Димыч - Последний князь удела
Страхи придворных казались надуманными, но к Сулешову я подошёл окружённый плотной толпой ближних придворных.
- На войну снарядился, мурза? Аль враг какой на Углич идёт? - с некоторой долей насмешливости обратился к гостю Бакшеев.
-Вольно вам зубоскалить, дурням,- буркнул выезжалый дворянин.- Дело у меня токмо для княжьих ушей.
Выглядел Янша изрядно помятым, будто не спал всю ночь. Да и вообще вид у кочевого аристократа был изрядно затравленный.
-Чародейским делом тщился ворог погубить внука моего первого. Рассуди дело по справедливости, да разреши казнить ведьму по-особому, яви милость, - горячо зашептал мне на ухо мурза. - Яз за то поклонюсь дарами богатыми, Аллахом клянусь.
-Дела о колдовстве церковные иерархи судят. К Новгородскому митрополиту ехать тебе, Бежецкий Городец его епархия,- постарался направить я челобитчика в иную инстанцию.
-Не рассудят меня там, - признал Янша.- Бил на меня владыке челом соборный протопоп, и ко мне наезжал с угрозами. Дескать, погубишь, де, честную христианку - быть тебе казненному от великого государя Фёдора Иоанновича. Ведьма-то - мать пономаря, вестимо дело, не признает её митрополичий суд колдуньей. А даже добудут истину, то коли нет вреда, так просто в монастырь дальний сошлют.
-Так вреда внуку твоему не сделали? - стоило уточнить детали преступления.
-Пока не ведаю,- покачал головой мурза. - Как дело-то случилось: жена моего старшего сына на сносях ныне, на восьмом месяце. Карачей Кадыргали-бек звёзды смотрел, всё высчитал - родиться великий воин, слава всему роду. А тут на прошлой седмице в ночи крик - сноха орёт, мол, убыр пришёл и давит. Нукеры опочивальню окружили, воздух саблями пластать стали, глянь - злой дух кошкой обратился, да прочь бежит. Сын мой в него кинжал метнул, да не убил, токмо чуток подрезал.
-Ну, так прогнали? Со снохой всё в порядке? - причины для тревог мне были не ясны.
- А вдруг злой дух украл из утробы младенца или подменил? Вдруг вместо удальца-внука девку туда сунул? Да к тому ж яз старух-ведуний расспросил, они сказывали коли убыра обратно к шайтану не отправить - не успокоится злой дух, пока младенца не погубит.
Я внимательно присмотрелся к мурзе. Нет, розыгрыша тут не было - татарин действительно искренне верил в свой рассказ и тревожился за не рождённого ребёнка.
-Как же нашли ведьму? -
-Нукеры по деревням и в посаде поискали и указали им на старуху. Схватили её - и верно, на боку рана свежая, от кинжала сыновнего осталась. Да подмышкой отметина, из неё демон вылезает.
-Что ж делать теперь по-твоему нужно?
-Огнём и калёным железом убырлы карчыка терзать, чтоб сказала: успела навредить али нет. И коли сделал её злой дух худо какое, пущай обратно исправит. А опосля колом вместилище скверны в могиле пронзить, чтоб не вернулся демон и роду не вредил. Ежели бы не протопоп, давно нукерам бы повелел сие исполнить. А тут не ведаю чего хуже - гнев государев или опаска от убыра.
Да уж задачку задал мне мурза. Самым лучшим выходом было отправить его подобру-поздорову к другим судьям. Но вредное любопытство сделало своё дело:
-Где твоя колдунья, давай хоть глянем на неё.
Слуги Сулешова расступились и за открыли нашим взорам брошенный у стены войлочный свёрток. Узлы развязали только после грозного окрика Янши, причём его храбрые нукеры при этом отворачивались или делали защитные знаки, устраивая пальцами козу.
Нагнувшись над зловонным кульком, увидел пожилую избитую женщину в полубессознательном состоянии, которая лишь что-то монотонно шептала.
-Воды... Христа ради, водицы испить, - стонала измученная старушка.
-Григорий, немедленно тащи воды,- скомандовал я черкесу.
- Перекидывается, не верь ей,- закричал крымец. - Напьётся - в силу войдёт.
-А помрёт, так бестелесный демон тут же новую душу сожрёт, что поближе, - меланхолично сообщил подошедший с питьём Гушчепсе. - Яз цысюе, яз ведаю.-
Услышавшие такое предсказание татары торопливо отодвинулись на пару шагов подальше.
-Упокоить убыра по силам тебе?- оживился Сулешов.
-Князь велит - сделаю, - всё тем же спокойным голосом ответил черкес.
