Максим Калашников - Крещение огнем. Звезда пленительного риска
Нашим героям от 28 до 36 лет (1971–1979 гг. рождения), все они окончили аспирантуру и имеют степень кандидата технических наук. Наши собеседники оказались выходцами из инженерных семей, в детские годы успели зацепить технические кружки в советских Домах пионеров и в школах, а в самой школе отдавали предпочтение техническим дисциплинам (математике, физике, химии). Они сознательно пошли в выбранные технические вузы. Необходимо отметить, что трое из пятерых получили хорошее базовое техническое, еще советского качества образование, не привязывающее их к теперешней узкой отраслевой деятельности, но личные наклонности («предпочел видеть результаты своей работы, а не заниматься совсем уж отвлеченной наукой», по словам одного из них) больше, чем обстоятельства, привели их таки в заводскую науку.
В аспирантуре института, который и оканчивали, учились двое – причем один из них, как и еще трое других, писал кандидатскую работу, совмещая учебу с работой и на базе своей рабочей дисциплины уже на предприятии. Защищенные диссертационные работы, обозначая какой-то квалификационный уровень наших героев, оказали и непосредственное влияние на развитие и модернизацию конкретных продуктов или технологических процессов на предприятии и были внедрены или внедряются на производстве.
Карьерные и научные амбиции сохранились почти у всех – тем более что конъюнктура для роста в их возрастной категории сейчас удачная. Ведь 45–55-летних в науке и среди управленческого инженерно-технического состава осталось совсем немного. В тяжелые для производства 1990-е многие из них покинули заводскую науку в поисках более хлебных мест. Еще более возрастные специалисты уже достигли карьерного, научного, а часто и жизненного потолка. Ровесники же наших молодых ученых шли в науку и на производство совсем редко – оказалось, что только у одного интервьюируемого вузов-ский однокашник работает по технической специальности (и это притом, что в институтских группах обучалось по 12–20 человек!). Более молодая возрастная группа никакого конкурентного давления «снизу» не оказывает. Некоторые из наших собеседников – выпускников технических вузов первой постсоветской волны полагают, что произошел окончательный слом советской системы высшей школы, повлекший качественное ухудшение базового технического образования. Новая же система образования не сложилась, поэтому в среднесрочной перспективе в целом не следует ожидать притока выпускников вузов с качественной технической подготовкой.
Материальная мотивация в теперешней деятельности наших героев не главная, так как у всех пройдено то, что они сами называют «порогом стабильности», «финансовым уровнем безопасности». Заметим, что по современным столичным меркам, тем более для специалистов такого класса, зарплаты не столь высоки: минимальная – 30 тыс. рублей, максимальная – около 60 тыс.
Достижение порога стабильности дает возможность для занятий научной работой, считает Ольга Малыхина, начальник лаборатории экспертизных исследований Научно-исследовательского центра территориальной компании «ОМЗ-Ижора». Лабораторию Ольга возглавила четыре года назад, когда ей было 32 года. В 1995-м она окончила факультет технологии и исследования материалов Санкт-Петербургского государственного политехнического университета (бывший Политехнический институт), защитив диплом по цветным сплавам с эффектом памяти форм, после чего поступила инженером на Ижорские заводы в Центральную лабораторию (предшественница НИЦ) в отделение штамповых и конструкционных сталей и сварных соединений.
Из институтской группы в 20 человек, по словам Ольги, с металлом работает только она и ее подруга, которая занимается лабораторным оборудованием для металлообрабатывающих предприятий. Остальные однокашники Ольги по Политеху в основном устроились менеджерами на различные коммерческие предприятия. В советское время в заводской Центральной лаборатории работало около 700 человек (не менее сотни из них имели ученые степени), развивая технологии выплавки и обработки спецсплавов для корпусов и атомных реакторов энергоблоков и подводных лодок, химической промышленности, горной техники, судостроения и т. п. Сейчас в НИЦ осталось около 150 человек, из них только шестеро – с ученой степенью: один доктор и пять кандидатов технических наук, Ольга – самая молодая из них.
