Джим Батчер - Холодные дни
Я приложил большой палец к его затылку, использовал силу Зимней мантии и вогнал гвоздь через кольчугу, не рассчитанную на такое тонкое оружие, на два дюйма в мышцу под лопаткой Хвата.
Хват издал крик шока и боли, и замахнулся на меня мечом, но с холодной сталью, пробившей его кожу, и невозможностью доступа к Летней мантии, он располагал только собственными рефлексами, силой и умением. Он не тренировал их до того, как стал Летним Рыцарем, и не обучался в жестокой школе предательских ударов, через которую провела меня Мэб. Замах меча был медленным и неуклюжим, и я ударил его дважды: один раз по запястью, с хрустом сломав его, второй раз – в челюсть, уложив Хвата на землю бесчувственной массой.
– Рыцарь бьет Рыцаря[89], – крикнул я в туманный ночной воздух. – Шах.
Схватка Королев с Духоприютом была бесшумной, но сейчас воздух словно застыл. Я не мог видеть их, но знал, что Лилия повернула тело немного в сторону от Духа, ко мне, разорвав связь с одним из двух Сидхе, поддерживавших ее. Духоприют, со своей стороны, развернулся, глядя прямо на Мэйв. Я чувствовал, как маленькие фрагменты его тела словно разбегаются в разные стороны, снова собираясь в единую массу.
– Хват? – позвала Летняя Леди слегка озадаченным голосом. Потом в этом голосе появился внезапный холодный страх. – Хват!
– Что ты делаешь? – рявкнула Мэйв. – Тупая корова! Я не могу в одиночку победить Стража!
Лилия проигнорировала ее. Я чувствовал движение ее руки, почти отсутствующий жест.
И когда внезапный ветер разметал туман, Хват и я появились на вершине холма с такой же легкостью, с какой мать ловит печенье, упавшее с подносика столика младенца.
Вот ведь хрень.
Я знал, что Леди могущественны, но не осознавал, что это означает в практическом плане. Заставить огромный объем воздуха двигаться с такой точностью, внезапностью и силой – чтобы сделать это, нужно приложить серьезную энергию. Я мог бы это сделать, но для меня это было бы серьезным усилием, и мне понадобилось бы хорошенько посидеть с холодным пивом после подобного подвига. А сделай я это два или три раза подряд, я устал бы настолько, что и кружки с пивом бы не поднял.
Лилия сделала это, практически щелкнув пальчиками.
И тут появился я, стоящий в чем мать родила над неподвижным телом Хвата. Я все еще находился под прикрытием завесы, но она была уже настолько дырявая, что прятаться под ней от кого-то типа Сидхе не имело смысла. Мне вообще уже не стоило держаться за нее, но какой-то иррациональный инстинкт заставлял меня концентрировать ее и удерживать небольшим энергетическим полем вокруг моих бедер.
– Он жив, Лилия, – сказал я торопливо. – Нам надо поговорить.
Кожа вокруг ее глаз побелела.
– Что? – требовательно и яростно спросила она. – Что ты мне сказал?
Оххх… В дни моей худшей дипломатии я не получал такой реакции, когда ответил:
– Лилия, успокойся. Хват жив. Но ты все еще на той стороне, и я не думаю, что тебе рассказали всю правду. Давай поговорим, прежде чем произойдет что-нибудь, о чем все будут жалеть.
– Как ты смеешь? – взревела она. Ее ярость была раскаленной. Буквально. Языки пламени срывались с ее ладоней и обвивали предплечья. – Как ты смеешь?
Я поднял пустые ладони перед собой. Я был уверен, что выглядел совершенно потерявшимся.
– Адские колокола, Лилия, что за чертовщина? Я не собираюсь здесь сражаться!
Лилия завопила, и Летнее пламя охватило ее, заставив придворных отскочить в сторону. Золотое, зеленое и звездно-серебряное пламя плясало вокруг нее, гипнотизирующее – и набирающее силу. Внезапно я увидел ту же ярость, которую видел в глазах Титании, но это были тлеющие угольки, оставшиеся после того, как годы траура и скорби прошли. Сила, бушующая в Лилии, проистекала из совсем другой страсти – но она была свежей, раскаленной добела и вряд ли могла быстро остыть.
И тогда я понял, что происходит. Мэйв протянула свою руку ко мне, и ее пальцы задвигались в веселом танце. Она бросила на меня самый мимолетный взгляд, и он бы полон яда и радости. Я тоже вытянул руку перед собой и почувствовал ее там, элегантную, гламурную и простую настолько, что Мэйв могла бы проделать это во сне, без зрителей, даже без единого Сидхе. Говорил-то я, но до Лилии долетали не мои слова. Мэйв выбирала слова вместо меня.
