Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"
Попаданец задумался. Поведение сербов в данном случае было не заведомо антитурецким, а именно неопределённым. Историей Аркадий интересовался и знал, что они предпочитали Османскую империю Австрийской. В войске Баязета сербы дрались против армии Тимура не менее стойко, чем янычары. Но последний год мог здорово изменить умонастроения в том регионе. Огромные военные налоги для большинства стали непосильным бременем и ростовщикам, их откупившим, приходилось собирать только в сопровождении немалых военных отрядов, и то не всегда успешно. Чем дальше, тем чаще гайдуков оказывалось больше, и бились они всё умелее и злее.
— В Болгарии, наверное, ещё хуже обстоят для турок дела?
— Да, конечно. Татары походя здорово Болгарию и Македонию разорили.
— Беглецы не преувеличивают? Вроде шли они там мирно, на чамбулы не разбивались, сёл не палили.
— Хм… правда, не разбивались и не палили. Похватали, конечно, некоторое число зазевавшихся девчат, молодух и мальчишек, угнали сколько-то скота… но с бережением шли, не как по вражьей земле, сами турки куда больше шкоды там творят. По-божески татары прошли те земли. Только болгарам от этого не легче. Многим предстоит от такого бережения мучительнее умереть.
— Стада?
— Ты на такой исход и рассчитывал? А я-то тогда удивлялся, чего наш Москаль-чародей за ворогов заступается?
— Рассчитывал я, точнее, надеялся, на всеобщее восстание против турок. А выступал за татар прежде всего потому, что не люблю лишнюю кровь лить. Зачем людей резать, если можно попросить уйти? Главное — предъявить достаточные аргументы.
— Да… шли они без жесточи, только скоту, бесчисленным стадам, каждый день есть-пить надо. Поля и луга вытоптали да потравили, сады попортили… а насчёт восстания ты… уж очень размечтался. Что те же селяне против орды сделать могли? И в городах там стен нет, турки заставили срыть. Какие там бунты…
— Ещё не вечер.
— Что?!
— Я в том смысле, что немного времени прошло, погоди, может, и будет восстание.
На сей раз ненадолго задумался Свитка.
— Знаешь, а может, и будет. Сейчас там турки только в крупных городах и уцелели. Да в местах, где их султаны селили племенами. Голод страшный, говорят, до людоедства доходит, гайдуки не только в горах и лесах, почитай везде ходят, всех, кто за османов — режут. Был бы там человек наподобие нашего Хмеля… Много и в разорённую поборами Сербию набежало. Того и гляди полыхнёт и там. Император почуял лёгкую добычу, если на него Ракоци не набросится, не удержится, пойдёт на Белград и Буду.
— Вот последнее крайне нежелательно. Хорошо бы уговорить их пока в Венгрию не лезть, иначе Ракоци от войны с австрияками ничто не удержит.
— Как ты его удержишь?! Он же император!
— Император тоже человек. И не всегда умный. Н-да… а ведь надо срочно к нему посольство слать.
— От войска Запорожского?
— Эээ… пожалуй, Хмель в таких делах сам лучше разбирается. Не сомневаюсь, что сообразит, я б, на его месте… от себя, как гетман послал, чтоб не отчитываться подробно перед кругом.
— Чего просить?
— Ничего! Упаси господи чего-то просить! Только предлагать поделить!
— Чужие земли? — улыбнувшись в густые усы после короткой заминки, спросил главный разведчик.
— Разумеется. И предупредить, что при малейшем движении в Османскую Венгрию у него появится сразу куча сильных врагов с армиями более многочисленными, чем те, с которыми он уже воюет.
— Предлагаешь угрожать? — в удивлении поднял брови Пётр.
— Нет-нет! Просто предупредить, что тогда Трансильвания сразу же, а османы чуть позже, пойдут на него войной, и не факт, что австрийцам удастся удержать Вену в этот раз. А если Ракоци будет его союзником, то и мы империи сможем помочь большим войском.
— Предлагаешь отправить туда запорожцев?
— Обещать — не значит жениться. Хотя, вполне возможно, и придётся помочь. Чем больше врагов одновременно будет у турок, тем легче будет нам.
— Вот с этим никто спорить не будет!
— Теперь срочно надо найти подход к одному из советчиков Ракоци, чьё мнение для него не пустой звук. Есть у него такие?
— Есть, он не напыщенный дурак, к советам умных людей прислушивается.
— Вот к такому человеку надо найти подход. Узнать всё о его привычках, недостатках и пороках, мечтах. Да… быстро такое не сделаешь, обойдётся это недёшево, но составьте на двух-трёх трансильванских влиятельных вельмож такие списки. Авось удастся кого-то на крючок поймать. Не обязательно даже, чтоб нам сведения присылал. Важнее, что б советовал господарю то, что нам нужно. В моё время таких людей называли агентами влияния.
