Геннадий Ищенко - Коррекция
— Ну вот он наконец сподобился позвонить, — сказал жене Алексей, когда поднимались по лестнице. — Неприятный будет разговор, кто бы знал, как меня уже все это достало!
— Отказывайся от личных разговоров, — посоветовала жена, заходя в прихожую. — Пусть все переговоры ведет Морозов. Он у тебя министр или погулять вышел? Ах, не хочешь? Тогда не ной, быстрее проведи разговор, а потом я тебя пожалею. А, если хочешь, могу поговорить с ним сама.
— А что, — оживился Алексей. — Поговорите, а я послушаю. Может быть, уберем Алексея Павловича и поставим на его место тебя. Только это работа ненадолго: не будет у нас скоро никаких иностранных дел.
— Подключай канал, — сказала Лида. — Нет, не буду я чистить перышки, сойдет и так.
На экране появилось изображение мужчины лет шестидесяти с приятным лицом, пышной, слегка тронутой сединой шевелюрой и черными, как смоль, усами.
"Красит он их, что ли?" – мелькнула мысль у Лиды.
Увидев на своем экране вместо Самохина девушку, президент растерялся.
— Извините, синьорина…
— Синьора, — поправила его Лида. — Вижу, что вы меня не узнали. Вы хотели поговорить с мужем? Тогда говорите то, что хотели сказать, он мне делегировал право самой решать, что вам ответить.
— Могу сказать и вам, — он замолчал, собираясь с мыслями. — Я, если честно, ждал, что ваш муж со мной свяжется сам! Вы оказали помощь кубинцам и бразильцам, предлагали ее Боливийскому президенту, но нас почему-то обошли.
— Прежде всего, следовало бы поздороваться. То, что я женщина, еще не дает повода для неуважения, скорее, наоборот. Вы Фернандо Сабелья, или уже кто-то новый?
— Извините за невежливость, — виновато улыбнулся президент. — Ваше появление было немного неожиданным. А президент у нас пока не менялся.
— Извинения приняты. Прежде чем мы будем говорить дальше, я хочу, чтобы вы, синьор Фернандо, в нескольких словах обрисовали положение в своей стране.
— Положение, как и у всех, неблестящее, — ответил он, внимательно изучая лицо собеседницы. — Продовольствия осталось максимум на пару лет, да и то только если питаться по минимуму. Основные запасы мы успели собрать и не дали никому растащить, что позволяет сохранять контроль над большей частью государства. Боливия потеряла в войне почти всю армию, а остальные соседи нам не соперники, поэтому боевых действий не ожидается. До катастрофы американцы построили у нас два реактора, да и газа для тепловых электростанций хватит лет на двадцать, поэтому дефицита электроэнергии у нас нет.
— Кислотные дожди вас не затронули, а температура вряд ли опускалась ниже пяти тепла, — дополнила его рассказ Лида. — Я права? Значит, у вас все упирается в недостаток продовольствия?
— В общем, да, — подтвердил президент. — Без посторонней помощи мы не обойдемся. Прогноз наших ученых по холодам еще на восемь лет.
— И вы ждали, что мы бросимся вам эту помощь оказывать, — констатировала Лида. — А не дождавшись, обиделись и вызвали мужа разбираться. До того как вы увидели меня, у вас было такое решительное выражение лица… Почему-то многие считают, что те, у кого всего в достатке, непременно должны делиться с теми, у кого этого достатка нет. Вы тоже из таких? Да, мы помогли кубинцам, с которыми нас связывают общие идеалы и долгая дружба. Потом к нам за помощью обратился президент Бразилии. Была возможность помочь, мы и помогли. А вот когда муж решил сам предложить помощь Боливии, ничего хорошего из этого уже не вышло. Своих детей нам просто так не отдали, подозревали черт-те в чем и стали торговаться, требуя продовольствия. Не знаю, сколько тех детей сейчас осталось в живых, но, думаю, что немного. А моему мужу был хороший урок не навязывать свою помощь.
— Не все такие идиоты, как Луис Морено, — возразил президент. — Мы бы не отказались и не забыли бы потом, кто нам помог!
— Ладно, не будем об этом, перейдем к делу, — сказала Лида. — Нам от вас почему-то все звонят уже в конце дня. А в это время уже устаешь даже с вечной молодостью. Давайте посмотрим, что мы вам можем предложить. Продовольствием мы ни с кем не делимся, у нас своих едоков достаточно и с каждым днем становится все больше. Но наладить производство собственного, поможем. У вас как с нефтью?
— Нефти достаточно, — сказал президент. — Предлагаете развернуть производство БВК? Мы об этом думали, но никогда раньше не занимались, просто не было необходимости.
