Артур Прядильщик - Сирахама
— Сурово ты его сегодня, Кэнсэй. — Высказался Акисамэ, появляясь из тени дерева.
— Ты таки зацени уровень, Акисамэ! — Мастер Ма пребывал в обрадованном возбуждении, хотя еще пару минут назад в присутствии Кенчи демонстрировал скептицизм. — Я ж его сейчас целых два раза натурально пытался убить! И таки что же вы думаете! Он ушел на своих двоих, а не оставил денюжку в нашей клинике!
Темная огромная тень бесшумно спрыгнула с крыши додзе прямо на голову Акисамэ. Но тот за мгновение до неминуемого столкновения исчез и объявился с другой стороны от Кэнсэя. Сакаки одобрительно покивал и приложился к неизменной банке… газировки:
— Но это же хорошо для его кэмпо, что теперь его можно избивать, почти не сдерживаясь! А еще он старался ограничить применение техники. Использовал только то, что изучал в Редзинпаку. Только наши стили. Даже Рю-рю не применял!
— Да, я заметил. — Кивнул Акисамэ. — Значит?
— Значит, что-то сообразил… И происхождение от Драконов тоже афишировать не хочет. — Кэнсэй вновь стал листать журнал… в полнейшей темноте. — Может, поговорил с отцом?
— Не исключено. Следующим его противником будет Композитор? — Сакаки. — Судя по внезапному интересу к Багуачжан…
— Наверняка… — Начал Акисамэ.
— Маленький акума близко-близко Подземный Мир. — Послышалось из листвы дерева.
Акисамэ вздохнул — на Апачае его старательно развиваемая чувствительность пасовала.
— Что-то нехорошее чувствуешь, Апачай? — Нахмурился Сакаки.
— Хорошее — нехорошее. Я не разбирать! Кенчи близко-близко Подземный Мир. А плохо — хорошо — моя не знать!
— Правильно ли я поняла, — Послышался из-под энгава новый голос. — Что Кенчи-сама участвует в боях без правил?
Мастера, находящиеся на земле, одновременно вздрогнули и одновременно нагнулись, чтобы посмотреть под деревянный настил. Там лежала Мисаки.
Лишь Апачай продолжал задумчиво смотреть куда-то вдаль с ветки дерева. Да Сигурэ, сидящая у него на плече на корточках, внимательно рассматривала лезвие своего метательного ножа.
— Ну, отрицать бессмысленно. — Осторожно согласился Акисамэ.
— Вот как…. А правильно ли я поняла, что Кенчи-сама делает это втайне от уважаемых мастеров?
— Это тоже отрицать бессмысленно.
— Вот как… А могу ли я уточнить, Ма-сан. Мы с Кенчи-сама имеем ведь право на определенный процент от того, что были моделями?
— Увы. — Вздохнул Кэнсэй. — Никакой денежной договоренности с Саори-доно у меня не было… Эта женщина — просто монстр какой-то! — так из мужчин веревки вить! А на кнопку фотоаппарата нажимала Сирахама Хонока — она и является владельцем фотографии. А поскольку она несовершеннолетняя… Так что под фотографией стоит подпись «Фотограф: Сирахама Х.» Но… — Кэнсэй хитро прищурился. — Мы тут с Хонокой-чан отдельный журнальчик замутили… с остальными фотками… Думаю, «Беретта» или «Новости оружия» наверняка захотят купить остальное… а если мы туда добавим фото в городском антураже…
— Вот как… Обязательно обсудим, Ма-сан. А могу ли я уточнить…?
— «Тагашима». — Кратко ответила Сигурэ, заставив Акисамэ страдальчески поморщиться. — Марш спать… ученица! Через два часа… «Ты спишь?».
— Хай, сэнсэй!
Из-под энгава не раздавалось больше ни единого звука, и Акисамэ даже встал на корточки, чтобы убедиться, что Мисаки, действительно, ушла.
— Удивительно! Ну, эти двое, — Сакаки ткнул пальцем в крону дерева. — Cудя по тому, что не дернулись, заметили. С ними все понятно. Но мы-то… Кэнсэй, неужели даже ты…?
— Ай, Сакаки, стар я уже! Ну шо ты таки меня застыдить хочешь! — Кэнсэй с интересом рассматривал пышногрудую очкастую девицу в школьной форме на обложке журнала. — Вообще. Ни следа. Ни ощущения! Безобразие! Эй вы, двое! Могли бы и предупредить! Мы тут все секреты жениха ей выболтали! Это не по-мужски… э-э-э… не по-товарищески!
— Апачай не стук-стук! — Пришел мгновенный ответ сверху. — Дятел — плохой птах! Дятел — суп!
— Анало… гично. Пф!
— Ну, давайте будем оптимистами, — Предложил Акисамэ. — Это ведь очень хорошо, что у нашего Кенчи такая… своеобразная невеста!
— … Которая, кстати, теперь знает, где в следующий раз будут убивать или калечить ее жениха… — Добавил Сакаки. — Сигурэ, ты не переборщила с откровенностью?
— Моя… ученица. Как хочу… так и издеваюсь. Не отдам! Моё!