— И правда, — потеребил ус Свитка, — недёшево это выйдет… неужто обязательно такие деньжищи на ветер выбрасывать?
— Не выбрасывать на ветер, а вкладывать в выгодное дело! — покачал головой Аркадий. — Для нас очень важно знать, что творится в самых верхах такого важного соседа, как Трансильвания. Надеюсь, союзника, хотя, сам знаешь, по-всякому жизнь обернуться может. Если делать всё с умом, сторицей те деньги вернутся.
Пётр ещё плеснул себе на донышко хмельного напитка, выпил, не спеша съел дольку тыквы в меду.
— Если Богдан даст добро — сделаем!
— А теперь ещё срочнее и важнее. Надо подкупить слугу того самого французского попа.
Характерник молча, вопросительно посмотрел в глаза собеседника, как бы приглашая его развить мысль.
— Миллион ливров — большие деньги и неубиваемый аргумент. Если вы не готовы выложить два миллиона. Правильно?
— Почему? Пушки повесомее будут.
— Вообще-то да, но если хочешь заключить с человеком союз, угрожать ему… — развёл руками Аркадий.
— Хм… такого союзника и правда лучше сразу во враги записывать.
— Ну а платить больше, чем Франция, мы не можем, через год от стамбульской добычи ничего не останется. Значит, надо перехватить тот миллион по пути, в Польше, кроме как через неё такие деньги в Трансильванию никак не довезти.
Давая собеседнику передых, Аркадий хотел плеснуть себе ещё мёду, но в последний момент передумал и налил сбитня. Мёд хоть не очень крепок, но коварен, а говорить предстояло о важных делах и долго.
— Слуга подскажет — когда повезут деньги, а мы их перехватим? — предположил Пётр. — А не обидится Ракоци на хищение его денег?
— Обидится и сильно! — улыбнулся Аркадий. — Только причём здесь мы? — опять развёл он руками. — Караван с деньгами перехватят поляки, пусть и в Париже на них обижаются, авось денег давать нашим врагам не будут. И Трансильвания на них лишний раз нападёт.
— А ведь может получится… ох и ядовитая ты тварь, Аркадий. Такие пакости измысливаешь… — помотал головой характерник.
— Честно говоря, не выдумываю, а приспосабливаю к нашим делам вычитанное.
— Господи ты, Боже мой! Да как же такое можно пропечатывать?!
— Ха! Разве это пакости… ладно, о книгах как-то в другой раз поговорим. Что у нас в Молдавии?
— Да обложен Лупу, как медведь в берлоге, и так же, как косолапый, об этом не знает. Добре ты придумал — хорошенько бумаги покойного митрополита изучить. Тесные у него связи там были, тайные от господаря. Если Лупу про такое узнает, боярам тем головы не сносить, сразу согласились служить, и платить им ничего не надо!
— Вот платить как раз, если заработает, надо обязательно. Не обязательно деньгами. Но об этом тоже позже. А в Валахии?
— Вот там пока таких подходов к Бесарабу нет. Но будем искать.
— Тьфу ты чёрт! О Черногории забыл. Неужели и там тишина?
— Какая там тишина! Большими отрядами спускаются с гор и режут по окрестностям мусульман, всех подчистую изничтожают, от мала до велика, никого не щадят. Даже девок молодых убивают! — в голосе сечевика слышалось нескрываемое порицание. Действительно, девок-то всегда можно продать, зачем зря переводить хороший товар? К Богдану прислали послов, предупредили, что будут проситься под руку дожа. Сильно жалели, что мы слишком далеко.
Два колдуна ещё долго сидели, обговаривая дела тайные. Много чего им надо было обсудить, обговорить. Про все соседние страны перемолвили, и о казацких землях не забыли.
Прогресс на марше. Азов, студень 7148 года от с.м. (декабрь 1638 года от Р. Х.)
День начался премерзким образом. Только успел Аркадий позавтракать и начал прикидывать, какое дело за каким сегодня будет делать, как в дверь раздался осторожный стук.
— Войди! — откликнулся он, зная, что это дежурный джура Боря.
Черкес проскользнул в комнату, плотно прикрыл за собой дверь и, подойдя вплотную к шефу, доложил: — К вам жиды просятся.
— Какие? — никаких встреч с ремесленниками он в начале дня не планировал.
— Золотаренко, Циммерман, Ковалевский. Разряжены как петухи, видно, по важному делу явились.