Свой приход в заводскую науку она называет случайным. На завод поступил заказ на изготовление валков для прокатного стана от Нижнетагильского металлургического завода, потерявшего традиционного поставщика с Украины. Кто-то из уральских умников решил, что валки можно попробовать изготовить из кованой, более надежной и износоустойчивой, чем литая, стали 155 ХНМ (хром, никель, молибден) с полутора-процентным содержанием углерода, то есть почти чугуна. Опыта работы с ковкой этого очень хрупкого металла не было ни у кого, но заказов было немного, и Ижорские заводы взяли их на свой страх и риск. И оказались правы: после разработки технологии на Ижорских заводах заказ в сумме стал обходиться заказчику дешевле в разы из-за увеличившегося срока службы валков, и вскоре вслед за уральцами на валки из металла, обработанного по новой технологии, стали переходить другие металлургические предприятия страны.
155 ХНМ – металл недорогой, но во всем мире обычно он используется только в литых изделиях, очень быстро изнашивающихся. Исследовать, как сталь поведет себя при ковке, поручили как раз Ольге Малыхиной. Год назад она защитила диссертацию в Политехе. Для работы над докторской диссертацией пока недостает опыта – «нужны наработки на целом спектре металлов», но главное, в отличие от подготовки кандидатской, где было достаточно ненавязчивого шефства старших товарищей, для новой работы нет команды более молодых, чем сама Ольга Малыхина, ученых.
36-летний Александр Бурмистров, начальник сектора отдела проектирования систем возбуждения энергетических машин завода «Электросила», филиала «Силовых машин», считает, что писать докторскую диссертацию и вести инновационные разработки, одновременно занимаясь выполнением заводских контрактов, невозможно. По мнению Александра, необходимо вернуться к прежней, существовавшей в советское время структуре, когда на «Электросиле» соседствовали завод и исследовательский институт. Но в 1990-х институт закрыли, а институтские КБ переподчинили главному инженеру завода. Нужен инновационный центр, где можно было бы вдумчиво и без заводской суеты изготавливать пилотные образцы новой техники и разрабатывать новые технологии, чтобы не оказаться вытолкнутыми с рынка.
В науке ученый имеет право на ошибку, на заводе же в жестких условиях работы на заказчика, тем более в такой стратегически важной с точки зрения безопасности сфере, как энергетика, ошибки исключены и можно говорить лишь о разработке поддерживающих инноваций. Прорывные технологии возможно разработать только в инновационном центре корпорации. Мы сейчас умудряемся находиться на одном уровне с западными компаниями, говорит Александр, только благодаря тому, что 50 лет назад наши предшественники в исследовательских институтах (советских институтах. – М.К.) предложили решения, многие из которых тогда казались неприемлемыми для производства, но, доработанные, заняли лидирующие позиции на мировом рынке. Сейчас, особенно в системах управления турбогенератором, мы начали серьезно отставать. А ведь без разработки нового привлечь молодых исследователей в заводскую науку невозможно. (Вот именно! В Эрэфии катастрофически мало принципиально новых проектов, куда можно было бы вовлечь молодых. – М.К.)
Александр Бурмистров говорит о системах управления со знанием дела. В 1994 году он с отличием окончил кафедру систем автоматического управления (САУ) Петербургского электротехнического университета (бывшего ЛЭТИ), а в 1997-м защитил кандидатскую диссертацию на тему «Разработка и исследование адаптивных электрогидравлических следящих приводов летательных аппаратов». Задачи, которые ставились в диссертации, были прикладными и касались совершенствования адаптивных приводов для управления вектором тяги самолетов-истребителей. Во время подготовки диссертации Александр ездил на авиационный завод, «поменял там кое-что, получил эффект».
Александр начал работать ассистентом кафедры САУ в 1990-е, когда на преподавательскую зарплату выжить было просто нельзя. Не спасали и выполняемые время от времени договорные работы, и в 1998 году он подался на заработки в «Электросилу», в родственный его кафедре отдел. Сейчас за четверть ставки в институте, где он продолжает «работать для души», ему платят около 800 рублей (и платили бы около 6 тыс. при полной рабочей ставке со всеми надбавками), в «Электросиле» же его оклад – около 40 тыс. рублей. На заводе Александр Бурмистров продолжил заниматься системами управления применительно уже к системам возбуждения энергетических машин – турбо– и дизельных генераторов. (Иными словами, управлением летательными аппаратами в «инновационной» Эрэфии заниматься практически некому: там с голоду сдохнуть можно. – М.К.)