-Позже ответ дам,- я резко развернулся и зашагал прочь, провожаемый как минимум двумя парами глаз, смотрящих на меня с надеждой - мурзы и обвинённой в колдовстве старухи.
Ситуация сложилась - хуже не придумаешь. Никаких казней ведьм я устраивать не собирался, но и Янши-мурзой ссорится не хотелось. Слишком уж мне требовалось его содействие в установлении торговых отношений с Крымом. Потребность в каучуковом сырье была огромная. Даже отправить ногаев прочь, и то значило приговорить пожилую женщину - она и так находилась при смерти от голода и жажды.
-Будем с демоном бороться? - спросил догнавший меня Гушчепсе.- Хоть по признакам ни удды, ни албасты не вижу я, но может убыр тайно в человеке сидеть, так что сразу и не разглядишь. Готовиться к схватке нужно.
-Не велика доблесть старуху колом пронзить,- голос мой был наполнен горечью.
-Зачем пронзать? Так злого духа достану, жива бабка останется, - пожал плечами черкес.
-Сделай Григорий, - обрадовался я такому исходу. - Только так чтоб и старушке вреда не причинить, и мурза все доволен остался. Можешь такое? Духов-то ведь тут нет никаких, и не колдунью к нам привезли, а простую селянку.
- Яз тако же мню,- внезапно согласился наш новый экзорцист. - У ведьмы признаки ясные, мне их легко почуять. Но обряд проведу так, что и Янши-мурза удоволится.
После нескольких дней приготовления, в паре вёрст от Углича проводили изгнание беса. Я туда не поехал, но присутствовавший при обряде Баженко Тучков передал мне все детали.
Сначала над обвинённой в колдовстве читал молитвы православный священник. Никакого видимо эффекта это не дало, и ногаи стали выражать своё недовольство. Потом за дело взялся Гушчепсе. Разведя несколько костров, он приступил к допросу нечистой силы. Поскольку никто кроме цысюе слова демона не разбирал, его ответы для зрителей переводил сам знахарь. Быстро вызнав имя злого духа, Григорий установил, что вызван тот колдуном из дальней страны для погубления Сулешова и всего его рода, а в несчастную женщину проник убыр обманом. Далее черкес взял лучшее средство для изгнания высасывающей жизнь сущности - печёнку чёрной собаки и стал заталкивать её с помощью прута в горло старухи. Сие действо вызвало у приговорённой рвоту и конвульсии, которые Гушчепсе объявил исхождением демона. Отхватив напоследок ножом у несчастной бабки её седую косицу, цысюе оповестил, что убыр пойман и обезврежен. Зрители расходились глубоко впечатлённые, освобождённую от нечистой силы старуху передали священнику для поста и молитвы.
Впоследствии духовенство Углича, хотя и порицало языческую форму сего обряда, признало его некую полезность в богоугодном деле борьбы с врагом рода человеческого.
Мне пришло в голову отправить вместе с мурзой Сулешовым наших новокрещёнов Григория Бесленеева и Осипа Баранова. Помимо коммерческих дел, им поручалось разыскать атамана Корелу. Не уходила из головы мысль об оказании помощи бунтующим казакам Наливайки. Если у боярина Годунова содействие 'ворам' не вызывало никакого сочувствия, то мне казалось вполне допустимым действовать частным образом. Поэтому Гушчепсе увозил на юг письмо и дары - сукна и сабли. Григорий решил воспользоваться моментом и навестить отчий дом. Раз уж путь его лежал на Кавказ, то заодно велено ему было передать как награду верным Москве горским князцам клинки работы Миронова. Действовать через Посольский приказ не хотелось, слишком уж трепетно относились власти к уходу оружия за рубеж.
Наконец-то дождался себе новой сабли Бакшеев. Старик внешне старался скрыть свою радость, но это ему не сильно удавалось. Рассказывая о своих сыновьях, он то и натолкнул меня на мысль, обменять на основании нового указа все находящиеся вдалеке от удела вотчинки на южные земли.
Изрядное количество мелких сел и деревень, пожалованных царём или доставшимся от попавших в опалу родственников, разбросанных по всему Московскому государству, скорее отягощали княжескую казну, чем пополняли. Доставка натурального оброка, составлявшего большую часть крестьянских выплат, стоила дороже самих полученных продуктов, а вырученное серебро уходило на уплату государственных налогов, за которую всегда отвечал вотчинник. Конечно, только малое число крестьян согласится на переезд, но, по крайней мере, тех, кто переселится, становилось вполне возможно обучить вести хозяйство по-новому.