— Дорвалась. — Определил Акисамэ. — Бедная Ми-тян…
— Ну-ну-ну! Не надо утрировать, Акисамэ! Ты таки знаешь, какой богатенький Буратино наш Кенчи? Во-о-от! Карабас Барабас таки очень мудро и дальновидно может пристроить свою Мальвину! — Кэнсэй говорил чуть громче, чем необходимо, с намеком посматривая куда-то в район кустов у забора.
«Ну, на обнаружение Старейшего я пока даже не замахиваюсь!» — Подумал Акисамэ, оборачиваясь в ту же сторону, куда повернулся Кэнсэй.
— Мррряу! — Точимару, совершенно невидимый в темноте, обозначил свое присутствие, потеревшись о хакама Акисамэ.
«Учиться, учиться и еще раз учиться!» — Вздохнул мастер джиу-джицу, наклоняясь и подхватывая сильно потяжелевшего в последнее время котенка.
— Какой же ты большой вымахал, Точимару-кун! Сигурэ, такой быстрый рост — разве нормально?
— Мэй-кун… сто пятьдесят… в неделю… И Апачай… подкармливает.
* * *— Э-э-э… Миу, внученька… а что это?
Хаято Фуриндзи чуть недоуменно рассматривал бумагу с очень внушительной цифрой.
— Это счет, дедушка! За интернет!
— Но почему такая большая сумма? Триста шестьдесят восемь тысяч иен! Опять Кэнсэй себя в руках не держит! Не ожидал от него, не ожидал… А ведь у него такие красивые жены! Зачем ему эти порносайты!
— Ма-сан тут не причем, дедушка! Не надо наговаривать на бедного старого китайца! — Хаято даже крякнул от этих слов. — Это счет от «Иридиум» — их спутниковая система связи установлена на твоем «Красном Кролике».
— А-а-а! — Обрадовался Хаято, сообразив. — Ну, тогда этот счет надо отправить Кенчи! Это ведь он пользовался! Тем более, что и денежки у него, я краем уха слышал, теперь водятся, хо-хо-хо!
— Не получится, дедушка! Мы с Ренкой посмотрели договор на аренду судна, который был подписан с Кенчи: оплата услуг связи на яхте входит в стоимость договора!
— М-да… — Как-то странно улыбнулся Старейший… во всяком случае, Миу не смогла понять этой улыбки. — Видимо, он все-таки желает быть справедливым, хо-хо-хо!
— Кого ты имеешь в виду, дедушка? — С интересом спросила Миу.
— Мир. Который не перестает меня удивлять!
Глава 27
— Мы договорились, Шакти-сама?
— Вы понимать, Рю-доно, что решение сие — по согласию быть с Матерь наша?
— Конечно, Шакти-сама! Мы бы не обратились к легендарным Араин, если б не были уверены в решении вашей Покровительницы! Ведь дело касается не какого-то там невинного человека, а презренного Гасящего! Руки которого по локоть в крови! И, поверьте, это совсем не фигура речи! Я показывал вам только что видеозапись, прекрасная Шакти-сама! И вы сами все прекрасно видели!
«Что ж ты к „по локоть в крови“ не добавляешь „невинно убиенных младенцев“, хитрая узкоглазая ящерица!» — Хмыкнула про себя Шакти Рахманн.
— Я спросить Матерь наша! На кого перст укажет ее — смерть того!
«Как-то очень уж расплывчато… — Мысленно нахмурился Горо Рю, продолжая открыто любоваться — искренне, впрочем — индийской красавицей. — Хотя, большего от этой хитрой змеи ожидать глупо. Ну… будем надеяться на подарки.»
— Примите сии дары, Шакти-сама! — Рю-горо с поклоном подвинул к Шакти богато украшенную черную лакированную деревянную шкатулку. — В знак нашего взаимопонимания и с надеждой на благосклонность вашей прекрасной Госпожи!
— О! — Шакти осторожно откинула крышку шкатулки и подняла один-единственный листок, лежавший там — Приятные слова! Щедрый дар!
«Люди такие смешные! — Подумала она. — Зачем нашей Госпоже доля от продаж „Ниссин Рамен“ в Японии? Однако, недешево оценили жизнь Сирахамы Кенчи… Пра-много-раз-дедушка мог бы гордиться — так дорого за его голову еще не отваливали! Инфляция, сэр!»
Шакти с вежливой улыбкой дождалась, когда Рю Горо и его старший сын покинут номер гостиницы, скроются в лифте и, наконец, дала волю чувствам — весело рассмеялась.
— Учитель, может быть нам открыть собственный маленький бизнес по многократному убийству Сирахамы? — Предложила Лин Ченг Шин, чем вызвала новый взрыв хохота.
* * *Конферансье опять вещал что-то пафосное про дух боевых искусств, «прекрасный вечер, чтобы умереть», людей, положивших жизнь свою на алтарь искусства и готовых рискнуть…
Я не слушал этот поток сознания вообще — оратор не верил в свои слова… но голосом и интонациями владел виртуозно — зал неистовствовал. Зал верил.