Я не знаю, что она сказала, но она выбрала именно те слова, которые заставили ее Летнюю коллегу обезуметь от ярости. Мягкая, сочувственная натура Лилии была использована против нее. Мэйв запустила свой маленький простой гламурчик с идеальным расчетом времени: когда относительно неопытная Лилия этого не ожидала. И была полна беспокойства о судьбе павшего Хвата. С тяжелым чувством я осознал, что страстная юная Леди Лета – не Титания. У нее имелся тот же жар, но отсутствовали сдержанность, баланс, и не было ни шанса, что она когда-то сможет думать, взвешивать, сдерживать свою ярость.
– Уничтожить его! – закричала она. Деревья тряслись и скалы трещали от ее голоса. Его звук врывался мне в уши, и я ощутил в нем внезапную жаркую влажность. – Уничтожить Гарри Дрездена!
Она выбросила вперед обе ладони – и волна огня в двадцать футов высотой и шириной с футбольное поле с ревом ринулась на меня.
Глава 48
Долю секунды мой мозг визжал, как малохольный поросенок, бегущий домой – реакция страха на уровне подсознания. Однажды мне довелось сталкиваться с огнем. Такие вещи крепко держатся в памяти.
От огня трудно защищаться. По этой причине он – одна из моих любимых форм атаки. Даже если вам не удается поджечь саму цель, вы все равно можете ее поджарить, разогрев воздух вокруг нее, пока она не бросит все, чтобы убраться с вашей дороги, даже не думая о том, как посчитаться с вами. Если речь заходит об оружии, огонь – в самом верхнем ящике.
Но!
Огонь коварен и ненадежен. Без концентрации он просто хаос, случайный выброс накопленной в химических веществах энергии. Этого недостаточно, чтобы работать с огнем. Вам нужно знать, когда, где и как применить его с максимальной эффективностью – чего Лилия не сделала.
Я упал сверху на лежащего без сознания Хвата и сфокусировался, выбросив ладони в стороны и прокричав: «Defendarius!»
Едва я сформировал вокруг нас пузырь щита, огненный шторм обрушился, погребая нас под собой, как океанская приливная волна. Мой щит удерживал огонь, но остановить его полностью он не мог, и жар начал просачиваться внутрь. Именно поэтому я потянулся за Зимой и заполнил маленький пузырь вокруг нас холодом. Волна огня была слишком массивной, чтобы ее перебороть, да я и не собирался этого делать. Она распространилась по такой огромной площади, что все, что мне оставалось, это управляться с крошечной ее частью, держаться, как маленький камешек на пляже. У меня не было силы ее победить, но была сила держать ее на расстоянии, пропуская внутрь щита лишь воздух, а не жар, чтобы не оказаться в духовке.
Огонь омывал нас со всех сторон, и я держался за щит еще несколько секунд – так долго, как мог. Без своего браслета или жезла, чтобы направлять энергию, несколько секунд было максимумом того, что я мог сделать – но этого хватило, чтобы выжить. Я стоял на коленях и ладонях, хватая ртом воздух на покрытой инеем земле, но я выжил – и Хват тоже.
Ай да я!
Издевательский смех Мэйв звенел над вершиной холма.
Горячий воздух коснулся моего лица и постепенно, по чуть-чуть становился горячее, по мере приближающегося огня. Я поднял голову и увидел Лилию, идущую ко мне по выжженной земле, обнаженную, но с языками пламени, окружавшими ее тело. Ее собственная одежда сгорела в огненной буре. Глаз у нее не было. На их месте гудела пара обжигающих огней, сгустки оранжевого и алого пламени поднимались из глазниц по мере того, как она приближалась. Ее шелковые белые волосы поднялись колышущейся колонной, как само пламя, вздымаемые горячим воздухом и разноцветными – золотыми, зелеными, оранжевыми – огнями ее пылающей ауры.
За ней тенью следовали Летние Сидхе, с огнями, танцующими на серебряном оружии, и с их отражением на руках и лбах, их мощь окружала меня, не давая мне ни шанса на бегство, но после того, как Лилия щелкнула пальцами, они остановились и отступили – к своей исходной позиции у башни маяка.
Я думаю, ей не хотелось спалить их Летние тела вместе со мной. Я начал поднимать руку, готовясь выстроить щит, но моя вторая рука не выдержала веса моего тела, и я едва не упал.
Стало быть, конец.
Вышел бензинчик.
Я умудрился подняться на колени и сесть на пятки, тяжело дыша. Потом я выдернул гвоздь из спины Хвата, сжал его в руке и взглянул в лицо Лилии.
Она остановилась футах в шести от меня, покрытая живым огнем, и посмотрела вниз. Ее глаза светили как прожекторы.
– Он в порядке, Лилия, – сказал я. – Хват в порядке. О Боже, Лилия? Ты меня хоть слышишь?
