Андрей Валентинов - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы
– О господи! Какие звери…
Он помог Любе опуститься на сиденье, быстрым движением выкинул труп шофера из машины, ткнул ногою тело Вавилова.
– Что им было надо?
– Они… они искали Корфа, – выдохнула Лу. – Вячеслав Константинович еще там. Они вызвали вторую машину…
Володя задумался.
– Идти можете?
– Руки… – девушка кивнула на наручники.
– Ах да! Поднимите их вверх. Выше, пожалуйста… Не двигайтесь!
Хлопок, легкий удар – и руки вновь стали свободны. Пуля разбила сталь. Володя поглядел наверх. Девушка поняла.
– Дайте мне револьвер. Там их только трое…
– Стрелять умеете? – по загорелому лицу «Синицына» пробежала усмешка.
– Не волнуйтесь, не промахнусь.
Они говорили по-французски. Володя покачал головой:
– На чем вас раскрыли, на больнице? Я тоже проверил. Грешным делом подозревал, особенно когда увидел ваш шприц… Значит, говорите, меня искали?
– Если вы Корф…
– Владимир Михайлович, – последовал короткий вежливый поклон. – К вашим услугам, Люба…
– Бенкендорф.
«Синицын», он же Корф, подмигнул:
– С такой фамилией – и в Красной Столице? Ну что, Люба, пошли выручать Славку?
В руке Лу оказался револьвер. Оружие придало силы, девушка привычным движением провернула барабан и сунула наган в карман пальто. Корф с улыбкой следил за нею.
– Только, Володя, там есть один сержант…
– Понял. Что мы ему отстрелим первым делом?
– Александр Леонтьевич, могу я вас побеспокоить?
– Сделайте одолжение, Иван Степанович…
Чиф сидел в кресле, листая потрепанный французско-китайский разговорник. Бен устроился неподалеку за столом, читая газету.
– Александр Леонтьевич, когда я смогу воспользоваться резервным каналом?
Бен слегка повернулся.
– Я уже имел честь вам сообщить, милостивый государь, что канал в полном вашем распоряжении…
Он поморщился – фраза чрезвычайно не понравилась. С «милостивым государем» вышел явный перебор.
– Извини, Джонни-бой… Все готово. Только знаешь, твой китайский…
Чиф пожал плечами:
– На уровне «моя-твоя» разберусь. Главное, мне там помогут…
Бен вновь поморщился и, наконец, не выдержал.
– Слушай! Ну, мое мнение тебя не интересует – ладно! Но дядя Генри тоже против. Это даже не авантюра, это черт знает что! А если Волков солгал? Ну, пусть не солгал, все равно – иголка в стоге сена. Кто-то с кем-то когда-то воевал… В конце концов, пусть Казим-бек шлет подмогу!..
Внизу хлопнула дверь. Бен удовлетворенно кивнул и потер руки:
– Ага, кажется, Лу. Наконец-то! Самое время ужинать. Что-то она задержалась у нашего больного!..
…Девушку уложили на диван. Растерянный Бен держал в руках аптечку, а его приятель осторожно прикладывал к ране тампон с мазью.
– Осторожно, Джонни-бой, – Бен взглянул на лицо сестры и, не выдержав, отвернулся. – Господи, что же это!..
– Красиво, да? – Лу постаралась улыбнуться. – Чиф, там еще на шее… А потом посмотришь, у меня кажется ребро сломано…
– Погляжу, – кивнул Косухин. – А вообще-то нужно в госпиталь – и срочно!
– Не вздумайте! – девушка встала, прижимая тампон к лицу. – Бог с ним, не возьмут замуж, зато мы, кажется, вышли на настоящее подполье!
– Корф… Корф… – негромко проговорил Чиф. – Да, это интересно. Что ты ему рассказала?
– Я? – удивилась Люба. – Ничего, конечно! Мы лишь договорились о встрече. Он возьмет с собой Стрешнева. Завтра я…
– О чем ты! – брат резко взмахнул рукой. – К черту все! Эти папуасы тебя пытали! Я их… Этих животных, грязных хамов…
– Александр, что за мелодрама? – поморщилась девушка. – Меня выручил тоже… папуас. К тому же, можешь не мстить за меня, я это проделала сама. Почему-то казалось, что стрелять в живых людей труднее… Так что никуда вы меня не отправите, я теперь здесь террористка номер один!..
Свет потушили, и молодые люди перешли в аппаратную, где на пульте управления беззвучно светились разноцветные лампы. Бен рухнул в кресло и обхватил голову руками:
– Джон… У нее с лицом… Как думаешь, можно сделать пластическую операцию?
Чиф, присев рядом, легко коснулся плеча приятеля:
– Может и не понадобиться. В крайнем случае, останется шрам. Надо поговорить с Казим-беком, только, боюсь, он тут же отзовет всю группу.
