Владимир Чистяков - Попадают по-разному
– Тут реки редко замерзают. Да и говно не тонет.
– Как уже сказала, ко мне таких доставлять в виде туш или чучел, можно так же по частям, но такими кусками, чтобы я убедиться могла, от нужного эта часть или нет.
– По весу принимать не советую, а то читал, как один наместник обещал за голову своего врага золота, сколько она весит. Голову получил, но доставивший не поленился вместо мозга свинца залить.
– Ха-ха. Смешно. Только со мной так не получилось бы. Начать с того, что я знаю, сколько человеческие головы весят. Хотя, с другой стороны, за некоторые, даже по весу в свинце, золота не жалко. За меня этот… Заспиртованный помните сколько давал?
– Так он щедрый был! Из наших земель, да военной добычи расплачиваться собирался, – сильнее, чем надаренная медяшка сиять сложно, но Чудовище умудряется, – Хотя, от тебя ему только сердце нужно было, если живой взять не получится. Это меня он в клетку посадить хотел, и по своим деревням возить. А Кэр-младшую вообще хотел в дальнюю степь продать, за кобылами или овцами ухаживать. Это там рабам сухожилья режут, чтобы не убегали?
– В дальней степи много кто живёт, – как-то совсем без выражения замечает Госпожа.
– Скоро там жить будут только те, кому мы позволим.
– Не ты ли решать собралась уже?
– У нас пушки есть, а них нет. Если к стволу возражающего привязать, да холостым дать, – мечтательно закатывает глазки. Я не видела, но не сомневаюсь, она так делала, – Так что, решать буду в том числе и я.
– Одними пушками не завоешь землю, где собираешься жить.
– Зато, ими можно всех перебить, и жить, как нам нравиться.
– Трупы как-то не могут землю пахать и налоги платить.
– Удобрение из них хорошее получается. А пахать. Сама же говорила, про нехватку земли на юге. Вот их и переселим. Осень пошлём, пусть уговаривает. Она всё равно, как они разговаривает.
– Я лучше тебя отправлю. Ты людей пугать куда лучше её умеешь.
Динка ухмыляется в ответ. Оскорбление матери воспринимает как похвалу. Интересно, кто-нибудь ещё это понимает?
* * *
Не обольщаюсь особо насчёт предстоящего ночью в городе. Всё что видела раньше, непременно померкнет. Динкины похождения блекленькой тенью покажутся. Да и там я не рвалась особо.
Тут же… Будет точно невесело. По крайней мере, мне.
Некоторые здания уже взяты под охрану. Большой дворец храата и примыкающие к нему строения. Многие постройки, принадлежащие Наместнику бога на земле, или как там этот, главный церковник, сын свинячий, называется.
Госпожа, чувствуется, там скоро надолго засядет. Бумаги разбирать. Сама засядет, меня и ещё много, посадит.
Знаю, часть её колонны – самые умелые в городских боях, были посланы для захвата этих зданий. На месте попиков, я бы хранящиеся там бумаги, сожгла как стало ясно, помощь не придёт.
Но я мозгами думаю, а они считают, этот орган кровь охлаждает.
Слышала, как командир этого отряда доложил, бумаги не пострадали, и даже нескольких попиков, ими ведавших, захватили.
Командиры колонн разделили город на участки для грабежа. Я не пойду. Динка и Линки плотоядно ручки потирают. Блеск глаз мне совсем уж не нравится. Будто у них чего-то нет. Или кто-то в их храбрости сомневается.
Тут ведь не храбрость потребуется.
– Не пойдёшь?
– Нет.
– Смотри, после надумаешь – поздно будет. Там обозные подтянуться, а они даже двери из домов вынесут. Я на их счёт не обольщаюсь.
– Угу. И ещё изнасилуют всех женщин без различия возраста. Может, и не только женщин. Я на их счёт тоже не обольщаюсь.
Динка корчит гримаску.
– Перетерпят. Знаешь, я несказанно была удивлена, когда узнала, некоторые храатские женщины писать и читать умеют. Ну, так нашла у одного мной застреленного письма шлюхи его. Жаль, не поймёшь, хорош ли был. Из обоих стволов в рожу попала.
Молчу. Стрелять она хорошо умеет. При мне бывало, пулей кавалериста из седла вышибала на предельной дальности выстрела. Правда, и пистолеты самые лучшие.
– Подробно описывала, сколько он ей должен привезти благородных девушек из-за Линии в служанки. Мол ей, крысе такой, нужны искусные девушки. Кстати, это слово она написала с ошибкой. Нас для этого столько учили? Чтобы бляди храатской спинку тереть? И это нам бы ещё повезло.
Снова молчу. Что-то в её словах есть.
– Осуждаешь? Зря. Насчёт представь себя на чьём-то там месте можешь не говорить. Уже представляла. Заживо горящей. Привязанной к столбу. Под гогот убитых нами в прошлых битвах. Но это мы пришли к ним в город. А не они к нам. И теперь пусть платят! За сделанное, за намерения… За всё! Горе побеждённым!