— Через пару дней к вам пришлют "Ковчег", — пообещала Лида. — Подберите сотни две специалистов, которые на месяц отправятся к нам. Научим всему, что знаем сами и поможем с оборудованием. Часть скота вы, несомненно, сохранили, теперь вам его будет чем кормить. Кроме того, сможете в больших объемах получать курятину, грибы и хлореллу. Если будет не хватать энергии, поможем построить реактор. Если хотите, можем принять малышей. Вам и с нашей помощью придется очень трудно, они могут просто не выжить. Много не возьмем, но у вас их много и не наберется. Берем только в возрасте от пяти до десяти лет и не больше пяти миллионов.
— А девушки? — спросил президент.
— Хотите пристроить и их? — улыбнулась Лида. — Вообще-то, проблем с испанским у нас уже нет, но пусть будут и девушки, но только одна на пятьдесят ребятишек. Все подробности завтра обговорите с нашим министром иностранных дел. И вот что еще, синьор Фернандо… Об этом всем должны сообщить по официальным каналам, но вам я скажу сейчас. Китай, Индия, Пакистан и вся Юго-Восточная Азия находятся под запретом: никакого сообщения с этим регионом быть не должно. Я понимаю, что вам пока не до них, но вы должны об этом знать. Китай применил бактериологическое оружие, и сейчас там, по нашим сведениям, живых нет. Мы от них отгородились и сейчас будем разбираться, соблюдая все меры предосторожности.
— Спасибо за предупреждение и за помощь, — поклонился президент. — Нам сейчас действительно не до них, но будем иметь в виду. Я могу быть уверен…
— Алексей, — обратилась она к мужу. — Хватит сачковать. Подойди к комму и успокой синьора Фернандо, моего слова ему недостаточно.
Глава 31
— Начинать? — спросил Алексей. — Все готово?
— Да, Алексей Николаевич, — ответил старший смены. — Начинайте говорить по сигналу. Трансляция идет по всем телевизионным каналам. Кроме того, передадим по радио на семи языках. Сигнал! Вы в эфире.
— Дорогие друзья! — сказал Самохин. — Ровно год назад на Американском континенте произошло извержение вулкана, равного которому человечество еще не знало. За несколько часов погибли почти четыреста миллионов жителей Соединенных Штатов Америки, и сильно пострадали южные районы Канады. Но они оказались только первыми жертвами катастрофы. За этот год голод, холод и войны унесли больше пяти миллиардов человеческих жизней. Так получилось, что мы оказались подготовленными к бедствиям лучше многих других и смогли не только полностью сохранить жизни наших граждан, но и принять пятьдесят миллионов беженцев из США, Латинской Америки, Японии и Европы. Но наши возможности не безграничны. Мы еще принимаем европейцев и договорились о приеме аргентинских детей, а так же оказываем техническую помощь ряду стран, но остальным придется рассчитывать только на свои силы. Через год на небе вновь ярко засияет солнце, еще через десять – снова станет тепло. К этому времени по нашим оценкам на Земле будет жить около миллиарда человек, половина из которых – в Советском Союзе. Катастрофа ударила не только по людям. Уничтожено огромное число растений и самых разных живых существ. В новом мире уже не будет того разнообразия видов, которое было всего год назад. Мы предприняли попытку спасти некоторых из них, но это только отчасти восполнит потери. На Земле нет человека, которого не затронула бы беда, поэтому мы решили день пятнадцатого апреля объявить Днем памяти. В этот день повсюду будут вывешиваться траурные флаги, запрещаться увеселительные мероприятия, а в двадцать два часа восемнадцать минут московского времени в память обо всех жертвах Йеллоустона пройдет минута молчания. Принято решение о возведении Монумента памяти, у подножья которого будут захоронены несколько тел, взятых в разных районах США. Когда-нибудь, такой же монумент мы установим и там. Все те, кто потеряли свои дома и близких и нашли в нашей стране новую родину, должны знать, что мы искренне сочувствуем их горю и всегда готовы оказать помощь. Но нельзя жить скорбью! Нужно помнить о прошлом, но смотреть в будущее! Пройдет День памяти, но останется память, и эта память должна вас поддерживать в жизни и давать новые силы! У нас еще много всего впереди. Уйдет мрак и вернется тепло, но перед нами окажется наполовину мертвый мир, который мы должны будем очистить от смерти, и наполнить жизнью! Это трудная, но решаемая задача, ради выполнения которой стоит жить и работать! А сейчас объявляется минута молчания, и мы все отдадим дань памяти погибшим.