– Еще бы! – кивнул Бен. – Будет жалко…
– Жалко, – согласился Косухин. – Считай, ничего пока и не сделали… Ладно, включай!..
Бен нажал клавишу. Экран вспыхнул, высветив карту мира. Пальцы пробежались по пульту, карта увеличилась, за пределы экрана ушли Америка, Австралия, Европа… Теперь там оставалась лишь Азия, Бен вновь нажал клавишу, и на экране появилась карта горной местности, пересеченной узкими извилистыми реками.
– Вот твой район, Джон. Интересно, как там сейчас?
– Холодно. Средненоябрьская – + 1. А, в общем, плохо…
– Война?
Чиф всмотрелся в карту, нажатием клавиши чуть увеличив изображение.
– Да. Война…
…Пещера была вырублена в мягкой скале. В углу неярко светила керосиновая лампа, позволявшая разглядеть нехитрое убранство подземного жилища. Стол, два кресла, радиоприемник, небольшая железная печка…
На столе стояла початая бутылка голландского джина, глиняные рюмки и миска с красным перцем. Тут же была пепельница, заваленная окурками, и полупустая пачка «Честерфилда». Чиф сидел в одном из кресел. Второе пустовало. Хозяин стоял возле входа, глядя куда-то в черное звездное небо. Негромко звучали отрывистые короткие слова – человек читал стихи.
В Сент-Алексе Чиф два года изучал китайский, но там преподавали нанкинский диалект, а стихи были на совершенно непохожем – хунаньском. Слова нехотя, не спеша, всплывали в памяти… Гора Кунлунь, ушедшая в небо, рой нефритовых драконов, сметенных весенним половодьем черепахи… Смысл ускользал.
– Что-нибудь поняли, товарищ Хо?
Человек подошел ближе. Он был высок, широкоплеч и слегка сутул. Немолодое, смуглое лицо казалось бесстрастным, но темные глаза светились дружелюбием. Одет был просто – в старую ватную куртку-даньи, которые носили в этих краях крестьяне. Чиф был одет так же, только его даньи перетягивал ремень, с которого свисала кобура револьвера. Впрочем, он уже не был Чифом – Косухин превратился в Хо Сушина, или просто «товарища Хо».
– Не расстраивайтесь, товарищ Хо, – человек в даньи закурил «Честерфилд» и присел в кресло. – Эти стихи, к сожалению, трудны для понимания. Я написал их в старой традиции – в так называемом жанре «цы», на мотив стихотворения «Няньнуцзяо». Сейчас так писать уже нельзя, но я, к сожалению, человек старого воспитания. Товарищ Лу Синь недаром провозгласил революцию в литературе. Мы – странное государство, товарищ Хо. Странное – и древнее. У нас революция начинается прежде всего в литературе, аграрный вопрос решается во вторую очередь. Товарищу Сталину этого не понять…
Человек в даньи негромко рассмеялся. Мысль о Великом Вожде Всех Времен и Народов его явно позабавила.
– Эти стихи, товарищ Хо, я сочинил после нашей первой встречи. Хотелось написать о вашей планете, о людях с Небес, которые надеются построить социализм среди звезд. Но написал я о горе Кунлунь…
Снова послышался смех. Любитель старинной поэзии плеснул в рюмки джин и пододвинул миску ближе к гостю.
– Вы едите красный перец, товарищ Хо? Каждый революционер должен обязательно есть красный перец! Смотрите, надо класть его не на язык, а ближе к гортани – и глотать…
Чиф попробовал – в рот словно попала горячая головешка. Растерявшись, он глотнул джина и закашлялся.
– Привыкайте, товарищ Хо!.. Я думал, почему написал не о вас, а о горе Кунлунь? Наверное, потому, что Кунлунь – символ всего великого в нашем мире. А наша встреча, товарищ Хо, – великая встреча. Сталин не понял…
На смуглом лице мелькнула улыбка.
– И не поймет… А ведь первая встреча Земли и Неба – это великий поворот. Вы, на Тускуле, боретесь за социализм. Долг нашей партии помочь вам. И не потому, что мы ждем от вас ответной помощи, нет!.. Революция на Земле и революция на Небе – не это ли начало перемены мира?
Человек в даньи помолчал, затем покачал головой:
– Интересно все же, как вы решаете аграрный вопрос? Коллективизацию уже провели?
Это была шутка, но Косухин попытался ответить:
– Мы смотрим на учение Маркса иначе, чем большевики в России. Для нас главное не цитаты, а основная идея: общество без частной собственности и эксплуатации…
По-китайски выходило плохо, но человек в даньи понял:
– Да, товарищ Хо, такой смелости с классиками мы себе позволить еще не можем. Вы – люди Неба, вы смотрите издалека. У нас еще любят цитаты… Товарищ Сталин и его Коминтерн хотят, чтобы мы строили их социализм с лагерями и продразверсткой. Они не правы. Нам не нужна их диктатура – нам нужна социалистическая, новая демократия…
