах навалом, я даже "Форт" специально на "Вальтер-38" из госрезерва поменял, чтобы с разным калибром не заморачиваться.
Машина вильнула, объезжая вылезшую в соседний ряд "Газель"-хлебовозку. Алексей вернулся на свою полосу, сказал, не отрывая взгляд от присыпанного снегом асфальта.
— Посмотри, там внизу ещё две полные обоймы, одна длинная.
— Нашёл, — Николая вытащил из баульных глубин завёрнутые в толстую бязь магазины, убрал один в карман дверцы. Пустую сумку забросил на заднее сиденье. Развернул меньший свёрток, уверенным движением вставил обойму в рукоять автомата, передёрнул затвор.
— Ну, ты прямо как в ЦАХАЛе служил, — заметил Алексей, пару раз краем глаза смотревший в сторону Меркушева, — я с ним целый вечер сидел. Изучал – что, куда и как разбирается.
— Не лаптем, знаешь, мы деланные, — усмехнулся Меркушев, пристроив "Узи" на коленях, стволом к правой двери, — в отличие от тебя в армии послужил. Оружие вероятного противника изучал, было такое, да. Потом, когда ружьё себе выбирал, массу инфы на оружейных сайтах перерыл. Интересно ведь!
— У тебя охотничье ружьё есть? — удивился Мишин. По заваленной первым снегом набережной они ехали в редком автомобильном потоке почти не спеша, всего километров на двадцать быстрее установленного Правилам скоростного режима. Как и ожидал Алексей, первый и второй автомобильный мост через реку в сторону центра были надёжно заблокированы военными. Пришлось двигаться вдоль реки всё дальше и дальше к востоку, не тратя время на бесполезные переговоры. Хмурый вид стоявших на блок-постах военнослужащих, на беглый взгляд ни одного моложе лет тридцати, не располагал к содержательному общению.
* * *— Идут на прорыв? — отвернувшись от карты, спросил Мишин у лейтенанта
— Это идиотом надо быть, чтобы здесь прорываться, — Василевский искоса смотрел на висящую на стене дежурки карту города и что-то быстро писал в блокноте, ухватывая текст практически одним боковым зрением, — нет, всё гораздо хуже.
Спецназовец вывел под написанным текстом угловатый автограф резким движением кисти, выдрал листок из блокнота. Николай доматывал крест-накрест магазины узким скотчем, найденным в верхнем ящике старого письменного стола и с интересом поглядывал на принявшего какое-то важное решение служивого.
— Сержант, зайди! — крикнул он маячившему в дверях проходной омоновцу.
— Отдашь приказ командиру, а я пока прогуляюсь.
Верзила в комке забрал сложенный вдвое лист и не козыряя, молча развернулся и отправился вглубь территории, к "Уралу"-вахтовке. Единственной более-менее организованной силой на территории госпиталя оставался взвод ОМОНа. Кучковавшихся на проходной ополченцев Василевский загодя разослал охранять многосотметровый периметр. Сумеют шум поднять при попытке несанкционированного проникновения – и то ладно. На прошедших "курсы выходного дня партизан", как шутя называли добровольную военную подготовку харьковчане, кадровому офицеру было трудно рассчитывать.
Лейтенант проводил бойца взглядом до первых деревьев, поднялся с диванчика, прихватив лежащий на столе АКСУ.
— Вы куда собираетесь, если не секрет, — ехидно спросил его Меркушев, закончив с магазинами, — да ещё в одиночестве?
Лейтенант мельком взглянул Николаю в глаза и повернулся к висевшей на стене карте.
— Вот сюда, — указательный палец ткнул в ближайший к больничному городку перекрёсток, откуда сквозь квартал новостроек шла к госпиталю прямая дорога, — мимо им никак не пройти. Вертолёты уже вылетели, так что….
Он замолчал, переводя взгляд с одного чиновника на другого.
— Сколько у нас времени? — деловито спросил его Мишин. То, что могло здесь случится в течении ближайшего получаса, он себе уже хорошо представил. Благо, подобных телевизионных сюжетов из жизни постсоветского мира Алексей видел не меньше десятка. Под ложечкой противно засосало, но он упрямо смотрел в лицо лейтенанту.
Василевский улыбнулся краем рта и мгновенно ответил, — там будет минут десять, не больше.
— Не густо, — Николай слегка мотнул головой, словно прогоняя назойливую и невидимо летающую у самого виска муху, — парой стволов и "Вальтером" мы колонну машин не задержим.
— В "уазике "семёрка" и три выстрела.
— Це дило, — Алексей поднялся к дивана, Николай молча двинулся за ним в сторону распахнутой настежь двери. Лейтенант вышел из дежурки последним.
Уже забравшись в микроавтобус и устроившись на откидном сиденье у разделяющей куцую кабину и пассажирский салон перегородки, Алексей поинтересовался через открытый проём у Василевского, какой у него, в сущности, план.
— Забаррикадировать перекрёсток и задержать мятежников, — ответил, не оборачиваясь лейтенант сквозь наполнивший микроавтобус рёв двигателя и разболтанной трансмиссии. С подключённым передним мостом "уазик" практически не заносило, даже на полном газу, но болтало изрядно. Алексей не стал задавать больше вопросов, стараясь удержаться на обшитом потёртым дерматином сиденье. Рядом, на откидной лавке с трудом разместился, вытянув ноги Меркушев, одной рукой держа автомат, а второй вцепившись в ручку под потолком салона. Долговязый Николай упирался высокими ботинками в длинный, забросанный каким-то тряпьём зелёный ящик, что давало Меркушеву лишнюю долю устойчивости в их кратком броске от госпиталя до перекрёстка.