– Ягран с вами поедет?
Кто меня за язык тянет? Какое дело до него?
– Нет. Он в штурме не участвовал. Тётя назначила его временным комендантом лагеря на время своего отсутствия. Но ты не волнуйся, друзья ему обязательно привезут кого-нибудь. Посвежее. Может, даже не тронут.
Как хохотнёт. Будто что-то смешное сказала.
– Дин, казначей вполне будет смотреть сквозь пальцы на то, что будет твориться сегодня в городе. Но не допустит того же самого у себя в лагере.
Снова смеётся.
– Ха! Так немало и таких, кто с ним и добровольно согласится. Может, он и сейчас с кем уже кувыркается. Солдатики ещё не начали, а он уже…
– До этого мне решительно никакого дела нет!
– Ба! Да ты что? Неужто ревнуешь? – хохочет маленькое чудовище на прощанье.
Ревную? Я? Да дела мне никакого до принца нет!
Площадь перед собором вся в движении. Командиры колонн разбили на участки, куда солдаты будут таскать ценности и имущество потяжелее. Это потом делить будут. Туда же уже привезли винные бочки. Как из наших лагерей, так и из подвалов покойного Меча.
Сама площадь обрамлена стенами до полутора человеческих ростов. Кое-где торчат основания колонн и лежат части для них. Знаю, Меч бредил идеей построить самый большой собор мира. Нынешний казался недостаточно величественным для прославления господа. Более того, он должен был вмещать всё население Святого града. Решили строить новый во всю главную площадь, а старый оставить внутри. Стены с колоннами – остатки начатого строительства. Даже до этого барана без рогов допёрло, при первом взгляде ясное мне, лишь с началами архитектуры знакомой – при такой толщине стен сделать их выше нынешнего собора невозможно, не говоря уж о тяжести крыши. Стройка сама собой прекратилась несколько лет назад.
Солдаты сооружают полевое укрепление. Причём, делают это весьма сноровисто. Ах, да, понятно, пушки составляют. Вон и Эрескерт с колонны распоряжается.
Ясно, почему солдаты так бегают. Не в генерале дело. Им явно сказали – укрепления достроим, пушки составим, и на три дня город ваш. Тем более, сигнала "завершение штурма" ещё не было.
Ум, за который меня так хвалят, подсказывает – надо было с Динкой пойти и банально тащить всё, что плохо лежит и ярко блестит. Сегодня много новых состояний появится, такой день раз в столетие бывает. Жить дальше предстоит, и чем на старости лет хвастать? Шрамами при штурме полученными? Так их нет у меня.
Ведь этот день многих до конца жизни обеспечит. Попросить у Госпожи десяток из охранной сотни и вынести всё из нескольких домов побогаче? А спать я после этого спокойно смогу?
Стою и смотрю в ночь. Просто смотрю. Подальше и от солдатских костров, и от генеральских столов, но на таком расстоянии, чтобы в случае чего, быстро вернуться. Вино и вседозволенность хорошего с людьми не делают.
Плохо знаю, как должен шуметь ночной город, и должен ли вовсе. Только огни видела с укреплений Замка. Огней хватает и здесь. Всяких. Начиная от пожаров. Несколько раз видела, как стреляли осветительными и сигнальными ракетами.
Эрескерта за столом уже нет. Очень вежливо отпросился и исчез в ночи. Как раз в той части города, куда Динка направилась. Что ему там понадобиться могло? В особой любви к золоту не замечен. Угу. Зато, в любви к чему другому более чем. Как раз этого сегодня ночью будет предостаточно. Как добровольного, так и в большинстве случаев, вовсе нет.
Но я достаточно цинична, да и вино на столе стояло не для того, чтобы на него смотреть, понимаю, больше всего бледненькому нашему нужно то, что только у Динки есть. Она уже нехорошо весёленькой была, когда в город направлялась. Отсутствием наблюдательности генерал не страдает.
Мне дела нет. Динка – наследница своей матери. Эрескерт – пятый в Армии человек, а в мирное время – четвёртый, хотя сейчас, пожалуй, что и третий. Ибо Рэндэрд должность сохраняет, но по сути ничем не занимается. Только пьёт, причём с каждым днём всё больше и больше. И всё исключительно в одиночку.
Вот и сейчас, за столами довольно тесно, но по два места с каждого бока от него пусто. Чего-то он уже наговорить успел. Явно, поссориться хотел, но ночь такова, что ссориться особо никто не хочет.
По мне, так поводов для ссор за столами немало. Женщин, хотя и много, но куда меньше, чем мужчин. Женщины двух сортов. "Змейки" и лагерные шлюхи. И те, и другие старательно ссоры провоцируют. Благо, по внешнему виду одни от других не сильно отличаются.
